Борис Давыдов - Ступени Страница 7

Иван с удивлением стал замечать, как расширяется круг его интересов – музеи, театры, выставки живописи, концерты симфонической музыки, которую он, откровенно говоря, не любил. Но постепенно, шаг за шагом, он и к классической музыке изменил своё отношение. Однажды, будучи сильно уставшим, он пришёл с Мартой на концерт симфонического оркестра. И музыка выдающихся русских и зарубежных композиторов неожиданно подействовала на него странным образом. Она обволакивала, завораживала, снимала накопившуюся усталость. Чарующие звуки музыки оздоровляющее вливались в него, казалось, что и одежда пропитывалась чудодейством, становилась невесомой и милой, пахнущая чем-то исцеляющим. После того концерта классическая музыка для него стала своего рода целебным напитком.

А ещё Ивану нравились прогулки вдвоём по старой части города. Так бы и слушал часами рассказы Марты об истории города, о его знаменательных датах. Рассказывала она увлечённо, азартно. Щёки её в эти минуты покрывались алым румянцем, глаза блестели. Не то, что дома, за книгами, где она являла собой саму строгость и недоступность. Нет, прогулки вдвоём ему нравились больше. В такие минуты казалось, она бросится на него, зацелует. Ваня ждал, когда она намекнёт, позовёт… Он начинал фантазировать: вот он целует её губы – сочные, манящие; белые груди, пусть небольшие, но какие! «Никогда бы не дал ей тридцати семи лет. Она молодая, красивая. Да и не в возрасте дело».

Марту между тем не устраивало, что Ваня часто уезжает на соревнования. Пропускать работу – это ещё куда ни шло, но учёбу… До поры до времени она молчала. Когда же о боксе он стал говорить больше, чем об учёбе, она решила побеседовать с ним.

– Ваня, – начала она, – выслушай меня, пожалуйста, и не перебивай. А чтобы не ходить вокруг да около, откровенно скажу, что спорт – я согласна со многими – хорошая штука, но это для человека должно быть вроде хобби, отдыха. А для жизни надо иметь крепкую опору – профессию, которая будет кормить и тебя, и твою семью в будущем. Ты уже сейчас, если надо, можешь защитить себя, своих близких. Хочешь стать чемпионом мира?

– А почему бы и нет? Я уверенно чувствую себя на ринге, у меня хорошая техника, нокаутирующий удар. Ты не веришь в меня?

– Не в этом дело, Ваня. Я-то, может, и верю, да вот вопрос: повезёт ли тебе, станешь ли ты чемпионом мира? Допустим, ты стал им, а дальше что? Многие большие спортсмены спиваются после выхода из спорта, не находят в жизни себя. Почему? Потому что не имеют специальности, которая бы приносила материальный достаток. Стать тренером? Для этого тоже необходимо учиться. Ты же решил стать строителем. И пусть даже ты будешь работать рядовым каменщиком – это уже хорошо. С этой профессией можно не переживать – на кусок с маслом всегда можно заработать. А заниматься спортом надо всё-таки для души. В этом случае и душе приятно, и телу польза. Так что, Ванечка, выбирай: или быть профессионалом в своей профессии и заниматься спортом для удовольствия, или заниматься только спортом, где потеряешь здоровье, после чего никому не будешь нужен. Делай выбор сейчас, через несколько лет может быть поздно – поезд укатит вперёд.

– Не укатит, – уверенно заявил Иван.

– Допустим, не укатит, – согласилась с ним Марта, – и что? Ну, уйдёшь ты в спорт, но ведь это не вечно, как и здоровье. Дело в том, что многие из бывших спортсменов, как известно, считают себя неудачниками – то недоделали, это; образования нет… Приведу такой пример: кто во все времена недоволен властью? Кто желчью брызжет на всех уровнях? Неудачники. Им всегда якобы кто-то мешает: революционерам – царь… – Оглянувшись, шутливо спросила: – Нас никто не подслушивает? Так вот, – усмехнулась она. – И сейчас таким демагогам кто-то мешает: одному – начальник ЖЭКа, другому – успешный сосед, а пенсионеру, бывшему неудачнику, мешает сама власть. Всем чего-то не хватает. И никто из них не ведает, что они – грошóвые специалисты, как сегодняшние, так и бывшие, – не имеют права что-то требовать, кого-то критиковать, ибо они – дешёвые демагоги. И брызгают желчью потому, что неудачники. Неважно, когда ими стали, из какой сферы деятельности они вышли.

Каждый человек должен найти свою нишу в жизни. К сожалению, не всем это удаётся. Пытаются, конечно, найти, но… Представь, заяц занимает нишу лисы. Что получится? Или волк влезает в нишу-берлогу медведя. Ничего путного из этого не выйдет. Каждый, будь то животное, человек и прочая живность, все должны искать или создать свою нишу, которая бы соответствовала и росту – опять же образно говорю – и собственным знаниям. То есть каждый должен заниматься своим делом. Не должен кучер управлять институтом, городом, предприятием. Он должен управлять лошадьми. Кстати, тот же кучер никогда не обижался на своего барина, понимал разницу. И не обижался на свою зарплату – знал: каждому своё. А сейчас так: вроде бы не дурак, но не начальник. А начальник и кричит, ругается, значит, человек, мягко говоря, не очень воспитанный, а поди ж ты – людьми командует.

Марта, как всегда, говорила спокойно, без назиданий. Наверное, поэтому Иван и не стал с пеной у рта защищать свой любимый бокс.

– Во многом, Марта, ты права. Я тоже слышал, что многие бывшие чемпионы начинают пить. И как раз из-за того, что не имеют профессии. А у меня есть профессия, тем более скоро техникум закончу. Потом в Армию…

– Ванюш, я по поводу тебя уже разговаривала кое с кем из военкомата, думаю, тебя в Армию не заберут.

– Как не заберут? Я что, больной?

– Ваня, – ласково проговорила Марта, – после техникума ты сразу поступишь в строительный институт, закончишь его, потом тебя возьмут на двухмесячные сборы, после которых тебе присвоят звание лейтенанта запаса. Это что, хуже?

Он добродушно усмехнулся:

– Это будет в том случае, если я поступлю, а потом закончу дневное отделение института. А с вечернего отделения меня сразу же, с первого курса, в Армию заберут.

– Ванюш, я хочу, чтобы ты поступал на дневное отделение.

– Ты хочешь, чтобы я на твоей шее сидел? Или на зарплату моей тёти? Не буду, я говорю это чётко и однозначно. Ну, Марта… у меня иной раз возникает ощущение, что ты во мне видишь своего родственника. А мне хочется, чтобы ты видела во мне мужчину – мне уже девятнадцать.

Марта прижала его голову к своему плечу.

– Глупенький, я вижу в тебе не какого-то родственника, а хорошего человека, с которым мне приятно быть рядом. А насчёт мужчины… – Она поцеловала его в щёку, снова прижала его голову к своему плечу. – А мужчину я давно в тебе увидела…

– Как это, что ты имеешь в виду? – юноша стремительно повернулся лицом к Марте. Она загадочно улыбнулась:

– Мы в одной квартире с тобой живём… Как я могла не увидеть в тебе мужчину?

Он сморщил нос, поиграл бровями. И, видимо, не поняв любимую женщину, внимательно посмотрел на неё.

– Марта, какая ты красивая! – неожиданно воскликнул он. И тут же смутился, покраснел. – Марта, я давно хочу тебе сказать… Я хочу сказать… что я давно люблю тебя.

Эти слова оказались для смелого и отчаянного на ринге боксёра более трудными, чем три раунда с сильным противником. Женщина снова, в который раз за каких-то пятнадцать минут, прижала его голову к своему плечу.

– Ванюша, – с необычайной нежностью произнесла она, – я понимаю тебя – молодой, здоровый. – Она помолчала, погладила по его волосам. – Я не слепая, давно заметила твои взгляды. А когда массаж делаешь, руки горячие… – Она лукаво посмотрела на него. – Я порой даже боюсь тебя, поэтому и начинаю шутить. Я же всё чувствую, но… ты молод для меня.

– Почему? – с каким-то надрывом в голосе, что никак на него не походило, спросил он. – Я же не виноват, что молод! И причём здесь моя молодость? Марта, – пытаясь скрыть своё волнение, уже тише, произнёс он, – я много думал, прежде чем признаться тебе в любви. Марта…

– Да я не могу даже представить, Ваня, что ты мой муж. Меня же на смех поднимут, если узнают, что я нашла себе мальчика…

– Какой я мальчик?! Мне девятнадцать.

Марта недовольно, как показалось Ивану, посмотрела на него.

– Ваня, мне стыдно в этом признаться, но скажу: в какой-то момент я тоже думала, наблюдая за тобой как бы со стороны, можем ли мы с тобой стать супружеской парой. И сделала однозначный вывод – не можем. Слишком велика разница в возрасте.

– Меня это не волнует. И если ты откажешь мне, я уйду от тебя. Домой, к тёте. – Юноша встал с дивана и направился в сторону прихожей. Он был уверен, что Марта сейчас остановит его. Но она молчала.

«Отвергла, – с обидой думал Иван, стоя в прихожей, – отвергла мою любовь. Зачем тогда жить у неё? Я надеялся, что как только повзрослею на год, она по-другому на меня посмотрит. Значит, я для неё пацан: принеси – отнеси, размял – помял. Институт? Сам поступлю после Армии. Но как я буду без неё? Да я даже дня не смогу прожить, не видя её. Приворожила она меня, что ли, своими глазищами, лицом, фигурой! О-о-х… Обидел дорогую мне женщину. И всё моя несдержанность. Никогда больше не забуду, как она сказала мне, что выдержка – это визитная карточка воспитанного человека. А я… Никуда я от неё не уйду!»