Сергей Васильев - Страна мучительных грез Страница 8

3. Начало конца…

Но, конечно, все это время, представьте себе, с самого устройства моего на работу уже яростно расцветала в моей голове маниакальная идея. Поначалу завладело моим рассудком то, что я представляю из себя очень необычного человека, и это мне дает возможность надежды на великие свершения. Так, например, я решил сдавать экзамены, как это делал Ленин, экстерном, потом слушать и таким образом входить в компанию во время отдыха с Элвисом Пресли. Но все это было бы делом совершенно нормальным, если бы не то, что начало следовать за всем этим. Вместе со вновь появившимся активным поведением мной овладела какая-то сила, но она все же пряталась в своих бойких проявлениях от не проявлявшего уважения и терпимости ко мне начальника этой респектабельной работы, хотя, надо сказать, все остальные вокруг совершенно любовались, как мне казалось, моим характером. А работа серьезная, мне приходилось подписывать документы, и тем не менее именно вихрь энергий, бушевавших во мне, давал, как мне казалось, право быть признанным. А как же иначе? Разве может не понравиться добрый, активный человек кому-либо? И я стремился обаять всех – не так, так эдак. Я имею в виду и то, что, кроме поведения, я достаточно броско и в то же время изящно одевался, курил только дорогие сигариллы и притом старался не злоупотреблять этой все же отравой, принялся читать лучшие газеты и, вообще, вести себя достойно, вся моя комната изобиловала цветами, которые должны были очистить воздух, чтоб это давало возможность наиболее полно выразиться моим суждениям. Зарядка по утрам обязательна. В общем, я менялся, как всем казалось, в лучшую сторону, набирая стремительно обороты своих изменений. Но, опять же, уже не чувствуя груза и убегая от той тяжести разбитого романа.

Уже казалось, что теперь ничто не удерживало меня, не мучило и не досаждало, а раскрывались только перспективы, и совершенно верилось в предстоящий жизненный успех. И вдруг наряду с этой эмоционально яркой жизнью стали являться мысли того величия, что несколько лет назад увлекли меня от целенаправленных практичных интересов. Я начал думать, что имея такую способность производить эффективное влияние на людей, ошеломлять их потоком совершенно смелых гордых суждений, приводить их в трепет, заколдовывая гипнозом слова, и даже убеждать в своих идеях как абсолютно верных, и при этом как же я могу оставаться обычным человеком? Конечно, я начал считать себя далеко не обыкновенным, и даже больше того – сверхспособным, талантливым. Ведь смог я в тот, как мне начинало казаться, неудачный первый раз своего взлета, когда меня почему-то положили в больницу, доказать многим друзьям, что я самый настоящий бог, ведь поверили же они тогда, значит, и теперь поверят.

Но все же потенциально еще я следовал ходу вполне нормальной жизни, которую уже не находил достаточно интересной для своего будущего, многое сводилось от независимо практических идей, доныне овладевших мной, к какому-то новому, а вернее, уже во многом знакомому когда-то мистико-психологическому ходу исканий. Теперь я уже ошеломлял студентов заочного отделения, в особенности подружку-сокурсницу, с которой много провел интересных бесед, рассказов и об ушедшем далеко в прошлое горе. Она была умной девочкой и, возможно, узнала в моем поведении то сумасшествие, в котором я, желая ее развеселить как-то в наших беседах, так искренне признался, но может вовсе и нет… Ведь действительно то, что со мной приключилось, уже по прошествии долгого периода времени становилось лишь захватывающей историей для тех, кому я достаточно доверял. И вот то, чего я уже совсем не опасался, стало бить из меня ключом прежних волнений и мистических переживаний, прямо вслед за насмешкой над собой, которую я только недавно выразил в своем откровении сокурснице, впрочем, и не ей одной: я смело и весело делился историей своей болезни с теми, на кого могло распространиться мое доверие. И ирония над страшным монстром зловещей болезни не спасла меня от встречи с ним.

Сидя дома, изучая предмет, который собирался сдавать, становясь уверенней в своей способности сделать это дело первоклассно, я был страстно увлечен его изучением. Но, несмотря на свою, как казалось, очень неплохую подготовку, сдал его средне, я уже говорил о том, что свойство памяти и усидчивость все-таки покидают тех, кто в пылу болезни, наоборот, уверен в помощи маниакальных подъемов. Вдобавок выслушав от преподавателя претензию в том, что вообще ничего не прочел перед сдачей и что конфет моих она принять не может, будучи юристом, на что я совершенно обиделся и не понял ведь, что это встречный подарок за услугу принять меня экстерном. В общем, я разочаровался, ведь на самом деле приложил старания и все прочел, а благодарность моя оказалась никому не нужна. Все же, не обращая внимания на некоторую нескладность жизни, я все же был убежден в светлом будущем с этой мощной энергией, и, больше того, удача должна идти навстречу человеку, который так решителен и смел. А бесстрашие мое я видел и в той способности справляться с громадным потоком потрясающих суждений, которые резко меняли картину моего мировоззрения и тем не менее оставляли, как казалось, в своем уме, я чувствовал себя снова богом и отважно принимал новую судьбу, которая шла вразрез с настоящей. Понимал, что могу переживать такие редкие ощущения и чувства и рождать необычайные мысли, которые ставят меня выше окружающих. Совершенно очевидным было теперь, что уже в недалеком будущем сказочно суждено мне разбогатеть, ведомым такой энергией, также при этой мощи, бушевавшей во мне, обрести способность исцеления людей, через что, возможно, и стать известным на весь мир. Но как еще можно думать о пути человека с таким внутренним миром, когда он организован, целенаправлен и вот-вот преобразится под натиском силы, которая не давала усидеть на месте, в уже сверхчеловека, которого выдумал, к примеру, Ницше? Конечно, это казалось неизбежным и, по крайней мере, таковым и было для меня лично. Когда-то в детстве мама и хотела, чтобы ее сын стал именно таким или почти таким, ее желание я вполне оправдывал, стал преобразовываться в бога, снова заходя в то прежнее русло безудержного стремления к новой жизни. Главным теперь для меня стало продвижение к развитию способностей, которые уже прямо-таки появлялись во мне. И вот, настроившись на их рост, я стал идти по пути, как мне казалось, приобретения божественных навыков и черт характера.

Теперь целительство я ставил на первое место как способ именно быстрого обогащения и славы. Думал: «Ладно, буду обучаться у преподавателей юриспруденции лично. За индивидуальные лекции собирался способствовать ученому кругу во многом, например, исцеляя их или их детей, корректируя судьбы своим сверхчеловеческим вмешательством, и вообще – честь для них иметь такого ученика, так что буду в результате такого частного обучения и разносторонне развит, тогда вновь появится и необходимое желание продолжать обучение». И теперь после такой выходки преподавателя по семейному праву хотелось только такого к себе отношения, поэтому я сейчас же прекратил сессию. Шло время, моя энергия уже долго не покидала меня, и я принял решение идти на поселок, в котором разыгрывались события моего первого приступа. И здесь я стал вновь всем говорить, что я бог, но уже реже, осторожней, чем в прошлый раз, но окружающие уже будто были готовы к такому повороту событий, но одурачить в этом вопросе все же основных, а именно близких знакомых и друзей, все же удавалось. При долгом знакомстве с моим поведением, многие все же начинали видеть во мне взбалмошного, дерзкого фантазера, и только злились в ответ на мои догмы с появляющейся ясностью в их пытливых умах существа вопроса. Я тоже чувствовал какой-то подвох, общество то и дело ставило меня в тупик своим протестом относительно моих сверхспособностей. И начала появляться другая сторона моей самооценки, я почувствовал, что нахожусь в беде. Тогда вздумалось остановить весь этот маниакальный вихрь в себе, и я развязал драку, немало пострадав, но даже факт выбитого зуба не успокоил меня. Еще поблуждав по поселку в непонимании себя и найдя девушку, которая сочла меня, что было лучшим в моей ситуации, за крутого парня и почти сразу влюбилась, причем с позволения своей матери, я стал чувствовать, что хоть и нравлюсь ей, но все равно нахожусь опять же в беде. С новой подругой я поспешил к стоматологу, которая восстановила мне зуб, и я на радостях познакомил Земфиру, так уж она была похожа на известную певицу, со своими родителями, а потом поняв, что мне не совладать с новой подружкой, передал ее на попечительство своему близкому другу, уже ожидая развязки печальных событий своего приступа. Очень просил мать пристроить меня, для успокоения моей уже истерзанной пьянством, а главное, порывами маниакальных идей души хоть куда-нибудь, что она и сделала: я оказался в центральной больнице, где когда-то лечил пневмонию. Здесь мне ставили капельницу в палате для оказавшихся в горячке алкоголиков. Мне была симпатична медсестричка, и пребывание там, казалось, приведет к успокоению нервной системы. Я подарил девушке амулетик, что принесла мать. На что мамаша ревностно отреагировала, и в результате я потерял доверие симпатичной девочки, которое возвратить было не под силу. Другая уже взрослая женщина, ухаживающая за мной, оказалась матерью супруга моей одноклассницы и с радостью принялась восстанавливать мои силы, говоря, что многие уже смогли здесь вернуть свой прежний облик. Все, что теперь во время второго приступа со мной происходило, было как в мутном и тяжелом сне, и рассказ мой поэтому так же мало связан, как и те видения, и тем не менее продолжаю…