Александр Лапин - Время жить Страница 8

«Явные проблемы с почками», – подумал Дубравин. Директор рассадил своих гостей в неудобные кресла. Достал откуда-то из сейфа три пузатеньких наперстка и грушевидную бутылку коньяка. Капнул в рюмки коричневую жидкость.

В кабинете сразу пахнуло терпким напитком.

Дубравин взял рюмочку. А Чернозёмов, сославшись на «за рулем», отказался. Обошелся минералкой.

Чокнулись. Выпили за знакомство. И Дубравин рассказал Ивану Петровичу Савостьянову случившуюся историю.

Старый «боец за собственность» внимательно оглядел своих молодых партнеров и начал рассказывать историю того, в какой борьбе ему довелось поучаствовать, когда происходила приватизация этого и других предприятий. Сколько наездов он пережил, в каких передрягах побывал.

Дубравину рассказывали, что Савостьянов в свое время, когда фабрики и заводы начали загибаться, был назначен внешним управляющим нескольких таких предприятий-банкротов. Он собрал, скупил акции дышащего на ладан производства. И запустил в работу, став, таким образом, владельцем крупного актива. Но Александр не представлял себе, насколько ожесточенной, беспощадной была борьба.

– Последний раз они пытались сбить мою машину с дороги КАМазом! – вдохновенно рассказывал директор. – А у вас все проще. Все друг друга здесь знают. Позвонил Иван Петрович Петру Ивановичу: «Милай, тут заезжие москвичи меня обижают. Помоги. Ты – мне. Я – тебе». Вот так все и решается.

Так что из рассказа директора как бы опосредованно вытекало: «Боритесь, бейтесь! За свое».

Наконец после третьего наперстка они услышали то, зачем сюда, собственно говоря, и пришли.

– Я вас, ребята, поддержу против этого козла. Тем более, что этот деятель уже три года не платит ни за аренду, ни за коммунальные услуги, ни за свет.

Ободренные его обещанием, отправились восвояси.

По дороге Дубравин заметил Чернозёмову:

– А Савостьянов крепкий мужик. И не боится.

– Да, у него мощная поддержка есть. Брат в соседней области начальник. Генерал.

«Видно, здесь всё так. Все повязаны. Все друг про друга всё знают. Кто к какому клану принадлежит. Кто с кем дружит. Кто кого любит. Какие счеты. Это надо учитывать. Провинция. Впрочем, будем двигаться. Нам отступать некуда. Нужен сильный ход. А силу чувствуют по наглости. Подаем иск в суд. О принудительном выселении генерала».

При наезде в Москву Дубравин, по совету старого юриста Розенцвейга, направил свои стопы в знаменитую адвокатскую контору имени Генриха Бадвы. Располагалась она в центре столицы, в полуподвале красивого старинного бело-розового здания.

Он покрутился вокруг несколько минут, пока нашел вход. Спустился на несколько ступенек вниз. Позвонил в домофон, прикрепленный к красивой дубовой двери с бронзовой начищенной ручкой.

Ему открыли. И он оказался в хорошо отделанном небольшом холле. С красивой мебелью, кожаными черными диванами, удобными полулежачими креслами и цветами. Ему навстречу из боковой двери выплыла красивая и пышнотелая черноволосая девушка с округлым овалом лица и небольшой симпатичной горбинкой на носу. Взгляд ее черных глаз с поволокою остановился на мощной фигуре Дубравина. И прекрасная дочь из-раилева спросила:

– Вы к кому?

– Я вам вчера звонил! Мне нужен господин Бадва! – в простоте душевной заявил он, думая, что если контора носит знаменитое имя, то соответственно сам хозяин и занимается с клиентами. Конечно, он ошибался. Старенький Бадва уже давным-давно служил лицом, брендом. А работали с клиентами совсем другие люди.

– Генриха Константиновича нет. Вашим делом он поручил заняться мне. Меня зовут Ирина Хмельницкая, – и она протянула ему свою надушенную пряными духами визитку.

Пришлось излагать свое дело ей. Оказалось, женщина она толковая. Во все вникла. И через неделю вчинила генералу такой шикарный иск, что прямо пальчики оближешь. Всего за две тысячи долларов гонорара.

И вот час икс. Областной арбитраж начал рассматривать иск «Слова» к областному управлению по чрезвычайным ситуациям.

Дубравин, уверенный в правоте своего дела, спокойно сидел у себя на месте, когда к нему залетел взъерошенный и возбужденный юрист издательского дома. Закипая, как самовар, юрист – такой упертый, верящий в первенство закона товарищ, доложил начальству обстановку на фронте:

– Блин, судья даже не стала вникать в наш иск. Зря вы такие деньги потратили.

Дубравин опешил.

– По ходу заседания сразу стало видно, что судью вообще не интересуют никакие доводы. У нее такой вид, как у того кота из мультфильма. Помните, он все говорил попугаю: «Что ты нам все рассказываешь – Таити, Таити… Нас и здесь неплохо кормят!» В общем, зря она так старалась, рылась в статьях, искала прецеденты, приводила доводы. Нашим судьям это неинтересно. Видно, им уже дали указания.

Прошла неделя, другая… И каково же было потрясение всех участников концессии, когда они получили решение суда. В иске им было отказано. На основании того, что еще до того, как они купили это здание, его «хотела приобрести областная администрация». И не только хотела. Но и якобы приобрела. Только договор, по которому она это сделала, потерялся на почте. Это было настолько нелепо, нагло и бессовестно, что Дубравин даже на некоторое время потерял дар речи.

Эта гнусная бумажка, подписанная некоей судьей А. Н.  Лакиной, показывала еще одно обстоятельство. За мерзавца в генеральском мундире вступилась областная администрация. И если раньше в России царил бандитский беспредел, то теперь они столкнулись с беспределом чиновничьим, который был намного круче.

Через пару дней суровый человек с густым ежиком волос и скрипучим въедливым голосом, юрист издательского дома, принес еще одну весть:

– Областная администрация подала иск в суд. О признании нашей сделки о купле-продаже здания недействительной.

Это означало, что их решили еще и ограбить, обобрать до нитки.

«Дас ист фантастиш! – думал Дубравин, разглядывая очередное решение суда. – Куда я попал? Где мои вещи?!»

Но унывать и рыдать, выдирая волосы на голове, ему некогда! Надо что-то делать!

После короткого совещания со своими сподвижниками Дубравин решил отправиться в областную администрацию к человеку, занимающемуся возникшей проблемой.

Алексей Хитроев, заместитель губернатора, ведающий вопросами областного имущества, оказался, на удивление Дубравина, молодым длинным парнем с круглым и курносым лицом, на котором застыло выражение некоторой наивности и интеллигентности. Они встретились. Но почему-то не в здании администрации, а на нейтральной территории. Разговор получился какой-то странный. Естественно, Дубравина интересовало, собирается ли областная власть выполнять законы и отдавать «Слову» его имущество.

Но Хитроев сразу заявил, что он не уполномочен решать этот вопрос.

«Тогда какого хрена мы встречаемся здесь?» – подумал Александр.

Но длинный Леша развеял его сомнения самым простым и эффективным образом:

– У меня есть время на телевидении. Я делаю местную новостную вставку. Как бы нам слить вместе ваш издательский дом и мою медийную команду? Чтобы совместно вести дела.

Дубравин, который уже достаточно давно работал в медиаиндустрии, прекрасно понял этот тонкий намек на толстые обстоятельства: «У него в аренде есть время на телеканале, то есть практически ничего, а у меня производство десятков газет. Получается, он, обнаружив наше трудное положение, хочет воспользоваться им и получить долю в издательстве “Слово”. Просто так. За красивые глаза. Интересно». И в ответ спросил:

– Ну, при таком слиянии мне придется уступить какие-то проценты. И на сколько вы рассчитываете?

– Может быть, на пятнадцать – двадцать, – не моргнув глазом, ответил длинный Леша.

«Однако, аппетиты у этих ребят! Им палец в рот не клади!» – подумал Дубравин и ответил просто:

– Это вряд ли возможно. Мы занимаемся газетами и телевидение нам, по большому счету, ни к чему.

На том и расстались.

Ну а судебное дело тем временем шло своим порядком. И как ни странно это выглядело, вышестоящая инстанция, не моргнув глазом, подтвердила решение нижестоящей.

VIII

Что-то пошло не так, как мечталось. Розовая иллюзия о сафари-парке для братьев наших меньших начала таять на глазах. Реальная жизнь с ее так называемой рыночной экономикой диктует свои законы. И в ней нет места для сентиментальных мечтаний о единении людей и зверей в духе любви и гармонии. Шурка Дубравин, с которым они изредка виделись, как-то даже пошутил над переживаниями Володьки Озерова:

– У тебя получается, как у Козлевича с его «Антилопой-Гну». Тот тоже мечтал катать добропорядочных мещан с детишками, а в итоге по ночам возил голых «упырей».