Ирина Мутовчийская - Помогайка Страница 7

Двери в ресторан тут же перекрыли. Неорганизованных туристов задержали, а тех, кто был в составе групп, отпустили, предварительно переписав названия тургрупп. Татьяна всю дорогу до гостиницы плакала, а Калина молчала, замкнувшись в себе. Было только двадцать часов по китайскому времени, но женщины решили сегодня больше из номера не выходить. Калина лежала, отвернувшись к стене, а Таня щелкала пультом от телевизора, пытаясь найти среди китайских каналов русские: ТНТ или НТВ, но, как назло, сегодня ни один из этих каналов не ловился. Наконец, ей это надоело, и она выключила телевизор.

– Калина, – обратилась Таня к подруге, – а ты что себе купила-то? Мы же несколько шуб хотели купить, чтобы ты рассчиталась с долгами! А завтра с утра уже уезжать! Что делать будем?

– Не знаю, – безучастно ответила Калина.

– А я знаю, – решительно поднялась с кровати Таня, – собирайся, пойдем!

– Нет. Пока не придет время уезжать, я из номера не выйду!

– Калина, пойми, жизнь продолжается! На что ты будешь жить целый месяц?

– Не знаю. Но из номера я сегодня не выйду!

Таня знала, что если Калина закусит удила, то ее с места никакими силами, не сдвинешь. Прошло еще полчаса, воздух в номере сгустился настолько, что Тане стало нечем дышать. Тишина давила на уши. Таня хотела что-то сказать, но в дверь вдруг постучали. Калина отреагировала очень резко:

– Не открывай, – прошептала она, – пусть решат, что нас нет.

Но в дверь упрямо продолжали стучать. Наконец, терпение у Тани лопнуло, и она решительно двинулась к двери, несмотря на протест Калины.

Резко открыв дверь, она с удивлением увидела вчерашнюю гостью. Только сегодня девушка была одета по погоде и превратилась в натуральную блондинку. Процесс осветления был завершен. В руках девушка держала пакет и большую корзину с фруктами. Прощебетав на ломаном русском слово «подарок», девушка повернулась и хотела уйти, и ушла бы, если бы ее не остановил зычный приказ Тани:

– Стой! Это еще что такое? Какой подарок? За что?

Девушка вздрогнула и остановилась. То ли у китаяночки кончился словарный запас, то ли она просто испугалась, но больше девушка не произнесла ни звука. Услышав голос Татьяны, прибежала куня. Приглядевшись, Таня увидела, что эта куня тоже блондинка, но на вчерашнюю все же не похожа. Лицо этой было ближе к европейскому, да и рост повыше. А говорила сегодняшняя куня на хорошем русском и почти без акцента.

– Что случилось? Вы чем-то недовольны?

– Пусть унесет свой подарок назад, – отрезала Таня.

– Ей нельзя, – умоляюще прошептала куня, – ее хозяин с работы выгонит!

– Выгонит, – повторила за куней Таня, – это, конечно, меняет дело. Но я все-таки кое-что не понимаю. За что подарок-то?

– Вы не дали унизить эту девушку. Мы очень гордая нация, хотя не всегда показываем это. Хозяин этой девушки запомнил вас, и теперь, когда бы вы ни приехали, здесь, в нашем городе, вам будет оказано всяческое уважение.

– Но, – попыталась возразить Таня, однако уставшая куня решила поставить точку в разговоре.

– И, пожалуйста, возьмите подарок! Хозяина нельзя обижать отказом. Подарки были присланы от чистого сердца.

Тане ничего больше не оставалось, как взять подарки из рук так больше ничего и не сказавшей девушки. Девушка ушла, а Таня немножко помедлила, прежде чем войти в номер.

– Слушай, куня, – обратилась она к дежурной, – где ты так хорошо научилась говорить по-русски?

– Я два года училась в русской школе, – с гордостью произнесла девушка. – И имя мне дала учительница по русскому языку.

– А как тебя зовут? – спросила Таня

– Таня! – ответила китаяночки

– Тезка, значит, – обрадовалась Татьяна, – ну хорошо! Ты меня убедила, оставлю подарки себе! Пойду в номер, там у меня подруга больная лежит.

Пока разглядывали подарки, Калина успокоилась, и Тане теперь не составило большого труда уговорить подругу выйти из гостиницы и пройтись по магазинам. Вернувшись в номер, подруги начали упаковывать покупки. Сумок не хватало. Таня сбегала на улицу и купила на последние деньги большущую сумку на колесиках. Но и теперь не удалось уместить все вещи. Денег у Калины и Татьяны не осталось совсем. Ну так получилось! Сделали несколько попыток переупаковать вещи по-другому. Но результат был все тот же. И тут Таня вспомнила о сумке, которую Калина прихватила с собой. Услышав о роковой сумке, Калина потеряла дар речи и начала от негодования махать руками. Потом речь вернулась к ней, но это ничего не изменило. Вещи надо было упаковывать, но Калина не хотела пользоваться сумкой убитой женщины. Татьяне понадобилось больше часа, прежде чем Калина пошла на попятный. Наконец сопротивление было сломлено, и Калина расправила сложенную вчетверо сумку и подала Тане. Несложное с виду усилие окончательно сломило Калину. Отдав сумку, она рухнула на кровать и замерла, уставившись глазами в потолок. Таня знала особенности нервной системы подруги, но то, что произошло дальше, удивило даже ее. Она успела только расправить сумку и сдвинуть молнию, как вдруг Калина подскочила на кровати и закричала, схватившись за горло.

– Откуда… Откуда этот запах? Я не могу дышать! Ты открыла окно?

– Нет, – испуганно ответила Таня.

– Но он откуда-то появился! Что ты сейчас делала?

– Я расправила сумку и хотела… – начала оправдываться Таня, но, увидев, что по лицу у Калины начали расползаться красные пятна, без лишних слов кинулась к аптечке. Обычно «Тавегил» действовал на Калину почти мгновенно, но на этот раз Тане пришлось ждать около получаса, пока подруга погрузится в сон. Тихонько открыв окно, Татьяна расправила на подоконнике злополучную сумку и потянула молнию, чтобы открыть на этот раз сумку до конца. Оглянулась на кровать. Все было тихо. Вздохнув с облегчением, двинулась, было, к другой сумке, чтобы закончить, наконец, укладывать вещи, но услышала стон Калины. Какой-то зловредный поток воздуха снова донес до больной запах из сумки, и Калина начала задыхаться. Начался второй виток истории под названием «Ах, как я ненавижу этот Китай!». На этот раз процесс утешения занял больше часа. Время шло. Еще несколько часов и ложиться спать уже будет бесполезно. Калина спала, а Таня стояла возле переполненных сумок и думала, что ей делать дальше. Это было сложно. Прислушавшись к тишине, царившей в коридоре, Таня тихонько двинулась к входной двери с пахучей сумкой под мышкой. Куни за стойкой не было. Не то что бы дежурная особенно помешала бы Тане в процессе укладки, но вещи, уложенные в нужном порядке, были апофеозом каждой поездки, и в этом торжественном акте не было места для посторонних. Бегая из номера в коридор с охапками вещей и сумками, Таня думала о Калине. Всякое случалось во время поездок, но запахи никогда не приводили подругу в такое состояние. Наконец сумка была наполнена, и скоро ее нельзя было отличить от других товарок. Все вещи заняли отведенные им места. Молнии были закрыты. Сумки перемотаны скотчем. Чтобы не повторить ошибку, к ручкам сумок были привязаны бантики из синих ленточек. Полюбовавшись на плоды своих трудов, Таня втащила сумки обратно в номер и с чувством выполненного долга легла спать. До отправления автобуса оставалось четыре часа. Утро началось с сюрприза. Татьяна проснулась оттого, что кто-то ее тряс. Открыв глаза, она увидела Калину. Подруга была уже готова к дальней дороге. Ничто в женщине не напоминало о событиях произошедших ночью. Но особенно удивительно было то, что обычно Таня будила Калину, а не наоборот. И процесс этот всегда проходил долго и мучительно. Сдача номера прошла без сучка и задоринки. Когда подруги спустились в холл, следом за ними прибежала куня-дежурная. Оказывается, Татьяна забыла вчерашний подарок. Как поставила его в тумбочку, так и забыла. Пока подтягивались зевающие члены группы, Калина болтала без умолку. Причем говорила она о чем угодно, только не о вчерашних событиях. У Тани трещала голова, и очень хотелось спать, но расслабляться было нельзя. Пока автобус не окажется на родной земле, от психики Калины можно было ждать любых сюрпризов. Вот и сейчас ее болтовня уже сильно напоминала истерику, грозящую вылиться смехом или слезами. Но до кульминации, слава богу, дело не дошло. После взвешивания сумок и погружения в автобус прошло больше получаса, а автобус все не трогался. Оказалось, что потерялся один из туристов. Прождали еще полчаса. Наконец, автобус тронулся. Китайскую таможню прошли быстро. В хорошем темпе пролетели нейтральную полосу, казалось до родной земли рукой подать, но, находясь в дороге, никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Тем более, если это дорога в Китай или из Китая. До русской таможни оставалось всего ничего, каких-нибудь несколько метров, когда автобус остановился. Оказалось, что впереди пробка из автобусов. Автобусов было одиннадцать. Всё, приехали! Периодически кто-то выскакивал из салона и приносил свежие новости. Постепенно картина сложилась. На русской таможне что-то произошло. То ли проверка приехала из Москвы, то ли сами таможенники кого-то усиленно проверяли, но поток автобусов застопорился. Грубо говоря, в час пропускали по три автобуса. Вскоре за автобусом, где ехали подруги, выстроился хвост из десяти автобусов. В довершение ко всему, с неба посыпалась какая-то гадость: то ли дождь, то ли снег. Время шло. Народ развлекался, как мог. Началось братание между автобусами. Калина безучастно смотрела в окно, Таня беспокойно ерзала на сиденье. Наконец, и ее терпение кончилось, накинув капюшон, она вышла из автобуса. На улице было мерзко, снег с дождем уже валил не переставая. Пройдя вдоль автобусов, измученная женщина попыталась узнать какие-нибудь новости, но пассажиры автобусов ничего не знали сами. Наконец один словоохотливый дяденька, из второго автобуса, поделился неожиданными новостями. Исходя из его слов, граница должна работать до двадцати одного часа. Те автобусы, до которых очередь не дойдет, останутся ночевать на ничейной полосе. Вернувшись в автобус, Таня поделилась свежими новостями с Варварой, руководителем группы. Раздраженная женщина зашипела на Таню и посоветовала не собирать сплетни и не сеять панику. Сев рядом с Калиной, Таня осторожно поделилась новостями с подругой. Но та лишь пожала плечами. Создавалось такое впечатление, что, пройдя китайскую границу, Калина стала совсем другим человеком. Вздохнув, Калина посоветовала подруге набраться терпения и смотреть на все философски.