Владимир Данилушкин - Зубило №8. Записки чайника Страница 7

Скоро Захарычу на заводе очередь подошла новую машину покупать, «Жигули», шестерку. Тут уж Гнусин героем дня стал. Потому что нашел, чисто интуитивно, новый путь доставки автомобилей в Магадан – в обход саратовской автомобильной мафии, и мог поделиться придумкой с окружающими. Как до Свердловска догнать, тут ни ума, ни фантазии не нужно, а обычная карта дорог СССР. А затем на товарную станцию железной дороги, найди Марию Матвеевну, она всю документацию оформит. А ребятам, которые ящик собьют, на платформу погрузят, по особой таксе. Но все равно вдвое дешевле, чем в Тольятти или в Самаре заломят.

Всякий раз, вспоминая об удачно проведенной операции, Гнусин таял от счастья, как лед на июльском солнце, растекался, как домашнее крестьянское масло на горячем блине. Он ведь в полное отчаяние пришел, когда обзвонил авиационные перевозки и начальника железной дороги. Авиаторы такую сумму заломили, что на полмашины бы хватило. А железка готова принять груз, но будь добр, запакуй в ящик и предъяви. Найди подъемный кран, погрузи. И все надо состыковать и согласовать. А эти уральские умельцы сбили на платформе помост, давай, загоняй своим ходом. Саша Десант въехал, тормознул, как вкопанный, ручничок затянул: стой, родимая. Все, выходи, теперь это наша головная боль. Десант даже бутылку водки в багажник заложил, в коробку туалетной бумаги. Сухой закон, где ты там найдешь, чем обмыть игрушку. Устроил нам Горбатый Юрьев день!

Ребята прямо над машиной должны были сбить ящик из хорошего бруса, но потом, без участия владельца. У каждого свой ритм: дойдут руки, займутся. Один, как встанет, вначале в туалет идет, а уж потом руки моет, а другой, как глаза продрал, в душ и покурить. Не путайся под ногами, земеля, дойдет твой груз, оглянуться не успеешь. Сердце заныло в дурном предчувствии. Мало ли что? Будто ребенка в больнице оставил.

Мужики все правильно сделали, честные уральские парни. Зря оскорбил их подозрением. Только адрес протрафаретили неправильно. Забыли указать такую мелочь, как «пункт назначения Магадан». Хотя и написали в другой графе. Но даже с этой нестыковкой «Зубило» дошло за месяц, через всю державу. Так что берите мою проторенную дорожку и владейте. Интеллектуальную продукцию. Телефон дал Людмилы, сестры жены. Десант Саша – ее муж. Квартира у них большая, и мужик почти всегда в отъезде, в Нижневартовске вахту несет. Специалист по электрическим подстанциям. Он и в радио разбирается. Золотые руки. С Захарычем – два сапога пара, дурной голове покоя не дадут. Большой такой, могучий. А вот в аварии дважды попадал, нога переломанная и так, по мелочам.

У человека от катастрофы навсегда отметина остается. И у машины. Битая машина, хоть ее до идеала доводи, вытяни, отрихтуй, покрась, уже не машина, – объясняли Гнусину спецы. В критическую минуту подведет, только так. Жив останешься – слава Богу. А Десант, хоть и покалеченный, не подведет, с ним хоть в разведку, хоть в контрразведку, надежность 700 процентов, как у плотины Днепрогэса.

Десант садился за руль «Зубила» с опаской. Вспотел, красный весь. На трассу, за город, их вывел специально нанятый человек, за четвертной. А там уж по прямой – чем не езда! Дорога союзного значения, наш, советский хайвэй, горе веревочкой завей. Сначала-то Саша грубовато все делал, на педали жал, руль крутил с усилием, как с прежними моделями обращался, а потом нежней. Игрушка, да и только. А ну-ка, обогнать КамАЗ! Жаль, по техпаспорту в первое время положено не превышать 90 километров в час. Они хоть и большие, сараи, а жмут за 80. По газам! Бедный Гнусин обливается липким потом, а рот открыть не решается, хоть и нечто подобное поговорке «рожденный ползать летать не смеет» вертится на языке.

На полосу встречного движения вывел, а навстречу еще один сарай. Забронзовел Десант, руки и ноги у него не из костей и мяса, а из металла. По газам! Лоб в лоб. Гастелло. Не отвернуть. Бах вправо, обошел и подрезал грузовик, а встречный обдал вихрем жара, горелой солярки и машинного пота! Гнусин выдохнуть не может, устал за этот миг, как за всю жизнь не уставал. Десант порозовел, развалился в кресле, уверенность пришла, расправила лицевые мускулы. Красавец! Наверное, в этот миг он пережег в себе остаточные явления прежних неудач. Только что, несколько месяцев назад, разбил «семерку». Там, в Свердловске, пошустрей камазисты.

Спали путешественники прямо в машине, разложив кресла. Новое чувство наполняло уставшее от счастья и волнения тело. Безраздельное, безоговорочное счастье, как бывает в детстве. Он задремал и увидел сон про то, как сидит за рулем, мчится на скорости выше сотни, с красоткой в кабине, и мотор поет марш энтузиастов: «Все выше, и выше». Он принимает руль на себя, и послушное «Зубило» взмывает в поднебесье наподобие МИГа.

Через несколько часов доберутся до Свердловска, и Людмила накормит их хорошим мясом. Она знает толк в настоящей мужской еде, а ведь будто вчера была школьницей, самая младшая из четырех сестер. Одновременно со старшей вышла замуж, и ее сын – ровесник сыну Гнусина. Учиться в вузе она не стала, пошла в торговлю. У кого школа-магазин, а у нее университет-магазин. И не жалеет, поскольку прикоснулась к дефициту. За те же деньги, что получала бы в конторе, нормальная жизнь, а если уж муж зарабатывает на Крайнем Севере, а тратит на Урале, так вообще выше среднего. Жаль, конечно, что машину разбил, но с кем не бывает. Надежный он мужик, поэтому и отважилась второго ребенка родить. Да такой чудный – солнышко.

Только всех ее торговых связей не хватит, чтобы организовать отправку машины Гнусина. Так и сказала: «На меня не рассчитывай. Коньяк достать, колбасы сырокопченой – это да, но не больше». А ведь надо свести вместе столяров, чтобы ящик сбить, с подъемным краном и железной дорогой вопрос решить, и все синхронно. Если б в Магадане, а то в незнакомом городе. Будет с чего голове пухнуть. Десант тоже пальцем не шевельнет. Предупредил. Принципиально. Как сговорились. Скорее всего, завидки берут. Сильная это зараза – болезнь белых глаз, нет на нее противосилы. Разве что шоковая хирургия. Если бы без рук, без ног, инвалидом, нашлись бы благодетели, а машина привалила – будь добр сам. Ни дна тебе, ни покрышки! Хотят лицезреть, как будет трепыхаться, подобно ужу на сковородке, метать икру бисером. Неизвестность отравляла счастливцу праздник обладания.

Поспали в машине, на обочине, часа три – эйфория быстрой езды была им как женьшень. Не насытились сумасшествием пожирания километров. Десант открыл кейс, блеснувший и булькнувший внутренностями.

– Хочешь? Коньяк есть, пей.

– Нет, мы же за рулем! – Десант ухмыльнулся с медвежьей грацией. Похоже, он на мгновение простил Гнусину его счастливый билет.

Они ехали по дорогам с хорошим покрытием, любовались степными пейзажами, а потом возник на горизонте Златоуст с тяжелым многослойным дымом, как из триллера. Урал. Скоро и Свердловск. Как раз к первому снегу попали. Гнусин отряхивал с багажника снег голой рукой, не чувствуя холода. Какой-то мужик на аналогичную машину красного цвета поставил какие-то щитки, на дверь багажника. Помогают ли они? – спросил Десант. Мужик ответил с превосходством бывалого человека: мол, я ее уже неделю не мою, и хоть бы что. Заднее стекло покрылось толстым слоем грязи, на которой задний дворник проделал дугообразное оконце, обеспечивавшее минимальный обзор. Десант окатил неряху ведром презрения. Машину поставили на стоянку. За ночь рубль.

– Хочешь два? – спрашивал Десант. – Дай ему два.

Щедрый он, Десант, всю соленую горбушу отдал тому мужику, который вывел их из автогорода. Выклянчил у Гнусина плоскую канистру, которую покупали в Тольятти на всякий случай и заливали до горловины. И зачем-то ударил Людмилу, когда перед полетом в автоград крепко приложились к огурчикам с луком, курице из духовки, борщу, в связи со знакомством. У Гнусина из-за специфического недержания речи вырвалось, что Люда до сих пор не достала ему блоки для бритья, отечественного производства, да сто лет они не нужны, а Десант шлепнул жену по щеке: почему мужика не чтишь? Вроде шутя, а она обиделась до слез.

Правда, потом, ночью, они помирились, и она, штучка, вытребовала в знак примирения очередную обновку.

В самолет садились совершенно нетранспортабельные. Зато обнимались и поддерживали друг друга, как давние друзья. Ничего подобного с первым мужем Людмилы не достигли.

– Один я бы ни за что не справился, даже если бы и умел водить машину, – сказал Гнусин, когда улетал в Магадан.

– Ну ты даешь, – отозвался Десант, не сдерживая остервенения. – Надо же, все горошки на ложке. А то прибеднялся, разыгрывал из себя рохлю.

Это он об отправке автомобиля. Настолько эта операция оказалась приятной, что Гнусин возвращался к ней в воспоминаниях неоднократно. В первый свердловский день насладились ездой по большому городу, заглянули к родителям Десанта, к общему тестю, к другой сестре, всякий раз купаясь в волнах оживления, вызванных крупным приобретением магаданцев. Потом кончилась неделя, отпущенная начальством на покупку. Надо было возвращаться. За авиабилетом, устроенном Людой, тоже заезжали на «Зубиле».