Данни Грек - Дневники мотоциклиста Страница 8

Всю жизнь мы выбираем, ищем получше, покрасивее, понадежней, а найдя, сомневаемся, быть может, мы ошиблись и надо было еще поискать, но в тот день я не сомневался, я знал и был уверен в том, что делаю правильный выбор.

В дверном проеме показался Макс с тряпкой в одной руке и канистрой для бензина в другой.

– Сейчас протрем, зальем бензина и заведем, – громко заявил он, разорвав своим голосом эту повисшую тишину. И через мгновение он уже смахивал пыль с мотоцикла.

– А то они пустые приходят в целях безопасности, – добавил он, поясняя мне, почему рядом с нами стоит канистра.

– Хорошо, – ответил я. – Не знал, что наполненный бак может как-то влиять на безопасность.

– По мне тоже, но американцы щепетильны в этих вопросах, – сказал он с долей укора, держа в руке открытую канистру, из которой полилась живительная машинная жидкость.

– А, по-моему, просто снобы, экономят, у них-то бензин по доллару, – подытожил я, тем самым развеселив Макса.

Он залился громким смехом, а его щеки вмиг раскраснелись.

– Тоже верно, одним словом, бюргеры, – продолжил он мою мысль, наполняя бак дальше, который и вправду оказался пуст.

Издаваемые звуки напоминали жадное хлюпанье на водопое, с каждой секундой становясь все реже и глубже. С каждым новым литром бак заполняла жизнь, он жадно пил, как будто и вправду весь этот долгий путь проделал сам. Вскоре он был наполнен, и Макс, щелкнув горловиной, отставил канистру в сторону.

– Готово, – сказал он и, вставив ключ в зажигание, повернул его, запуская двигатель с кнопки на руле. В воздухе прогремели раскаты грома, мотор взвыл, издавая звук похожий на рычание сотни тигров, даже пыль поднялась в заполненный горючим воздух. После этого раската и секундной работы на высоких оборотах, движок ушел в монотонное урчание, и теперь он не ревел, он пел, пел песню моей свободы. Клубы пыли, поднятые под потолок, медленно спускались обратно, окутывая в свое одеяло стоявшие рядом мотоциклы, а виновник такой быстрой уборки все так же урчал, блистая своим черным пластиком. Только теперь я смог разглядеть всю красоту и необузданный нрав своего избранника.

Краска местами хоть и была обшарпана, но это придавало еще больший колорит его персоне. И среди своих собратьев он походил на уличного сорванца со всей своей неудержимой дерзостью и агрессией.

Ребята из этого мотосалона продавали вещи такими, какими они были на самом деле, не приукрашивая и не наводя ненужный марафет, что, несомненно, шло в их зачет, и человек, пришедший сюда, прекрасно видел то, что покупает.

– Ну как? – с улыбкой спросил меня Макс, дотирая тряпкой те места, где еще оставался слой пыли. – Красавец?

– Да, – коротко, но вполне информативно ответил я, и без раздумий сразу добавил: – Я его забираю.

Такой быстрый ответ обескуражил моего продавца, но, судя по лицу, Макс уже с таким сталкивался и, заглушив мотор, быстро нашелся.

– Нравится мне ваш брат, те, которые за «спортами» приезжают, – пояснил он. – Простые до беспамятства – приехали, послушали, и вопрос решен. Не то, что эти бородатые дядьки на чопперах, пока продашь, все соки из тебя выпьют. А кто до этого ездил? А что это? А что то? А как я на нем смотрюсь? Бестолковых вопросов уйма. Только что такого Ваське сбагрил, за пару минут весь мозг вынес. Кстати, какой он по счету у тебя?

– Первый, – продолжая рассматривать мотоцикл, ответил я, и, понимая, что могу попасть в очередь на бумажную волокиту, сразу добавил:

– Давай оформлять.

Макс слегка замешкался, заглядывая в мои глаза – было ясно, что я не передумаю, но все же он сделал такую попытку.

– Ого, а ты хорошо подумал? – оценивая меня с ног до головы, монотонно проговорил он и, пытаясь предостеречь, добавил: – Все-таки сто двадцать лошадей на одно колесо. Дурноват он для первого. Может, четырехсотки посмотришь?

Видать ему уже попадались такие экстремалы как я, и он уже отточил манеру своего поведения на них, но я был не они, и сломить мое мнение было не реально, но он все равно попытался.

– Начинать лучше с четыреста, а потом уже и шестьсот можно, – продолжал он, и как бы зондируя мою подготовку добавил: – Ты ездить то умеешь?

– Нет, – с легким равнодушием в голосе ответил я. – Вот на нем, и буду учиться.

Еще раз взглянув в мои уверенные глаза и прочитав в них всякое отрицание другого выбора, он еле сдержался, и из его уст только выскочило неоднозначное: – Хм…

После маленькой паузы он продолжил: – Ну как знаешь. Сам поедешь или эвакуатор вызвать? – с долей маленькой издевки кинул он, ожидая продолжения моих экстремальных ответов.

Да, видок у меня был совсем не для мотоцикла, и мои легкие джинсы с мокасинами были тому подтверждением, так что продолжения не последовало.

– Я думаю, эвакуатор, – сказал я, разглядывая озадаченного Макса, который после такого ответа лишь слегка выдохнул.

Меня рассмешило это облегчение, и создалось такое впечатление, что он был готов и к ответу «Сам».

– Ну, тогда пошли в офис, оформим бумаги и выпьем кофе, – одобряюще похлопывая меня по плечу, пробормотал он. – Эвакуатор все равно раньше чем через полчаса не приедет.

Мы направились в офис за соседней дверью, который был похож на перевалочный военный пункт с разбросанными по столу многочисленными бумагами и спартанской обстановкой. Стол, два стула и одинокий шкаф, своей старостью и обшарпанностью рассказывающий о череде частых переездов. Макс вызвал эвакуатор, налил кофе, и мы буквально на пару минут углубились в заполнение всех документов. Перед тем как зайти в офис я заметил того, о ком с такой нелюбовью говорил Макс. Это был лощеный бородатый мужчина лет сорока, в кожаной жилетке и солнцезащитных очках, задранных на голову, совсем не похожий на пропахших бензином лихих байкеров. Его загар говорил о том, что недавно он парил свой пивной животик где-нибудь на берегах Таиланда, а белоснежная улыбка – о недавнем посещении дантиста. Весь холеный, он сидел на никелированном чоппере и красовался перед своей юней спутницей, всем своим видом показывая полное безразличие к Василию, отбивающего перед ним чечетку. Веселая картина: толстосум и его юный аксессуар, любящий дорогие подарки, ублажаемый и ублажатель в виде суетливого Васи – сейчас там все кружилось вокруг одной персоны, и эта персона была несказанно рада такому положению дел.

Мы с Максом наблюдали за всем этим действием через приоткрытую дверь офиса, пили растворимый кофе и, молча, не затрагивая этой темы, глазами соглашались друг с другом, считая этот экземпляр очень важным. Помимо этого самовлюбленного «байкера» Максу было о чем мне рассказать, и его истории, связанные с мотоциклами, отлично скрасили мое ожидание. «Интересная жизнь у интересного рассказчика…» – подумал я в ожидании еще одного захватывающего рассказа, но нас оборвал Василий, присоединившийся к нашей компании с грустным лицом. По нему и отсутствию бородача за дверью было видно, что тот уехал без покупки, и Василию ничего не оставалось, как виновато посмотреть на Макса. Он хотел, было, что-то сказать, но его опередил телефонный звонок, который разбавил своими трелями повисшую тишину.

– Да, слушаю, – сказал Макс, подняв трубку, и взглянув на меня тут же добавил: – Я понял, сейчас выкатим.

Из вышесказанного мне стало ясно, что эвакуатор уже подъехал, и мне с моей покупкой пора выдвигаться дальше.

– Ну что, пойдем, закатим уже твоего красавца, – ухмыльнулся Макс, пододвинув ко мне документы, оставленные мной на столе.

– Пошли, – с нескрываемой радостью вскочил я со стула, быстрым движением смахнув их со стола и убрав во внутренний карман куртки.

Мы быстро спустились вниз и вышли через задние ворота павильона, закатили мотоцикл в кузов транспортера, и водитель стал аккуратно крепить его ремнями к бокам, словно инструктор парашютного спорта перед моим первым прыжком. Это был пожилой тучный мужчина в кепке как у таксистов и выражением лица как у ответственного за стеклянную вазу.

– Ну что, удачи, – с выражением глаз старшего брата протянул мне руку Макс. – Будь аккуратнее.

– Счастливо, еще увидимся, – крепко сжав его руку, ответил я, услышав за спиной щелчки захлопнутой двери транспортера.

Водитель выдержал паузу и, кивнув Максу как старый добрый приятель, слегка поторопил меня, пригласив рукой в кабину, хотя я спешил не меньше его.

С Максом мы больше не встречались, и когда мы отъезжали, он продолжал стоять, задумчиво смотря в небо, которое было нежно-голубого цвета и без единого облачка. Его фигура скрылась в боковом зеркале, стоило нам уйти за поворот, и я, развалившись на пассажирском сидении, подумал, что он отличный парень, и побольше бы таких.

Дорога заняла около часа, и почти весь путь мы молчали. Водитель перевозчика оказался довольно молчаливым человеком, а я был настолько поглощен мыслями о том, как уже совсем скоро я буду проноситься мимо этих машин со скоростью ветра, что мне было не до разговоров.