Сергей Ленин - 21 история о жизни и о любви Страница 8

Я направился к моей незнакомке.

– Что это за человек, – подумала кошка. – Что ожидать от него? – Может он сейчас пнёт меня ногой, как это уже было не раз, при общении с другими людьми?

– Как страшно. Он такой большой. И куртка у него кожаная. Ой, а ботинки с такой рифлёной подошвой. Наверное, надо спасаться бегством, – подумала голубоглазая блондинка.

Вот она уже приготовилась к спасительному прыжку в сторону кустов. Но лютый голод её остановил. Так хотелось кушать. Сил уже почти не оставалась, и кошка, наверное, решила: «Будь, что будет. Если суждено умереть, пусть я умру сейчас, не дожидаясь холодов и снежных сугробов».

– Кис – кис – кис, – зазвучал спокойный голос незнакомца, он с нотками сострадания и в нём улавливались ласковые оттенки.

Блондинка замерла на мгновение. Она не могла убежать. Она находилась в плену этого голоса. Она с надеждой стала ожидать развития событий.

– Неужели ещё есть добрые и отзывчивые люди, – думала продрогшая кошка.

– Ах ты, красавица, замёрзла, наверное, на холодном асфальте не очень-то уютно. Какая ты худая, и бока у тебя ввалились, – говорил обладатель зловещей кожаной куртки и добро голоса.

– Да, тебе бы мои заботы и переживания, – как бы произнесла кошка. – Я ничего не ела несколько дней. Попались тут две обессилившие мышки, но они были отравлены. Люди их не любят, вот и набросали в своих жилищах ядовитую приманку. Возвратившись по подземным коридорам, которые ещё их далёкие предки возвели для сообщения улицы с домами, мышки натолкнулись на приманку. Неопытные они не знали, что подобное пиршество халявным кормом опасно для жизни. Человек коварен и опасен.

Он сам выбирает, с кем ему жить, а от кого можно избавиться, убить, как этих мышей, или выбросить на улицу, как эту кошку. Я не стала, есть этих мышей. Я знаю, что это смертельно опасно, – как бы говорила мне моя собеседница.

– Посиди здесь, я принесу тебе покушать, – как можно ласковей произнёс я.

Голубоглазая блондинка запрыгнула на завалинку. В её огромных грустных глазах пробежали солнечные искорки. В этой сумрачной окружающей среде при мерзкой пасмурной погоде они были всплесками космической энергии надежды и ожидания добра.

Я проследовал в дом и направился к мискам для животных.

У нас жили две породистые собаки и две уличные кошки.

Одну кошку подобрала Оля, моя дочь, а вторую притащил Лёша – мой внук. Животные были окружены вниманием и заботой. Наверное, для них была устроена райская жизнь. В мисках лежали кусочки мяса и гарнир из гречневой крупы, и ещё какие-то лакомства, приобретенные в специальном магазине. По всей вероятности, они лежали давненько. Наверное, с самого утра после перекуса наши «шерстяные» человечки про них забыли. Кушанье начинало немного подсыхать. Я собрал всё в одну тарелку и вынес на улицу. Даже не дал себя поцеловать ожидавшим ласки нашим пуделихам: серебристой Стеше и блондинке Соне.

Голубоглазая незнакомка ждала меня на прежнем месте. Она сразу почувствовала запах съедобного продукта. Хвост трубой и мягкой походкой она подошла ко мне. Глаза смотрели заинтересовано. Но она не спешила. Инстинкт самосохранения заставлял её находиться в настороженном состоянии. Потом послышалось мяуканье: «Ну, давай, ставь скорее еду, я не могу больше ждать. Так вкусно пахнет. Сколько различных вкусовых оттенков излучала эта тарелка. Неужели это всё мне»?

– Кушай, красавица, это тебе, конечно, тебе. Рядом нет никого из возможных конкурентов. Ты можешь не торопиться. Кушай, красавица, – тихо говорил я.

Глаза у блондинки засветились, она принялась уплетать вкусности. Она то торопилась, то чуть приостанавливалась, тщательно пережёвывая кусочки пищи. Поднимала свой взгляд на меня. В нём читалась благодарность ко мне – вновь приобретённому другу. Когда пиршество закончилось, я взял голубоглазую блондинку на руки.

– Если хочешь, переходи ко мне жить, – предложил я, уже ставшей мне подругой, блондинке.

В ответ она громко замурлыкала. Стала прищуривать глаза.

– Настоящая кокетливая женщина, – подумал я. – Как же интересно, женская мягкость и какой-то непостижимый женский дух присущ всему женскому.

Блондинка пригрелась и начала засыпать на моих руках. Мне надо идти. Я поставил кошку обратно на завалинку. И вновь предложил идти за собой. Она внимательно выслушала, потом мяукнула. Видно, поблагодарила и попрощалась. Затем спрыгнула на асфальт и пошла, покачивая бедрами, к себе. Наверное, у неё был свой дом, пусть с не очень заботливыми хозяевами, но это был её родной дом. Она, как и те женщины, которые были верны своему дому, не променяла своих хозяев на сытную жизнь.

А может быть, я был не очень настойчив, не знаю.

4. Истории про Федора

Девичий разговор

Татьяна Голубева вместе с другими молодыми преподавательницами «Нархоза» на институтской турбазе парились в бане. Татьяна стояла в клубах знойного пара. Его языки вихрились, как будто бы изголодавшиеся по женскому телу руки мужчин, ласкали её упругое тело, скользили по бедрам, по большой, торчащей вверх сосочками, груди, вились между ног. Татьяна со всего маха ударяла себя распаренным берёзовым веником. Грудь от ударов завораживающе колыхалась. Струйки воды вместе с потом сбегали вниз, попутно облизывая лепесточки её разгорячённых нижних губ и, выпиравший ниже холмика лобка, возбужденный клитор. Молодая женщина легко постанывала, закусив нижнюю губу. Возбуждаться было от чего.

Лида, её подруга, работавшая диспетчером, открыла только что перед девчонками картину своего секса с любимым мужчиной. После раннего брака и развода у Лиды осталось две дочери. Денег не хватало. Где-то преподаватели подбрасывали премии за удачное для них расписание занятий, где-то нерадивые студенты благодарили за проставленные зачеты и экзамены. Но главной финансовой надеждой для Лиды был любовник – Николай Цементенко.

Об их сексе она и вещала любопытным подругам.

– Я целовала Николая, держась рукой за его «дружочка», но он никак не вставал. Я опустилась ниже, направила его «мальчика» себе в ротик. Начала облизывать, как эскимо, посасывать, как леденец – петушок на палочке. Он начал расти, увеличиваться и увеличиваться. Ох, каким он стал большим.

– Неужели больше, чем обычно? – обалдевали слушательницы.

Видеомагнитофонов тогда еще не было, эротических и порнофильмов тоже.

– Ой, Лидка, рассказывай, рассказывай, – загалдели подружки.

– А, вы, девки, не перебивайте, – как интересно…

– Я не знаю больше или нет, но торчал он как свеча, – Лида продолжила свой рассказ.

– А, что потом-то, что? – говори, не томи душу.

– А потом он как стрельнет мне «сметанкой» прямо в ротик. Я чуть не подавилась от неожиданности.

– Ой, ой… – затаив дыхание, запричитали девчонки. – Дальше, дальше, говори…

– Эта свечка вдруг резко сдулась, превратившись в висячую тряпочку…

– А «сметанка» на вкус какая? – А тряпочка совсем отвисла с концами, что ли? – наперебой стали спрашивать девчонки.

– «Сметанка» приятная, немного напоминает вкус крахмала. Но я же не отгрызла, тряпочкой просто стал его «дружок» от усталости, наверное. Я его потом минут через двадцать поцеловала, он опять принял эрегированное состояние. Прикол-то в чём – была висюлька – стала свечка. Потом свечка – стала тряпочкой, потом тряпочка опять свечкой. А я – властелина члена и всего моего Николашки получается.

Когда Татьяна с Лидой остались наедине, Таня рассказала – какой «дружок» у её Федора.

– Федя предложил мне поцеловать свой «аппарат». Я поднесла его к лицу и просто обалдела – такой набалдашник на половину моей головы.

– Танька, а давай вместе попробуем его в тряпочку превратить!

– Давай, Лида, думаю, Федор не откажется.

И вот уже две девчонки проказницы стремятся укротить «аппарат» молодого мужчины. Обцеловали, облизали, обсосали и обдрочили руками, а он никак в тряпочку не хочет превращаться.

– Лидка, ты неправильно делаешь. Вот смотри, берёшь этот «баклажанчик» у самого основания. Пальчики зажимаешь в колечко. Ласкаешь его губками, язычком, ротиком туда-сюда. А пальчики либо плотно сжимаешь, либо чуть отпускаешь. А, ещё, пальчиками другой руки пробегаешь по нему, как по дудочке, нажимая ими, как это делает музыкантша – флейтистка. Этим ты как бы регулируешь его возбуждение, его напряжения и соответственно размер. Вот посмотри, как я это делаю, – Татьяна принялась раскрывать секреты своего «музыкального» искусства.

– Готовишь, значит, его для дальнейшего своего желания. Или ручками заставишь его отстреляться тёплой сметанкой. Или, подготовив до нужной кондиции, можешь на него усесться.

Федор обомлел. Он наслаждался любознательностью и открытостью девчонок, отсутствием у них стеснения и других комплексов.