Александр Тараненко - Время истинных чувств (сборник) Страница 7

– Рома, я никогда не думал, что возможны такие отношения между мужчиной и женщиной, и что это так приятно. Мне это запомнится надолго. Такое бывает только раз в жизни. Это, как лебединая песня, – сказал Эдик, смотря на друга.

– Ой, ребята, а вы знаете, какой оказывается интересный этот город. Мы с мамой уехали рано с турбазы и побывали на экскурсии, – без вступления затараторила Лерка, подсевшая возле парней. Те, не сговариваясь, перевели свои глаза на неё и так посмотрели, что Лерка сразу же замолчала.

– Ну, я вижу, вы устали, отдыхайте, не буду вам мешать, – сконфузившись, пролепетала она и ретировалась на своё место в вагоне.

Расположившись на верхней полке, Роман долго не мог уснуть. «Как всё-таки хорошо было в Яремче. А Натали – стоящая девушка, жаль будет, если выйдет замуж, не любя». Он вспоминал её красивые волосы, выражение глаз, каждую чёрточку её лица. Ромашка долго лежал на полке с открытыми глазами. Никак не мог заснуть. Посмотрев вниз, он увидел, что Эдик уже спал. «Ты, по-моему, нравишься ей… никто не знает, как ей помочь в такой ситуации… у тебя красивая улыбка…такое бывает только раз в жизни», – мелькали обрывки фраз в его голове. Он закрыл глаза и, казалось, через минут пятнадцать заснул. Сон был беспокойным, и Роман ворочался в полудрёме на узкой полке.

«Ромашка, помоги», – среди ночи просверлила мозг беспокойная мысль, и он проснулся. «Господи, да ведь она же мне нравится. Ведь я действительно хочу быть с ней рядом. Зачем же я отдал инициативу Эдику? А может быть, это я буду виноват в том, что она станет несчастной из-за грядущего брака? Ведь для неё это будет каторга на всю жизнь. Что же делать? Может, поехать к ней и признаться, что она мне нравится?» – тревожные мысли не давали ему покоя. Остаток ночи он провёл в тяжёлых размышлениях.

Поезд медленно подкатил к платформе вокзала и замер. Проводница открыла дверь, и Роман вышел с сумкой на перрон. За ним выскочил в спортивном костюме Эдик. На улице было ещё темно, и на платформе горели фонари.

– Ну, что? Отдых закончился? Опять учёба? У тебя когда семестр начинается? – рассеянно спросил Роман друга.

– Ромка, ты чё? Я ж тебе говорил, у меня послезавтра распределение тем дипломных работ и назначение руководителей. Ну, а потом последнее, что осталось – госэкзамен по научному коммунизму и преддипломная практика.

– Что-то мне эта неделя в Карпатах, видать, всю память отшибла. Прости за невнимательность. Эдик, иди в вагон, ведь холодно. Всего-то четыре часа утра. Напрасно ты проснулся так рано.

– Брось, Ромка. Ничего страшного, вот поезд тронется, я лягу и засну. И до самой столицы мне будет сниться Яремча, – Эдик глубоко вздохнул и продолжил. – А отдых был просто замечательным. Спасибо тебе, брат. Знаешь, я так себя прекрасно чувствую, как заново на свет народился.

– Ты ведь про Алёну свою так и не вспомнил. А говорил, что обещал ей писать каждый день, – напомнил другу Роман. Он был рад тому, что друг стал таким же, как и прежде.

– Не судьба, наверное. Спасибо Натали, она меня вылечила от наваждения. Я ведь прекрасно понимал, что мы с Алёной не пара. Я для неё – «лимита», забавное мгновение. Не больше.

Они ещё поговорили немного на перроне, пока не объявили отправление поезда. Друзья обнялись на прощание, и Эдик вошёл в вагон. Поезд медленно тронулся. Роман стоял на платформе и смотрел вслед уходящему поезду, пока тот не скрылся из вида. Ему стало одиноко. Роман через переход пошёл в здание вокзала. Сквозь толпы людей с чемоданами и сумками он медленно продвигался к выходу.

– Внимание, уважаемые пассажиры, прибытие скорого поезда номер 51 сообщением Харьков-Трускавец задерживается на час. О прибытии поезда будет объявлено дополнительно, – голос из репродуктора вывел его из оцепенения. Роман поднял голову и посмотрел на табло. На огромном табло напротив строчки, информировавшей о поезде 51, в последней графе о наличии свободных мест горела надпись: «Есть». Он решительно повернул назад и пошёл в кассовый зал.

– Дочь, что-то ты стала какой-то другой после Карпат, – сказал отец после завтрака, надевая пальто. – Вот и Николаю не позвонила после приезда. Второй день ведь как дома. А до свадьбы всего месяц остался.

– Папа, укрой шею шарфом, на улице холодно, – ушла от ответа Наташа.

Мать подозрительно посмотрела на неё, предчувствуя недоброе, но промолчала. Она уже догадалась по поведению дочери, что та встретила кого-то, кто пришёлся ей по душе. Диалог с отцом только усилил подозрения.

– Ну, я пошёл. А вечерком мы таки сходим к Николаевым родителям. Так что, будь готова, – сказал на прощание отец. Наташа закрыла дверь и вернулась в комнату.

– Наталя, что с тобой? – спросила мать.

– Мама, не спрашивай, мне сейчас не до разговоров.

– Ты не будь дурой, тебе скоро двадцать три исполнится. Давно уже замуж пора. Николай хороший парень, и профессия у него хорошая, и родители с большими связями. Будешь, как сыр в масле кататься. Все завидовать будут.

Наталья, ничего не ответив, ушла в большую комнату и, усевшись на диване, включила телевизор. День приближался к вечеру, и Наташа стала заметно нервничать. Ей страшно не хотелось сегодня встречаться с Николаем и его родителями, но противиться воле отца она не могла. Наталка всё ещё находилась под гипнозом атмосферы студенческой компании, с которой её познакомила Катя. А точнее, все мысли были заняты одним именем – Ромашка.

Около четырёх часов дня раздался звук подъехавшей машины и через некоторое время осторожный стук в дверь. Мать встала из-за стола и пошла открывать дверь.

– Извините, а Наташа Маленко здесь живёт? – сквозь звук телевизора Наталья услышала знакомый голос и быстро надела на ноги тапочки.

– Нет здесь никакой Наташи, иди-ка ты домой, молодой человек, – зло ответила мать и закрыла дверь в надежде, что дочь ничего не услышала.

Услышав приглушённый знакомый голос, Натали с замирающим сердцем рванула к двери и, оттолкнув мать, выскочила на улицу. По протоптанной в снегу тропинке уходил по направлению к такси, ждавшему его на обочине дороги, Роман.

– Ромашка! Постой! Забери меня с собой! – крикнула она на бегу.

– Наталка, вернись, не позорь нас с отцом, – послышался суровый окрик мамы из широко распахнутых дверей их дома. Но Наташа не слышала её.

Роман повернулся, и Наташа с разбегу плюхнулась в его объятья. Она, не стесняясь, жадно стала его целовать. Потом подняла руку и, глядя в его глаза, провела ею по лицу Ромашки. Её ладошка была мягкой и тёплой, а глаза смеялись.

– Ромашка, как мне без тебя плохо. Почему ты так долго не приходил? Ты уже успел меня забыть? – тихо сказала Натали, всем телом прижавшись к нему.

– Глупенькая, я же только Эдика проводил и вот приехал за тобой. Я всю ночь думал о тебе и понял, что не могу противиться судьбе. Было бы просто непростительным свинством с моей стороны оставить тебя одну, – сняв куртку и укрыв ею девушку, ответил улыбающийся Роман. Наталкино маленькое сердечко, неожиданно познавшее любовь, радостно билось в груди, а на губах сияла, как солнышко, улыбка. Им стало очень легко от того, что они снова были вместе. Всё остальное в мире потеряло для них всякое значение.

Где-то в вышине, сидя на облаке, довольно потирал руки от удачно выпущенных стрел Купидон. Свершилось ещё одно маленькое чудо, и в этот миг на свете стало на двух счастливых людей больше. В сумерках наступающего вечера кружились крупные снежинки, медленно оседая на землю и заметая следы былой Наташкиной жизни. Начиналась новая страница в её жизни.

Приятная истома, вызванная воспоминаниями молодости, охватила всё тело. Роман заново пережил те же чувства, как и тогда, при отъезде из Яремчи. Он даже закрыл глаза.

В гостиной тихо потрескивали перегоревшие в камине сухие поленья. Щелчок выключателя и свет зажёгшейся за спиной лампы вывел Романа из состояния воспоминания и сопереживания давно забытых событий. Жена присела на подлокотник кресла и обняла его за шею.

– Скучаешь?

Роман молча поцеловал жену и, усадив её на своё место, вышел на кухню. Через несколько минут он вернулся с зажжённой свечой, двумя бокалами и бутылкой красного вина. Он поставил всё на камин и, выключив свет, сел в ногах у жены.

– Наталя, а помнишь тот вечер в Карпатах? – он взял её руки и нежно стал их целовать.

– Что с тобой, Ромашка? – удивлённо спросила она.

– Знаешь, я самый счастливый на свете человек, ведь у меня есть ты. Я сейчас вспоминал Яремчу и тот далёкий вечер, когда впервые увидел тебя.

– Я знала, что ты моя судьба, даже несмотря на то, что ты тогда с первого момента уступил меня Эдику.

– Никому я тебя не уступал. Я был уверен, что мы созданы друг для друга, и ничто нас разделить не сможет. А Эдика в ту зиму надо было лечить. И ты его вылечила, – он встал с колен и разлил вино по бокалам. Подав бокал жене, он опустился во второе кресло, стоявшее возле камина.