Евгения Перова - Друг детства Страница 8

На физкультуру Ольга пришла в новом спортивном костюме, который сидел на ней прекрасно, но совершенно не позволял разглядеть ничего такого особенного, на что надеялись многие из мальчишек. Кудрявый молодой физрук, который был ниже Бахрушиной на полголовы, ходил вокруг нее кругами – Сашка тихо ярился. А на одном из занятий она так «уела» их всех, что слава ее вышла за пределы класса: просидев тихой толстенькой мышкой почти весь девятый класс, в десятом Бахрушина стала звездой школы. Они играли в баскетбол, и Сашка нечаянно попал в кольцо с противоположного края поля – все заорали в восторге, а Ольга насмешливо сказала:

– Подумаешь…

Стала на то же место и, небрежно кинув мяч, сразу же попала в кольцо.

– Да это ты случайно!

– А ты не случайно?

Они стали соревноваться – Сашка мазал раз за разом, а Ольга попала шестнадцать раз из двадцати.

– Шестнадцать к трем! Неплохо.

– Да я тебе поддался!

– Да что ты? И зачем же это ты мне поддался?

Она спросила это как-то так, что все навострили уши, и Сашка предпочел промолчать, хотя внутри все кипело от ярости. И – все одно к одному – вечером в магазине случайно встретил тетю Нюру, известную сплетницу с Крольчатника, которая тут же вклещилась в него с расспросами:

– А как мамка-то, замуж не вышла, нет? А что, отец-то появляется у вас? А про Ляльку-то Бахрушину слышал, нет?

– Что… про Ляльку?

– Не слышал?! Ну как же, как же! Скандал-то какой летом был, ты что! Дачники прямо так и съехали посреди сезона!

– Да что было-то?!

Нюра придвинулась поближе и зашептала:

– Любов у нее была с дачником, вот что! Что уж и как, не знаю, я свечку не держала, но съехать – съехали. Моментом. Коне-ечно, такая девка выросла – ядреная, кровь с молоком, глаз да глаз нужен…

Сашка не поверил.

И поверил.

Потому что сам о чем-то подобном догадывался – Ольга была так уверена в себе, так гордо несла себя по жизни и так насмешливо смотрела, словно знала что-то, о чем они все, несмышленыши, и понятия не имели. Так вот оно что, думал он. Вот, значит, как! Он смутно помнил этого дачника, отцовского приятеля – видел его мельком, когда зачем-то заходил к Бахрушиным перед отъездом на Селигер. Так, ничего особенного, мужик как мужик. Уже старый. У калитки Сорокина ждала Светка, не до посторонних мужиков ему было…

Весь следующий день он украдкой рассматривал Ольгу, а когда ехал домой, увидел в окно автобуса, что она идет в компании с физруком, и выскочил на следующей же остановке – Оля, заметив его мрачное лицо, насмешливо улыбнулась и ушла вперед, а физрук, которому Сашка загородил дорогу, недовольно спросил, глядя Бахрушиной вслед:

– Что тебе, Сорокин?

Сашка огляделся по сторонам – вокруг не было ни души:

– А вам что, Юрь Серьгеич? Вы что это – к Бахрушиной клеитесь? Она, между прочим, несовершеннолетняя, а вы вроде как женаты? Или я ошибаюсь?

– Ты… ты что себе позволяешь, Сорокин! Ты вообще в своем уме?!

– Я вас предупредил, так что смотрите!

И, бросив растерянного физрука, Сашка помчался догонять Ляльку. Она шла ровным размеренным шагом – Сорокин знал, что она ходит пешком каждый день в любую погоду. Услышав, как он пыхтит у нее за спиной, Ольга остановилась:

– Ну что это за цирк ты устроил?

Он никак не мог отдышаться:

– Какой… еще… цирк! Это ты… Что ты вытворяешь, а? Ты что с ним кокетничаешь?! Он тебе в отцы годится!

– Да ладно, он всего-то лет на семь нас старше!

– А я что говорю!

– А может быть, мне нравятся зрелые мужчины. И ничего я не кокетничаю. Просто Юрий Сергеевич сильно впечатлился моими выдающимися спортивными достижениями, только и всего.

– Да? А может, он твоими выдающимися сиськами впечатлился?!

– Может быть. Я смотрю, они и тебе покоя не дают, да, Сорокин?!

Лялька вдруг шагнула вперед и на секунду прижалась к нему крепкой грудью – он сразу взмок от пота, – а она посмотрела на него, сузив от злости глаза, и сказала:

– И вообще, тебе-то какое дело? Ты мне кто – брат, сват?

– Я? Я – друг…

– Да что ты? А мне казалось, ты Светке Заварзиной друг. Вы, говорят, так сладко с ней дружили на Селигере! А до этого с кем ты… дружил? С Надей Гавриловой? Или нет, с Жанной! Или с обеими сразу?

– Я парень, а ты девушка! Ты не должна…

– Ах вот оно что! Тебе, значит, можно, а мне нельзя, потому что я девушка!

– А может, ты уже и не девушка, а, Бахрушина? Что это там у вас летом было?

Рядом вдруг зашипели, раскрываясь, двери автобуса – оказывается, они уже стояли на остановке. Лялька села в автобус и уехала. А Сашка пошел домой, кипя от злости и ревности. А тут еще мать, вернувшись с родительского собрания, вдруг выдала:

– Да, славные вещи мне про тебя рассказывают!

Сашка смотрел на нее с недоумением – учился он хорошо, просто лез из кожи: Лялька ему больше не помогала, а он не мог себе позволить быть хуже Бахрушиной. Если уж не получалось быть лучше.

– Мам, ты о чем?

Мать разглядывала его с каким-то брезгливым недоумением:

– Как ты похож на отца, господи!

Как Сашка ни презирал отца, он до сих пор невольно расплывался в улыбке, когда знакомые, особенно женщины, говорили ему: «Ах, как на папу похож!» Но из материнских уст это звучало совсем по-другому: не похвалой, а осуждением.

– А на кого я могу быть похож, по-твоему?!

Но мать не слушала:

– Ты, говорят, у нас прямо герой-любовник? Меняешь женщин, как перчатки?

Сашка вспыхнул:

– Это тебе Лялька нажаловалась?!

– Нет, не она. А что, и Ляле есть на что жаловаться? Интересно! Нет, со мной мама Жанны поговорила. Страдает, говорит, девочка. Сын ваш, говорит, поматросил и бросил!

– Мам, ну кого ты слушаешь? Эта Жанка – такая же дура, как ее мать!

– А ты у меня такой умный, что дальше некуда! Смотри, сделаешь кому-нибудь ребенка, сам воспитывать будешь, копейки не дам.

– Мам, ну что ты такое говоришь, в самом-то деле! Просто кошмар какой-то. Что я, дурак?

– Уж и не знаю…

Он чуть не сгорел от стыда во время этого разговора, но ему даже польстило, что мать про него так думает: на самом деле он еще ни разу ни с кем не переспал. Он-то был вовсе не прочь, но девчонки как раз дурами не были. Дальше всего он зашел со Светкой, но ее он и сам побаивался – на ней точно пришлось бы жениться. Не-е, ни за что! Может, поэтому его так мучило предполагаемое Лялькино падение? Неужели и тут она его обошла?!

Пару дней он, словно маньяк, следил за Бахрушиной взглядом, пытаясь понять, правда или нет то, что ему мерещится. А потом попался. Шел урок химии, учительница что-то рассказывала о кремнийорганических соединениях, а он не мог отвести глаз от Ольги, которая, скромно опустив ресницы, прилежно писала в тетради – он видел ее в профиль. Сашка чувствовал, что Лялька уже давно поняла все, что с ним происходит, и знает, что он на нее смотрит, но не взглянула ни разу, а только иногда чуть улыбалась, и тогда на щеке вздрагивала ямочка. Тонкая прядь светлых волос падала на лоб, и Ольга заправляла ее за ухо небрежным жестом…

– Сорокин! Может быть, ты перестанешь пялиться на Бахрушину и ответишь на мой вопрос?!

Сашка встал, с трудом приходя в себя. Никакого вопроса он не слышал.

– Ну? Сорокин? Я, конечно, понимаю, что Бахрушина гораздо привлекательнее кремнийорганических соединений, но про них я рассказываю впервые, а Бахрушину ты имеешь возможность наблюдать каждый день.

Как он мог настолько забыться на химии! Вера Федоровна, их классная руководительница, была весьма остра на язык и могла так приложить, что «двойка» казалась подарком судьбы по сравнению с ее устным разносом.

– А Сорокина моя грудь очень волнует, Вера Федоровна. Он любитель крупных форм, как тут недавно выяснилось.

Класс грохнул от хохота, и даже химичка, сама обладавшая внушительным бюстом, улыбнулась.

– Садись, Сорокин. «Двойка» тебе, любитель крупных форм.

Сашка сел весь красный. На перемене к нему подошел Калугин:

– Пойдем, покурим?

Они ушли за угол и там, прикрываясь от ветра полами курток, с трудом прикурили – у Калугина всегда были какие-то необыкновенные сигареты, которые тот таскал у отца.

– Вот стерва, скажи, Сорока?

– Химичка?

– Бахрушина твоя!

– Да чем это она моя?!

– А хотел бы?

– Нужна она мне!

– Да ладно, такой бабец! Буфера и правда знатные… Только стерва.

– Стерва.

– Ну ладно я – на свой счет я уж никак не обольщаюсь, но ты-то ей чем не угодил?

– По возрасту не подхожу.

– Это как?!

– Как-как… Она нас в упор не видит, ей взрослых мужиков подавай…

– Ты что, правда?!

– Не знаю. Говорят.

У Калугина горели от любопытства глаза, а Сашка вдруг опомнился: что я делаю?! Зачем я все это говорю? И кому, главное! Но было уже поздно. Вечером ему позвонила Светка, которая сидела дома с ангиной, и хриплым шепотом закричала в трубку:

– Это правда?!

– Что?

– Что Бахрушина беременна?

– Откуда ты это взяла?!