Анна Субботина - Анины рассказы Страница 8

– Нет, я не пью. И не люблю пьяных женщин. – Аарон Романович говорит тихо и с легким нажимом.

– А я уже пьяная?

– Пока нет.

Я почувствовала дискомфорт и резко поднялась из-за стола:

– Пойду схожу кое-куда, скоро вернусь.

В самом деле, что это я? Моя судьба решается, а я неизвестно с кем выпивать наладилась. В туалете я пристально вгляделась в свое лицо. Вроде бы все в порядке. Разрез глаз умело подчеркнут тенями, губы можно подправить, только вот взгляд чуть захмелевший. Пить надо прекращать. Когда я вернулась к столу, то Юры и след простыл. Надо сказать, что больше я за весь отдых его ни разу не видела. Аарон встретил меня у стола и спросил, не хочу ли я пройтись. Я хотела. С минуту мы стояли и смотрели с веранды на океан, который бился у подножия скалы.

– Знаешь, я пока сюда летел, все время вспоминал, как ты тогда сказала: «А давайте просто выключим телевизор и пообщаемся».

Он улыбается и, погладив мою руку, берет ее в свою. Я улыбаюсь в ответ и заглядываю в его глаза: они серые и блестящие. Вроде те же, что и минуту назад, но в то же время совсем другие: в них откуда-то появилось столько любви, что при взгляде в них меня будто бы обдает теплой волной. Становится вдруг так спокойно, что я окончательно трезвею. И заодно вспоминаю, что никакого такого разговора я не помню. Ай да Бабка!

– Помнишь, в Москве, у Сережи Валодилова на даче, ты тогда еще в платье была таком… в черную шашечку? – Он все же пытается помочь мне вспомнить то, чего не было.

– С молниями? – с облегчением вступаю я в разговор. – Да, такое платье у меня есть. – Чисто Бабка сработал, ничего не скажешь – Да, с молниями, я их только не сразу заметил. Как тебе здесь?

– Хорошо. Жаль, что здесь нет выхода к океану.

– А в бассейне ты не плавала?

– Но я люблю купаться в море или океане, бассейн – это неинтересно. Там искусственная вода.

– Прости, я не знал. Мы раньше ездили здесь в другой, пятизвездочный отель Pestana Palace, но одна девочка устроила пожар, и нас больше туда не селят. Скажи, а ты хорошо языки знаешь? У тебя какой? Английский?

– Да.

– На разговорном уровне? Читаешь на английском?

– Ну, я только на нем за границей и объясняюсь.

– А вообще ты легко за границей ориентируешься? Не боишься куда-то одна прилетать?

– Да нет, не боюсь. А чего бояться-то? – Я так и не понимаю, к чему клонит Аарон.

– А где больше бывать любишь? – продолжает он свой странный допрос.

– В Италии. – Я мысленно улыбаюсь, вспоминая узенькие римские улочки. – Это моя любимая страна, и еще там вкусно, поэтому я там всегда поправляюсь.

Аарон улыбается мне в ответ:

– Я тоже люблю Италию. Кстати, тебе не холодно? Хочешь, я сниму пиджак? – Романович действительно снял пиджак и накинул его на мои плечи. Я с удивлением отметила, что этот пиджак от модного дома Hermes, который совсем не сидит. – Пойдем внутрь, а то замерзнешь и простудишься. Я тебя познакомлю с другими гонщиками и девушками.

– Гонщиками?

– Мы ездим за «Формулой-1» и сами гоняем по трассам на спортивных автомобилях. Девушки ждут в отеле.

– Ой, а возьмите меня с собой посмотреть.

– Хорошо, поедем – возьмем.

Мы вернулись в ресторан и присели за стол, где уже сидели несколько мужчин и девушек.

– Давайте знакомиться. Аарон, – обращаясь в основном к девушкам, представился Романович.

– Алена, Люба, Катя, Света, Аня, Марго, – по очереди и, как мне показалось, несколько подобострастно представились и девушки.

После чего с явной опаской принялись поглядывать на олигарха, что, впрочем, его нисколько не смутило. Меня же сразу удивило, что их кавалеры, или, во всяком случае, те мужчины, с которыми они провели весь этот вечер, даже и не думали демонстрировать Аарону свои права на спутниц. Причем ни словом, ни жестом. Я, уже слегка околдованная его заботливым вниманием, немного напряглась. Создавалось ощущение, что он может позвать с собой любую. Я принялась рассматривать возможных конкуренток более пристально. Ближе ко мне сидела представительница монголоидной расы, напротив – кареглазая блондинка, чуть дальше – яркая и совсем высокая, под два метра, брюнетка, похожая на цыганку. Они рассматривали меня в ответ. Словно чувствуя мои сомнения, Аарон кладет мне на плечи руку и чуть привлекает к себе. В глазах девушек проскакивает какая-то смесь зависти и обреченности. Меня же его жест совершенно успокаивает. Ну конечно, я для него лучшая. Бабка же обещал…

– Алена, а ты откуда?

– Из Калмыкии.

– Как там у вас Илюмжинов?

– Да нормально. – Плосколицая Лена опускает узкие длинные глаза и чуть заметно розовеет.

– Люба, а у тебя татуировка на плече зачем?

– Ну, она несет определенную информацию.

– Какую информацию?

– Ну… чтобы все удачно складывалось.

– А так неудачно складывается?

– Ну, я не знаю… – Девушка опускает голову и замолкает.

– Ну ладно, расскажите кто-нибудь анекдот.

Девушки потерянно смотрят друг на друга. Наступает неловкое молчание. В тишине около стола снует Павел, профессионально подхватывая пустые тарелки и наполняя бокалы. На его лице застывшее выражение торжественного удивления, я перехватываю его взгляд и замечаю, что он просто светится от счастья…

– Я расскажу, – перехватываю я инициативу. Романович медленно поворачивает в мою сторону голову. – Еврею приходит телеграмма: «Рабинович, волнуйся! Подробности письмом».

Мужчины смеются, девушки с облегчением улыбаются, Аарон Абрамович удовлетворенно кивает:

– Это хороший, тонкий анекдот. Ну что же, всем до завтра. Марьян, пойдем.

На последних словах он берет меня за локоть и привстает со стула. Я встаю следом. Мне чуть-чуть страшно, но, должна сознаться, ужасно любопытно.

Мы идем в мой номер. Закрыв дверь, он опускается и, прежде чем я успеваю что-нибудь возразить, снимает туфли с моих ног. Сказать, что я теряюсь, – не сказать ничего.

– Какая у тебя гладкая, словно шелк, кожа.

Он нежно проводит по моей ноге, и я мысленно благодарю косметолога, у которого накануне делала эпиляцию.

– Это от мамы. У меня кожа, вот такая смуглая и шелковая, от мамы, – охотно поясняю я.

Аарон ставит в угол мои алые туфельки из атласа, и вот тут впервые замечает надпись, которая украшает обе мои стельки. «Советский разведчик» – эта линия в дешевых обувных магазинах «Ж» самая элитная. Такая обувь там стоит больше тысячи рублей. Хотя об этом Аарон, естественно, ничего не знает. И не то чтобы я не могу себе позволить пару за тысячу долларов. Могу пока еще. Но моя любовь к обуви вообще так безгранична, что я изучаю решительно все предложения, и в моей гардеробной пара Louboutin вполне может соседствовать с парой из магазина Zara. Аарон заметно прыскает в кулак и поспешно покидает мой номер, я в некоторой растерянности сажусь на кровать. Слышно, что внизу грянул громогласный и разноголосый мужской смех. Кто-то закатывается, кто-то повизгивает, кто-то мерно и раскатисто хохочет. Знали бы они, как недалеко от реального положения дел в действительности стоит это шуточное словосочетание «Советский разведчик»! Слепая уверенность на моей памяти всегда оказывается наказуемой. Так или иначе, минут через десять в дверях снова возникает Аарон. На его лице ни тени улыбки. Он подходит и садится рядом со мной на кровать:

– Почему не раздеваешься?

– Ну, я не знаю, ты же ушел?

– Ну и что, ты решила, что все, что ли, уже?

– Я не знаю. – Пока я развожу руками, Аарон уже протягивает руки к молнии, которая расположена на платье сзади.

– А ты на кого больше похожа на маму или на папу? – Он осторожно освобождает мои плечи от платья, проводя по моей руке тыльной стороной ладони.

– Нельзя сказать на кого больше. У меня всего ровно пополам. Разрез глаз папин, миндалевидный. Цвет глаз мамин, карий. У папы глаза зеленые, а он мне их не отдал. Ноги папины…

– Мне нравится твой цвет. Тебе с ним хорошо. – Он проводит рукой около моего подбородка, слегка касаясь кожи.

– Нет, мне кажется, что брюнетка со светлыми глазами – это более интересный образ.

– А какие у тебя национальности намешаны?

– Еврейская и какая-то еще от мамы, я не знаю: или цыганская, или молдаванская.

– Ты не похожа на еврейку.

– Почему? – Я слегка обижаюсь. – Мою бабушку, между прочим, звали Исфирь Михайловна Розенберг.

– У тебя скулы, у евреев не бывает скул. – Большим пальцем руки он будто бы очерчивает мои скулы.

– Скулы от мамы. А глаза… какие у меня, по-твоему, глаза?

– Ну, просто восточные… А шрам этот на шее откуда? – Его рука нежно скользит от моей шеи к груди.

– Проверяли один диагноз. Очень романтичная, кстати, была история, – сказала я, вспоминая, как один олигарх положил меня в больницу за тысячу долларов в день, где мне и сделали эту неудачную пункцию.

– В России? Тогда неважно, какая была история. В России лечиться нельзя, нормальная медицина в Израиле и в Германии. Все кончилось нормально?