Ольга Манскова - Масик Страница 8

Погода стала портиться. Небо закрыли темные, мрачные тучи. Полился моросящий затяжной дождь. «И куда я теперь? Нельзя уходить из-под навеса. Я же вымокну! Здесь, на остановке, хотя бы крыша над головой есть!» – подумал Масик.

Неожиданно, рядом с ним притормозило пустое частное такси. В смысле, обыкновенная машина, хозяин которой подрабатывал развозом людей по городу. Раскрылась дверь.

– Макс! Кис- кис! Это – ты? Иди сюда, котик! Давно тебя не видел! Опять ты попал в приключения? – обратился вдруг к коту высунувшийся наружу человек, по виду, «кавказской национальности», и голос вроде был у него добрый.

Бывший преподаватель вдруг вспомнил, что, будучи человеком, пару раз наблюдал на улице, как этот таксист останавливался у ларька, где любили сидеть коты, и, покупая себе беляш, непременно их подкармливал.

«Вроде, он – добрый дядька. Путает меня с каким-то другим котом, однако», – подумал Масик и решил подойти к таксисту, тем самым как бы принять его приглашение.

Подошел поближе, уставился на него своими кошачьими глазами.

– Ну что, нет пока у меня ничего для тебя… Но, чуточку позже, перекусим. Обязательно. Давно ты со мной не катался, я уже соскучился по тебе, – улыбнулся таксист.

Кот запрыгнул в такси и уселся рядом с водителем на сидение.

– Ну, вот так, вдвоем и работать веселее. Вдобавок – вроде как я теперь под охраной. Ты меня охраняешь, я – тебя. Умный ты котяра! Просто как человек. Что, проездим с тобой вместе всю ночь, как обычно? Взял бы тебя к себе домой – но, ты же знаешь, я тебе говорил уже – у меня таких, как ты – восемь голов. Восемь! Жена сказала, что если притащу ещё одного – всех выгонит, и меня в придачу. Так что – ты уж как-нибудь сам. Беляш хочешь? Подвезем кого-нибудь – и куплю нам с тобой беляш…

«Их» машина всю ночь колесила по городу и подвозила людей. То каких-то плачущих женщин, то – головорезов, бритых налысо и с наколками, то разбитных придурков с пивом, то подвыпившую пёструю компанию, возвращавшуюся домой после дня рождения. Все смотрели на кота – и удивлялись. А Масик, получив и съев часть беляша, устроился у водителя на коленях, одновременно вытянув вперед морду и приглядывая за дорогой.

А ранним утром водитель обратился к коту со словами:

– Ну что, Макс, пора мне домой ехать! А ты – выходи. Высажу тебя у института: авось, студенты подкормят. Ты газуй на ту сторону дороги, я туда не подъеду. Там всю дорогу перегородили тачки студиков – деток «новых русских». А от института и до студенческих общаг недалеко – надо будет, доберешься. Пока, Макс! Может, ещё увидимся! – и, высадив кота на тротуар, водила уехал.

А Масик вновь оказался на улице. Дождь и сейчас шел – но еле-еле заметный. И кот действительно засеменил лапками на другую сторону проезжей части. Было раннее утро. В институт спешили студенты. И что-то такое ностальгическое охватило вдруг Масика… «Я же знаю это здание… Эту лестницу. Эту дверь…» – и кот опрометью кинулся к зданию института, а потом – вверх, по ступенькам, всё более воодушевляясь и улавливая знакомые запахи.

Охранник у дверей вслед ему проорал:

– Эй! Кот, ты – куда? А ну – брысь! – но он этого кота не сразу заметил, упустил. И тот успел проникнуть внутрь Главного корпуса института, просочившись между ног студентов.

– Га-га-га! Смотрите, он – тоже учиться хочет! – посмеялся кто-то. Но никто из заметивших кота студентов его не ловил и не чинил ему препятствий. Да и охранник вслед за котом не побежал: ему важнее было проверить пропуска и студенческие билеты на входе.

Ну, а Масик, оказавшись внутри, побежал вверх, по ступенькам лестницы: туда, где были аудитории.

Глава 8. Нашел!

Иногда ему казалось, что за ним следят. Но, когда он оборачивался, никого уже не было. «Показалось», – думал он, но озноб в затылке не проходил, и мурашки на спине оттаивали не сразу.

А в целом… Жизнь уже влилась в однообразный, затяжной ритм. Сбиваться с которого даже и не хотелось. Сюрпризами, по всей видимости, он и так был сыт по горло: в бытность бродяжим котом их было предостаточно. Хотелось определенности, предсказуемости, пускай, даже пресной.

Вопросы из серии, откуда он взялся, давали о себе знать всё реже. Он обычно отправлял их в разряд философских: то есть, оставлял размышления над ними на какое-нибудь «потом». «Не всё ли равно, с какого фрагмента начинать смотреть фильм со странным названием „моя жизнь“? Можно, в конце концов, с середины», – решил вчерашний кот.

Он покопался в памяти и оказалось, что в прошлом, видать, неплохо знал сопромат, немного высшую математику, интересовался эзотерикой и был вполне начитан, но поверхностно и непринужденно, без системы. Теперь, случайно оказавшись в теле препода, он довольно много времени проводил в библиотеке, чтобы систематизировать знания.

А ещё, всё-таки, пребывание в шкурке кота оставило в его душе и мыслях сильный отпечаток. Он интуитивно боялся бомжей, пьяниц; переходил на другую сторону улицы, издали приметив большую собаку. К тому же, в обычных происшествиях нередко он теперь улавливал что-то запредельное, таинственное и мистическое, что касалось только его, но никого из окружающих… Будто, была обычная жизнь, для всех – и его собственная, на уровень ниже и глубже. Дно. Изнанка. Подтекст, известный ему одному. По которому он по-прежнему продвигался на четырех воображаемых лапах.

Так и сейчас…

«Препод Жорик», а вернее, отдувавшийся за него его бывший кот, имел в запасе минут двадцать и желал заныкаться где-нибудь по-тихому в пределах института и посидеть с книгой. А потому, он осторожно заглянул в лаборантскую. Там, за своим персональным столом сидела зам шефа по культурно-воспитательной работе Карина и нервно курила. У Жорика, к примеру, никогда не было своего собственного стола здесь, и прибиться, по сути, было негде, если коллеги присутствовали на работе. Он был таким же бесправным, как и в бытность пушистым комком шерсти.

Карина не только курила, но вместе с этим судорожно пыталась что-то набирать на бедном и измученном, наполненным жутким количеством вирусов, кафедральном компьютере. Получалось плохо.

Потому что её всячески отвлекал некий неизвестный подставному Жорику типус, по виду – совершенное бревно… Оглобля в сером костюме и с галстуком, с коротким ежиком волос, с резко выступающим вперед квадратным подбородком, с маленьким лобиком и черненькими бегающими глазками…

– Да я так, женщина, хоть и не по делу пришел, но здесь не сторонний, – тут, схватив цепко Каринку за руку, он придвинул к ней почти вплотную свою морду, продолжая эпатажно разглагольствовать.

«Этот, так сказать, парень, этот шкаф, скорее всего, по паспорту моложе меня. То есть – преподавателя Жорика», – навскидку оценил случайный свидетель беседы.

И ему вдруг показалось, что неизвестный почувствовал его присутствие, и втянул ноздрями воздух… Всё поплыло у бедного препода – бывшего тертого кота со стажем, перед глазами. Его осторожная, кошачья натура мысленно отпрыгнула в сторону и ощетинилась.

«Он ищет здесь… Меня. Или… Таких как я», – мелькнула в его голове странная мысль. И мнимый Жорик… Позорно бежал: спрятался за шкаф при входе и затаился.

– Я – что хочу вам сказать? Учился я здесь! Ваш выпускник, значит! Вот, хотел навестить, проведать родной свой вуз! Сейчас я – видный гражданин, занимаю достойный пост. Я, между прочим, пятьдесят тыщ получаю. Плюс – всякие там премиальные. Не то, что профессора ваши. А работаю я – знаете, где? – он сделал паузу.

«Вуз родной проведать пришел… Как же», – подумал бывший кот, чувствуя, что его шкурка становится дыбом. Ему показалось странным и неприятным присутствие здесь этого незнакомого человека, которого он мысленно окрестил «дознавателем».

– Ни за что не догадаетесь! В тюрьме! – продолжал тем временем бывший выпускник. – У нас там – постоянное расширение. Корпус новый строят. Заключенные должны жить, чтобы их в комнате было не больше четырех человек! Финансирование наше постоянно увеличивается. Ведь от тюрьмы и от сумы – не зарекайся! Правильно я говорю? – при этом, он не выпускал из рук Каринку, судорожно в нее вцепившись.

В это время, в лаборантскую вошли две студентки: так, спросить что-то или сдать работы. И оставили дверь приоткрытой. И тогда, преподаватель Жорик – бочком, бочком – и выполз в коридор. Пока ничье внимание особенно не привлекла его персона. «Кошачья порода, видать, сказывается. Нет бы – да надавать этому типу по наглой его морде… Или – преподавательская порода? Нельзя, мол, я же – интеллигент… Впрочем, спасать Каринку – может, и благородно, а может, ей это – лишнее развлекалово на работе, во время трудового дня… Не уверен точно. Это мне – противно. А он, быть может, её клеит», – подумал бывший кот, сам себя взбадривая. Однако осадок от инцидента был у него неприятный.