Алексей Митрохин - Некоторые вопросы загробной жизни. Часть третья Страница 7

– Так ведь они в мире живых воду мутили?

– Не важно. Главное – поднять волну. Всех злодеев телепортируем в Китай. Там за взятки – смертная казнь. Будем добиваться их перемещения.

– Зачем нам дела Спиридонова и Мацкевича? По-моему, всё ясно.

– Прямых улик, к сожалению, нет. Надо установить связь между Мацкевичем Спиридоновым и Слепцовым. Необходимо доказать, что они знали друг друга. Поэтому, Фёдор, найди Соловьёву и летите в архив за делами. Я буду ждать в кабинете Лощинского.

При упоминании Соловьёвой у Кравчука загорелись глаза.

– Я мигом, – заорал он и унёсся прочь.

«Вот что с покойниками любовь делает», – усмехнулся я, заходя в кабинет Поливайцева. Из кабинета вывалил огромный клуб дыма.

– Гм, гм.

– А, это вы? – откликнулся Аристарх Савельевич. – Ну как, нашли, что искали?

– Нашёл. Только у меня просьба.

– Слушаю.

– Можно на время оставить документы в кабинете для посетителей? Они могут понадобиться как вещественные доказательства.

– С собой ничего не прихватили? – хитро улыбнулся Поливайцев.

– Ну что вы, – делано обиделся я.

– Хорошо. Распоряжусь, чтобы эти документы не трогали.

– Спасибо.

Я уже хотел покинуть кабинет редактора, как вдруг заметил на полу у входной двери странную репродукцию художественной картины в дешёвой деревянной раме. На ней был изображён прикованный к столу полуголый мужик в окружении людей, одетых в старинные мужские платья и чулки времён Колумба. С мужика сдирали кожу разделочными ножами два палача. Я поднял картину, стряхнул пыль и погрузился в её созерцание.

– Интересуетесь нидерландской живописью? – заметил моё любопытство Поливайцев. – Это репродукция известной картины Герарда Давида: «Суд Камбиса», её ещё называют: «Сдирание кожи с продажного судьи».

– Очень занятно, – промолвил я. – А что это за история?

– Судья брал взятки, его поймали, содрали кожу и обтянули ею судейское кресло. Дикий народ были эти европейцы 15 века…

– Зато теперь у них одна толерантность… Не поймёшь, где мужик, а где баба.

– Если хотите, можете взять себе. У меня этих репродукций целая гора. Не знаю, что с ними делать.

– Раздайте по кабинетам.

– Не берут. Говорят, позитива мало. Им пейзажи подавай, а у меня одни казни да кровавые баталии остались.

– А пейзажи где?

– Мацкевич забрал. Поставил на баланс и распределяет по знакомым.

– Мацкевич, говорите? – зло выговорил я, забирая репродукцию. – Ну что ж, раз он так живопись любит, преподнесу ему подарочек.

Глава 4

Андрей Борисович Лощинский находился в кабинете совершенно один. Профессор беззвучно шевелил губами, делая заметки в своём блокноте. Я молча уселся за стол, положив перед собой репродукцию картины Герарда Давида.

– Как продвигается дело Соколова? – флегматично поинтересовался он, не поднимая глаз.

– Дело раскрыто, – также флегматично ответил я, не сдержав, впрочем, победной улыбки.

– И где же обвиняемые?

– Половина из них уже здесь, в загробном мире.

Профессор перестал скрипеть перьевой ручкой и уставился на меня.

– Да вы их, собственно, знаете, – небрежно продолжал я, пытаясь продлить удовольствие от предстоящего эффектного разоблачения.

Последовала длинная пауза.

– Ну-ну, – усмехнулся Андрей Борисович. – Может, фамилии назовёте?

Терпеть больше не было сил.

– Мацкевич, Спиридонов и Слепцов, – выпалил я разом, сверля взглядом напряжённое лицо профессора.

У Лощинского дёрнулся левый глаз.

– Вы спятили, – произнёс он глухим голосом. Его седые брови приподнялись, волосы на бородке встали дыбом. – При чём здесь Антон?

– Слепцов – заказчик. Будучи генеральным директором ООО «Календула», он организовал преступную группу, целью которой было приобретение дома Соколова с садовым участком площадью 25 соток. Соколов землю не уступал. Тогда ваш друг Слепцов организовал убийство Соколова. Его застрелили в голову из снайперской винтовки прямо у калитки дома. Ничего не напоминает? – я указал пальцем в простреленную голову, сымитировав звук выстрела. – Подозреваю, это тот же убийца, который застрелил и меня. Боевой товарищ Кравчука по кличке Камиль. И нанял его, по-видимому, бугай, который у Слепцова занимался грязными делами. Ваш друг знал, что у Соколова нет родственников и что земля с домом перейдёт государству, то есть в городскую управу или местную администрацию… Он заранее договорился с депутатом Спиридоновым, который за год до этого проводил в его фирме проверку и, значит, был хорошо знаком со Слепцовым, чтобы тот оказал содействие в распределении выморочного имущества на его компанию. Спиридонов, в свою очередь, вошёл в преступный сговор с начальником отдела по учёту и распределению жилой площади администрации города N Мацкевичем. В результате Слепцову отошёл земельный участок, Мацкевич и Спиридонов получили солидный гонорар, а Соколов оказался в гробу и развозит сейчас мертвяков по терминалам. Вот, собственно, и всё.

– Мацкевич со Спиридоновым тоже в гробу, – парировал Лощинский. – Не понимаю, зачем Антону 25 соток. Он обеспеченный человек…

– Затем, что его компания занималась не только лекарствами, но и строительством элитного жилья. Участок Соколова не вписывался в архитектурный проект комплекса и подлежал сносу!

Профессор пожал плечами.

– Поймите, – горячился я, – это финансовая махинация. Они выселяли садоводов в однокомнатные квартиры, стоимостью пять миллионов. На их участках строили элитное жилье и толкали богачам за сорок или больше. Получается, тридцать пять миллионов чистого навара! Крутая схема. Деньги из воздуха…

– Коттеджи ещё построить надо, – резонно заметил профессор. – А что это за место?

– Черта города. Называется «Вешенки», бывшее садоводческое товарищество.

– Правда? – удивился Лощинский. – Коттеджный комплекс «Альпийские дворики»?

Я утвердительно кивнул.

– У меня там десять соток имелось… Антон подарил с барского плеча на день рождения. «Бери, – говорит, – участок простаивает. Строить коттедж – земли маловато, а тебе в самый раз. Огурцы с помидорами выращивать… Будет тяжело с деньгами – продашь».

– Ничего себе, земли маловато! Они что там, дворцы с замками понастроили?

– Коттеджи большие. Бильярдные, бани, дома для прислуги, – профессор задумался. – Не верится, что Слепцов мог такое провернуть. Антон – порядочный человек, я его тысячу лет знаю.

– Да? А кто Скоробогатова заказал?

– С чего вы взяли?

– Из рассказа Стрельцовой…

– Она много говорит, только неизвестно, где правда…

– Давайте её отыщем и всё выясним.

– Давайте. Но сначала с делом Соколова разберёмся, – сказал Лощинский, немного успокоившись.

– Зачем разбираться, и так ясно…

– Может, у вас и улики имеются?

– Прямых улик, к сожалению, нет. Но скоро будут.

Профессор недоуменно уставился на меня.

– Тогда откуда вы взяли эту фантастическую историю?

– Из газет и журналов… – осёкся я, вдруг осознав нелепость своего объяснения. – Понимаете, установить чёткую связь между Слепцовым, Спиридоновым и Мацкевичем пока не удалось, хотя косвенных улик хоть отбавляй. Поэтому я отправил Кравчука в архив за делами Спиридонова и Мацкевича. Скоро мы всё узнаем. Не сомневайтесь, они точно связаны. Двух мнений быть не может.

– Что ж, подождём, – улыбнулся профессор. – Только дело Мацкевича Кравчуку не дадут.

– Это почему? – сразу напрягся я.

– Дела сотрудников из числа руководящего состава выдаются только с разрешения начальника Управления. А Мацкевич, как вы помните, начальник «Склада задержанных и неучтённых товаров».

– Так получите разрешение! – воскликнул я.

– Для этого нужны веские основания. Впрочем, давайте не будем бежать впереди паровоза. Возможно, дела Спиридонова вполне хватит. Ведь если ваша версия верна, Спиридонов является связующим звеном в цепочке. В материалах дела мы это сразу обнаружим. Я таких дел уже кучу раскрыл. Ничего сложного.

Я немного успокоился.

– А что это за репродукцию вы притащили? – Лощинский подошёл к моему столу и стал внимательно рассматривать картину. – Как же я её сразу не узнал? «Суд Камбиса» Герарда Давида. Известная вещь. Не думал, что вы интересуетесь нидерландской живописью…

«Откуда у него столько знаний в разных областях? Он же филолог!» – удивился я про себя.

– Беру пример с вас, профессор. Хочу быть истинным ценителем красоты. Поэтому решил начать с картин.

– Тогда рекомендую ознакомиться с творчеством Маттиаса Стома и Рембрандта. Их картины «Муций Сцевола» и «Урок анатомии доктора Тульпа» также поражают своей откровенностью.

«Во даёт!» – опять поразился я.

– И где мне их взять?

– Там же, где эту взяли, – улыбнулся Андрей Борисович, присаживаясь на своё место.