Владимир Виджай - 1000 и одна жизнь Страница 7

Витькин отец, как ему говорили, погиб в первые дни войны. Витьке тогда не было еще и девяти, теперь ему уже было пятнадцать.

Во дворе все знали, что Витька привязался к дяде Афоне не только из-за мотоцикла: мальчишке нужен был отец, а дядя Афоня относился к нему как к сыну. Все сочувствовали Витьке, видя, как он страшно переживает. Светка все время была рядом с ним, она просто молчала…

Суд доказал виновность двух преступников, и каждый из них был приговорен к длительному сроку заключения. Отягчающим суд счел то обстоятельство, что дядя Афоня был орденоносцем Великой Отечественной войны.

Комната, где должны были зачитывать решение суда, была переполнена. Когда выводили двух подсудимых в наручниках, народ выкрикивал проклятья. Судья просил всех успокоиться. Неожиданно для всех из толпы выскочил Витька и с криком «сука!» с ножом бросился на двух подонков. Милиция помешала Витьке вершить самосуд. Но, когда зачитали приговор, один из державших Витьку милиционеров сказал ему:

– Не переживай, сынок, вся эта история, включая твой поступок, будет хорошо известна в тюрьме, и им живым оттуда не выйти…

P.S. И Светка, и Витька закончили школу на отлично. Светка училась в Ленинграде, Витька – в Москве. Летом они встречались, как и другие выпускники, в своем городе. Но каждый жил своей жизнью. Оба окончили институты, но семьей не обзавелись…

Однажды от своих однокашников Виктор узнал, что Светка приехала к своим родителям отдохнуть в любимом городе и спрашивала про Витьку, как он, где он. Витька долго не думал. На машине он летел в город своей юности. «БМВ» стала его любимой машиной… Он знал, конечно, где живет Светка. В полдень он подъехал к дому родителей Светки и поставил машину задним стеклом к воротам. Он дал два гудка.

– Кто там с ума сходит? – спросила Светку мать.

Светка выскочила за ворота, как сумасшедшая, и увидела машину. На заднем стекле крупно и красиво было выведено: «БМВ-Светка». Они обнялись, прижавшись друг к другу, и громко, как дети, ревели – все вернулось на круги своя.

Может, так бывает редко. Но с Витькой и Светкой все именно так и случилось.

Буханка хлеба

Век живи – век учись… Это народная мудрость. И вряд ли разумный человек будет оспаривать это утверждение.

Известный всему миру философ Сократ, не зная об этой народной мудрости (а может быть, это после его изречения и появилась поговорка), говорил: «Я знаю, что ничего не знаю…» Весь мир учится, чтобы узнать больше; учится, учится и учится, потому что с детства нам внушают, что ученье – свет, а неученье – тьма! И хотя сатирик XX века Эмиль Кроткий писал, что ученье – свет, а неученых – тьма, мы все продолжаем учиться.

Причем каждый старается попасть к хорошему учителю, а хороший учитель – большая редкость… Великому Александру Македонскому повезло – его учителем был сам Аристотель; великий Петр учился у немцев, великая Екатерина набиралась ума-разума у французских энциклопедистов; Наполеон сам учил всю Европу, которая до сих пор живет по его конституции… У кого учились Ленин и Сталин? Они были самоучки…

Современные люди учатся в школах и в высших учебных заведениях. Кстати, о школах. Царские гимназии и реальные училища, начальные и средние школы большевиков образовывали российское население. Еще Екатерина Великая в своем манифесте при захвате трона писала, что будет уделять большое внимание образованию населения, так как ей нужен грамотный народ… Школьный учитель сродни родителю. Конечно, хороший школьный учитель, то есть настоящий учитель…

Можно что угодно говорить о системе большевиков, но школьное образование у них было поставлено на высокий, как минимум – должный уровень…

Многие говорят, что им повезло со школой: это значит, у них были хорошие, правильные учителя, сродни отцу и матери, старшему брату и сестре…

Сашка Буров пошел в первый класс в год окончания войны с Гитлером. Всю жизнь он будет говорить, что с учителями ему здорово повезло…

…Была осень 1945-го года, когда Сашка пошел в первый класс. Это были холодные и голодные послевоенные годы. Не хватало всего – одежды, обуви, учебников, тетрадей. На уроке рисования коробка цветных карандашей была одна на весь класс в тридцать учеников, и, если тебе нужен был, к примеру, красный карандаш, ты должен был просить его и ждать. Но самым страшным недостатком была нехватка еды. Почти все приходили в школу голодные. До начала занятий ученики сдавали учителю по двадцать копеек, и в класс заносился большой черный жестяной поднос с тридцатью маленькими, узкими и тонкими кусочками хлеба, сверху которых был тонкий слой джема. Почти все мальчишки (тогда были раздельные школы) в момент съедали свой завтрак. Сашка этого сделать не мог. Он медленно, мучительно медленно съедал половину бутерброда, вторую половину он прятал в парту, чтобы после уроков бегом отнести эту половинку своей младшей сестренке Зинке. Для него было большим испытанием удержаться и не съесть весь кусочек хлеба. Бывало, он не удерживался – слишком было это мучительно, проклятый голод давил его… И тогда после уроков он лез из кожи вон, чтобы выиграть несколько копеек в «стеночку» или «стуканчик» и купить на базаре крохотную булочку для сестренки. Казалось бы, какая там учеба в голодные годы! А вот нет – образование было обязательным. Попробуй какой-нибудь родитель не отдать своего семилетнего ребенка в школу – преступление! Об этом никто даже и не думал. И учились. Дети становились октябрятами, затем пионерами, а в четырнадцать лет – комсомольцами. Именно это поколение считало за честь окончить школу с золотой медалью и получить право на поступление без экзаменов и собеседования в любое высшее учебное заведение. Именно представители этого поколения возглавили советскую науку, и одному из них предстояло создать торпеду, которая под водой развивала немыслимую скорость. А пока они ходили в залатанных брюках, у них не было нормальных портфелей. И улица была их стихией. Сашка был одним из них, но в то же время он отличался от всех пацанов – он был лучший в школе, он был лучший футболист, он выделывал чудеса на турнике – так мальчишки называли сделанную ими между деревьями перекладину. А каким он был драчуном… Никто не мог его победить в кулачном бою, но первым он никогда не задирался…

Война многих детей оставила без отцов. Сашке в этом отношении повезло – его отец вернулся целым и невредимым. Сашку он держал в ежовых рукавицах, хотя и разрешал ему многое…

Лето для послевоенных мальчишек было всегда большим праздником – улица, футбол, речка, рыбалка, раки и, конечно, налеты на колхозные и частные сады и огороды. Пищу добывали себе сами.

Это был обычный летний день. Пацаны с Сашкиной улицы, конечно, во главе с ним, отправились на речку. Конкретных планов не было. В этот день они выбрали путь мимо городской пекарни. После войны это была единственная пекарня в городе. Запах свежевыпеченного хлеба возбуждал задолго до пекарни. Мальчишки часто останавливались около приоткрытого окна пекарни, от запаха хлеба у них кружилась голова. Они стояли молча, почти не шевелясь… Иногда окно открывалось, и оттуда прямо на мальчишек вылетала буханка горячего хлеба. Сашка, конечно, всегда был первым, кто ловил буханку. Хором пацаны кричали: «Спасибо!»… На берегу речки, в своем излюбленном месте, где река делает крутой поворот и течет вдоль старого леса, мальчишки решили, что Сашка и двое его друзей отправятся на колхозные огороды за луком, помидорами и огурцами, а остальные пацаны будут дожидаться их с хлебом.

Украсть с колхозного огорода, конечно, было делом наказуемым, но мальчишки не думали об этом: голод их гнал. Сашка хорошо знал технологию налета: во-первых, спрятаться в лесу или в кустах недалеко от огорода и следить за колхозным сторожем – где он, куда идет, присел ли покурить или отдохнуть… Выбрав удобный момент, один из мальчишек (как правило, это был Сашка) выходил из засады и направлялся к сторожу, два других ползком пробирались к огородам. Сашка старался подойти к сторожу таким образом, чтобы тот спиной стоял к двум другим мальчишкам. Сашка начинал разговор со сторожем – не нужно ли помочь собрать урожай… Сторож, как правило, был не особенно настроен на разговор. Сашка тогда просто просил пару огурцов, иногда сторож давал, а чаще злился и прогонял. Сашка увлекал его разговором и, когда видел, что его друзья с полными пазухами направляются в лес, сам со словами: «жалко, ну ладно» – уходил. Эта система не всегда хорошо срабатывала. Но сегодня все прошло удачно. Буханка хлеба, огурцы, зеленый лук, помидоры – большой пир. Пацаны были очень довольны…

На следующий день отец спросил Сашку, где он был вчера, и, узнав, что Сашка был тем самым пацаном, который с корешами получил буханку хлеба, с горечью сказал: