Екатерина Риз - Жили-были Страница 8

Разговоры за столом пошли о настоящем, кто где работает, чего добился, кто насколько удачно женился и так далее. Саша всё больше молчала, не желая вмешиваться, а уж тем более заострять внимание на своих успехах. Правда, кто-то вспомнил, что она училась на литфаке, но чем всё это для неё закончилось, узнать так и не получилось, за что Саша мысленно поблагодарила сестру, которая, кстати, терпеть не могла, когда внимание уделяют Саше. С самого детства так было. Стоило кому-то заинтересоваться Сашей, Лика тут же принималась переводить внимание на себя. Не из-за нелюбви к сестре, такой уж у неё характер был. Она обожала быть впереди. Вот и сейчас поторопилась из-за стола подняться, с намерением произнести тост. Саша смотрела на неё, такую красивую, такую яркую в своём невозможно-голубом платье, с непередаваемо милой и нежной улыбкой на губах и озорными огоньками во взгляде, и ей не нужно было смотреть на мужчин за столом, чтобы знать – все молчат и Лику слушают. И это будет продолжаться до тех пор, пока Лика этого хочет. Кстати, и красноречием сестру Бог не обделил, правда, Анжелика не считала это достоинством или подарком судьбы, свои способности она тратила исключительно на саму себя. И поэтому после окончания института, даже не подумала, не попробовала сделать карьеру, или попросту устроиться на работу. В то время у неё был Петечка, её главное достижение, который и должен был обеспечить ей и комфортную жизнь, и статус, и материальный достаток. Замужество Лика и называла своей карьерой. Которая полтора года назад рухнула. Но об этом она, конечно же, никому здесь не расскажет. Да и никому никогда не расскажет, кроме неё и своей матери.

– Запомни, Саша, только неудачники толкуют о своих промахах. Я никогда не была неудачницей.

Это Лика ей говорит время от времени. Лика всегда на коне, всегда в выигрыше, для неё быть матерью-одиночкой, самый большой жизненный промах. Это они тоже обсуждали не раз и всегда на грани скандала.

А вот сейчас Анжелика с проникновенной улыбкой говорила, как рада всех сегодня видеть, что бесконечно вспоминает студенческие годы и всех собравшихся, насколько ей жаль, что всё осталось в прошлом, но она ждёт и верит, что они будут так собираться, встречаться, ещё долгие годы. Получалось у неё гладко и многословно, и некоторые, наверняка, заподозрили, что она речь заранее заготовила, но Саша знала – это талант. Тот самый, который с годами не тускнеет. И сейчас она слушала сестру, смотрела на неё, и всё, что её интересовало – это сколько раз за время произнесения своего тоста, Лика кинет взгляд на Ефимова. От этого зависела степень её интереса. В конечном итоге, когда Анжелика попросту остановила свой взгляд на Толе, Саша отвернулась. Всё плохо. Всё очень плохо.

– Толян, так чем ты занимаешься? – спросил кто-то за столом чуть позже.

Саша поневоле на Ефимова посмотрела. Тот ел, ел со знакомым ей аппетитом, но это уже был не вечно голодный волчонок, что её дома ждёт, это был матёрый волк, и Саша вдруг поймала себя на мысли, что могла бы всю жизнь смотреть на то, как он ест.

А Ефимов, услышав вопрос, от себя тарелку чуть отодвинул, и усмехнулся. И ответил с неким вызовом:

– Торгаш я, Боря.

– Чем торгуешь? Водкой?

За столом снова засмеялись, а Толя вдруг кивнул.

– И такое было. И водкой торговал, и колбасой торговал, и даже детским питанием.

– А сейчас?

– А сейчас машинами.

– Я же говорю, – влез заметно захмелевший Стариков, – приехал бабки из нас выбивать.

– Да из тебя разве выбьешь чего, – хмыкнул Ефимов. А кому-то в сторону сказал: – Приехал место под пару автосалонов подобрать. В памяти-то всё хорошо нарисовал, а как приехал, так и обалдел. Ни пяди свободной земли по городу. – Окинул выразительным взглядом собравшихся: – Кто у нас тут в горадминистрации-то? Учтите, мне Каравайцева всех сдала.

Алёнка ахнула.

– Ах ты гад, я никого не сдавала!

– У меня есть знакомые, – порадовала его Лика. – Мой бывший муж каждый раз перед открытием супермаркета всю административную тусовку поил. – Она откровенно усмехнулась. – Так что, я всех знаю.

– Это хорошо, что ты всех знаешь, – протянул Толя, и в его голосе не намёк, а сплошной тягучий мёд прозвучал. Саша в этот момент взглядом за его лицо уцепилась, и всерьёз ожидала, что он облизнётся, глядя на Анжелику. Но нет, удержался.

Толкнула Старикова в бок.

– Миша, налей мне ещё вина.

– Да? – Он ухмыльнулся прямо ей в лицо. – А кто будет следить за моей трезвостью и нравственностью?

– За твоей нравственностью я точно следить не собираюсь.

Он вздохнул, получилось вполне пьяно. Потом голову к её уху склонил.

– Санька, такая тоска на душе.

– О Господи, – она не удержалась и толкнула его в плечо. – Я об этом ничего знать не хочу.

– А тебе хорошо?

– Офигенно, – пробормотала она чуть слышно, наблюдая за тем, как Ефимов с Ликой шепчутся, склонив друг к другу головы. На губах сестры играла лёгкая улыбка. Лёгкая, проникновенная и понимающая. Саша ненавидела, когда она так улыбалась. Особенно, Толе. Он всегда на это вёлся и всегда верил в её искренность. На чём, в итоге, и погорел. Пока Лика ему так улыбалась, планы строила на семейную жизнь с другим. А теперь конечно, все повзрослевшие, помудревшие и всем всё простившие.

Неужели только ей всё это противно?

Ещё пара тостов, и некоторые расслабились настолько, что захотели танцевать. Атмосфера на самом деле изменилась, люди перестали присматриваться друг к другу, скупо улыбаться, тщательно фильтруя вопросы и собственные ответы. Вспомнили прошлое, посмеялись, выпили на брудершафт и созрели для танцев. Грянул «Тополиный пух» в исполнении «Иванушек», и эта песня вызвала просто бурю восторга у присутствующих, например, у той же Алёнки. А Саша лишь улыбнулась ей, допила вино, а сама смотрела на причину всех своих… нет, не бед, а душевных метаний. Разве она может назвать своего сына бедой? Да у неё язык не повернётся.

А Толя по-прежнему разговаривал с её сестрой, сидел в расслабленной позе, рука на спинке её стула, посмеивался, слушая Лику, а смотрел на неё с явным удовольствием. Как там говорится? Она услаждала его взор. Вот именно это читалось на лице Ефимова в данный момент. И это опять же противно и здорово раздражало. Анжелика за весь вечер ей, Саше, ни одного слова не сказала, будто и не замечала её, а ведь Саша на этом вечере лишь по одной причине – Лика её сестра. Но та забыла об окружающих, она смотрела на Ефимова, и попросту ела его глазами, как он её когда-то.

– Анжелика хвост распушила, – озвучила её мысли Алёна, правда, в её голосе, недоставало разочарования и праведного гнева, которые могла бы себе позволить Саша. Но всё-таки не удержалась, ответила на замечание подруги.

– А дураков, Алёна, жизнь не учит. Она хвост распушила, как павлин, а он вновь ослепнет. И оглохнет.

– Мужики, – отмахнулась Каравйцева, но без злости, просто ради констатации факта. На стуле покрутилась. – Пойдём танцевать?

Саша через силу ей улыбнулась.

– Иди. Я посижу.

– Саш, ну чего ты?

Саша наклонилась к её уху и шепнула:

– У меня коленки трясутся, – призналась она. – Я опьянела.

Алёна схватила её за подбородок, заглянула в глаза.

– Мутненькая ты, да. Ладно, посиди. Компотика попей. А я с Новиковым потанцую. – Довольно улыбнулась. – Он на меня смотрит.

– А у кого фотоаппарат? Саня, ты с собой не взяла?

– Ты же всегда наши пьянки фотографировала. Компромат на всех собирала, – рассмеялся кто-то.

– Ну, и где теперь это компромат? Затерялось во времени.

Саша, всё это время удерживающая на губах улыбку, заверила:

– Кое-что я сохранила.

– Самое обличающее и пошлое, да?

Саша таинственно улыбнулась, и вдруг снова натолкнулась на взгляд Ефимова. Даже не заметила, когда он оторвался от прекрасной Лики, и теперь её, Сашу, разглядывает. Правда, с насмешливой улыбкой. Голову на бок склонил, приглядывается к ней и улыбается. Саша вдруг ощутила непреодолимое желание запустить в него пустым бокалом, что в руке держала. Но вместо этого из-за стола поднялась. Секунду помедлила, оценивая своё состояние, после чего решила:

– Надо воздухом подышать.

Обрадовалась, когда за ней никто не увязался. Прошла мимо танцующих, всё с той же приклеенной улыбкой, вышла из зала, и ненадолго замерла, ощутив прохладу и оставшись, наконец, одна. Прошла по коридорчику, продолжая прислушиваться к себе, к своим ощущениям и лёгкому гулу в голове. Ноги всё-таки были, как ватные, но это скорее от волнения и перенапряжения, чем от излишка выпитого.

– У вас всё хорошо? – спросила её официантка, что попалась ей встреч.

– Да. Захотелось воздухом подышать.

– У нас балкон крытый, – сообщили ей. – Там же можно и курить.