Владимир Кучин - Анекдоты, рассказы, повести Страница 8

Так на моей территории у дома №10 в 3-м Горном переулке появился зеленый фургон котельной и огромная гора торфа у его правого борта. В мои обязанности входило обеспечивать работу котельной – выгребать золу и загружать торф. Работа была тяжелой, но я справлялся.

Третья зима моей «торфяной» эпопеи выдалась снежной, но теплой. Расход торфа был не так велик, и до марта торфяная гора убавилась лишь наполовину. Как обычно утром за два часа (с шести до восьми) я выгрузил золу и загрузил новую пачку торфа на конвейер топки. После загрузки торфом котельная в режиме автоматической работы могла бесперебойно подавать в дома тепло до следующего утра. Мартовское солнце улыбалось и припекало. К обеду я очистил все тротуары и дороги моего участка от наледи и посыпал их смесью соли и песка. И после этого, как обычно, пошел посмотреть, как работает котельная.

Я подходил к котельной со стороны торфяной горы, и неожиданно обратил внимание, что в озерце талой воды у ее основания плавают маленькие темно-красные спиральки. Солнце светило ярко и шапка снега на горе сильно подтаяла, в одном месте на самом верху торфяной горы из-за брикета торфа торчало что-то блестящее. Я надел очки и увидел – из торфа высунулся каблук коричневого зимнего ботинка. Я взял лопату, подставил лестницу и под слоем торфяных брикетов обнаружил тело мужчины в длинном кожаном пальто. Сгусток крови, запекшийся на пробитой голове несчастного, оттаял, и маленькие водяные кровавые капельки висели на кончиках волос его довольно пышной шевелюры. Когда я лопатой полностью очистил от снега найденное тело, то почувствовал тошнотворный трупный запах.

Полицейские быстро опознали тело – найденный мной мужчина пропал в прошлом году в декабре. Тогда, четыре месяца назад, поиски, которые велись по всему городу, ничего не дали, и вот тело пропавшего оттаяло совсем недалеко от его постоянного места жительства. Бедняга жил не в домах нашего товарищества, и злодеи подбросили его на мою территорию.

Следователь – капитан полиции – сняла с меня показания и взяла подписку о невыезде. Она долго меня допрашивала, и делала в своем допросе упор на то, что я весь отопительный сезон не расходовал торф так, как было предписано инструкцией, то есть не снимал его сверху слой за слоем, а брал брикеты для топки с краю торфяной горы. К тому же дотошный капитан (на вид – моя ровесница) не верила моим показаниям о том, что я за всю зиму ни разу не почувствовал трупного запаха.

Подозрения с меня были сняты через месяц. Во-первых, жильцы показали, что я и в предыдущие зимы ленился, нарушал технику безопасности и подкапывал торфяную гору сбоку, что могло привести к ее обрушению и моей травме. Во-вторых, следователи согласились со мной, что едкий запах торфяной гари (мы применяли самый низкосортный торф), который шел от котельной, способен заглушить трупный запах, и я мог его до поры до времени не почувствовать.

В товариществе мне объявили строгий выговор и лишили премии за первый квартал (которую никогда мне и не выплачивали) и я продолжил работу. Прокуратура выдала частное определение о несоблюдении в нашем товариществе техники безопасности, что косвенно способствовало сокрытию следов преступления. Кто пал жертвой преступников в этой истории, – я не знаю.

Рассказ 8. Мама

С сегодняшнего дня у меня будет мама. Своя мама. Я росла в пансионе для детей ополченцев. Кто были мои родители – было неизвестно. Эвакуация детей из Мореи велась так быстро, что не сохранилось никаких документов – корабль не мог брать лишний груз. В день отплытия мне было три года. Я не помнила свою маму, а отца не могла помнить по определению – он воевал и не видел меня ни разу. Наш ракетный фрегат с боями пробился по морю на запад, затем на северо-восток и укрылся в проливе на заполярных островах.

Я помню, как нас на руках передавали с борта фрегата на берег, потом мы в холодном фургоне ехали далеко-далеко. Потом нас пересадили в низкие вагоны, и мы поехали внутрь огромной каменной горы. Наш состав тормозил, открывались ворота, поезд вползал на промежуточную станцию, где его поливали струи оранжевой горячей воды – так проводили дезактивацию (я уже знала это слово). Процедура повторялась несколько раз.

Наконец мы приехали на базу. Нас, детей, отвезли в пансион. Здесь уже были дети с Дуная, из Трансильвании, из Добруджи – и вот приехали мы – из Мореи. В общей группе пансиона я провела четыре года.

Я быстро взрослела, мое здоровье было практически в норме – я почти не пострадала при взрыве и нейтронной атаке. В семь лет я поступила в общую школу для детей – беженцев из Юго-Восточной Европы. И, наконец, у меня появилась своя мама.

Мама воевала в Малой Азии, ее грудь украшали две медали и три нашивки. Я подошла к ней и представилась: «София». Мама поцеловала меня в лоб, для чего мне пришлось наклониться. Она спросила: «София, ты помнишь свою настоящую фамилию?» «Нет», ответила я, «В пансионе мне дали временную фамилию Астипалея». «Теперь, София, ты будешь иметь постоянную фамилию – Лукинская. София Лукинская. А я твоя мама – Елизавета Лукинская. Запомнила?»

Я кивнул головой, взялась за ручки инвалидной коляски моей мамы, и повезла ее к лифту. Теперь мы будем жить вместе. Я буду ухаживать за мамой, а через восемь лет напишу заявление и пойду добровольцем на войну. Мне нужно отвоевать свой остров – остров Астипалея в Морее, ждать осталось недолго.

Рассказ 9. Призер

Я родился в Латвии в семье олимпийского чемпиона 20… года по нордическому дуатлону. Отец рано стал приобщать меня к спорту, в десять лет я прилично бегал на лыжах и стрелял из лука – то есть пошел по стопам отца.

В двадцать четыре года я был включен в сборную республики и поехал на зимнюю Олимпиаду в Преторию. Это был удачный для меня год – пик моей спортивной карьеры. В забеге на 15000 метров с тремя стрельбами мне удалось подняться на трибуну почета. Я не стал призером, но участвовал в цветочной церемонии, как занявший пятое место.

Время шло – мои результаты падали. В двадцать восемь лет я не попал в состав своей национальной сборной, переехал в Австрию, натурализовался там и принимал участие как австриец в коммерческих турнирах. Команда Австрии по дуатлону потеряла спонсора, и моя карьера действующего профессионального спортсмена – дуатлониста практически завершилась. Через год я перешел из дуатлона в биатлон, сменил лук на винтовку и уехал в Сингапур – местные власти решили развивать зимние виды спорта.

В Сингапуре дела шли весьма вяло, и передо мной остро встал финансовый вопрос – как содержать жену и двоих детей, продолжавших жить в Австрии. Поэтому, когда мне поступило первое предложение по работе смежного профиля, – я вынужденно согласился. За первым предложением поступило второе, третье. В новой команде я получил официальный позывной «Призер».

Объект был заслонен от меня углом транспаранта. Колонна двигалась, и ветер то отодвигал транспарант и я видел объект, то транспарант вновь его закрывал. Я послал код «33, объект не вижу». Три секунды спустя я увидел в сетчатом поле объектива, как люди в центре колонны неожиданно дернулись, пригнулись, откуда-то появились крепкие парни с пластиковыми щитами. После этого я выключил свою аппаратуру и эвакуировался.

Через два часа, когда в новостях прошло ожидаемое мной сообщение, я понял – задание группа «Призера» выполнила, значит еще четыре месяца жизни в Австрии для моей семьи обеспечено.

Рассказ 10. Туристы

Из Одессы в киевский аэропорт Борисполь я прилетел заранее. До моего вылета в Нью-Йорк оставалось четыре часа. Я зарегистрировал свой билет на рейс 5124 компании «World» и пошел в кафе. Мне предстоял перелет третьим классом через океан, я не оплачивал питание в полете, и нужно было подкрепиться. Целью моей заокеанской поездки была Ежегодная научная конференция по физике моря, на которой я делал небольшое сообщение от Одесского объединенного университета.

Процедуры досмотра меня и моих вещей прошли без замечаний. Я и еще несколько моих попутчиков неторопливо поднялись на борт лайнера «Boeng Y4», и прошли в салон третьего класса, где нас и ожидал сюрприз. Первые десять-двенадцать рядов кресел в салоне были заняты пассажирами. Судя по всему – это были китайские туристы. Они не обратили внимания на наше появление, громко разговаривали, смеялись, некоторые жевали фирменные китайские сэндвичи, которые они доставали из шестиугольных бумажных пакетов-фонариков, и запивали их лимонной сахарной водой.