Геннадий Мурзин - Смертельный нокаут. Уральский криминальный роман Страница 8

– Ну-с, продолжим? – спросил Коротаев, остановившись взглядом дольше всего на лице подозреваемого. Тот, не выдержав, отвел глаза в сторону. Но промолчал. Промолчал и адвокат. – Вы, гражданин Шилов, подозреваетесь в том, что зверски убили лидера своего преступного сообщества Курдюкова, – услышав фамилию, Шилов облегченно вздохнул. Следователь сделал вывод: подозреваемый готовился услышать другое. Но что? И отчего столь откровенное облегчение? Вон, даже спину выпрямил, расслабился, хотя еще минуту назад сидел весь собравшийся в комок. – Что скажете, гражданин Шилов?

– А что я могу сказать? Мне нечего, вишь ты, сказать. Подобную ересь, что ли, комментировать?

– Значит, отрицаете сам факт?

Вмешался адвокат, хотя сообщение следователя его здорово шокировало:

– Подзащитный, вы вправе не отвечать на вопросы, если они ущемляют ваши конституционные права и могут ухудшить ваше положение.

– Благодарю адвоката, что он еще раз заострил внимание на конституционной норме, хотя вряд ли стоило это делать, поскольку в самом начале я разъяснил задержанному это конституционное право и он принял, как я понял, к сведению.

– Повторение – мать учения, – заметил адвокат и замолчал.

– Гражданин Шилов, а вы что скажете?

– Мне по-прежнему нечего сказать: я никого и никогда не убивал.

– Пусть так, но вы не станете же отрицать, что были близко знакомы с Курдюковым?

– Господин полковник, – вновь вмешался Тагильцев, – факт знакомства – не есть факт, могущий служить доказательством убийства.

Коротаев легко согласился с возражением адвоката, так как из его вопроса и на самом деле вытекала некая логическая связь между убийством и знакомством с убитым. Коротаев отметил про себя, что адвокат хоть и из провинции, но дело свое знает и с ним надо быть беспрестанно начеку. Что ж, и на старуху бывает проруха. Коротаев решил поправить ситуацию.

– Я лишь хотел знать, в какой мере и до какой черты простирается отрицание очевидного.

– Господин следователь, то, что очевидно для вас, вовсе не означает, что в той же мере должно быть очевидным для моего подзащитного.

Шилов начал прозревать насчет адвоката. Да, он и раньше слышал хорошие отзывы о профессионализме Тагильцева, но чтобы вот так, цепляться за каждую фразу следователя? И, судя по всему, цепляется правильно, потому что следователь терпит, возможно, даже соглашается. А этот, старый пень, вряд ли бы позволил провинциальному адвокатишке так вести себя, если бы… Он подумал: «Афонька-то хоть и берет по-крупному, но и работает ведь насовесть».

– И тем не менее… Прошу ответить: были ли знакомы с Курдюковым и если да, то в какой мере?

Шилов пожал плечами.

– Знаком. «Курдюк»…

– «Курдюк» – это кличка Курдюкова?

Шилов кивнул.

– Курдюков, вишь ты, был нашим признанным лидером.

– В какой сфере он лидировал?

– Ну, вишь ты… По-разному… Во всем…

– Не хотите ли сказать, что Курдюков возглавлял ваше сообщество?

– Не сообщество, а союз, – поспешил поправить адвокат.

– Так, возглавлял Курдюков ваш союз или нет?

– Да.

– Но, насколько мне известно, он не был сопредседателем, как, допустим вы, гражданин Шилов.

– Он… это… вишь ты… не по бумагам, а на самом деле… фактически.

– Следует ли вас понимать так, что он считался неформальным лидером? И, по сути, стоял во главе?

– Да. В авторитете был.

– Какие взаимоотношения существовали между вами и Курдюковым?

– Хорошие, вишь ты… Но потом… – Шилов остановился и посмотрел на адвоката, который растерянно качал головой. Догадался Шилов, что понесло не туда.

Но следователь уцепился.

– Что же было потом? Ваши отношения испортились, да? Что послужило причиной?

Шилов не знал, что ему делать в этой ситуации, поэтому растерялся. Но, собравшись, он сказал:

– Гражданин следователь, ну… вишь ты… это… значит…

– Что вы хотите сказать?

Адвокат пришел снова на помощь.

– Господин полковник, мне нужно посовещаться с подзащитным, поэтому прошу вас объявить пятиминутный перерыв.

– Охотно бы отказал в просьбе, но не имею права, – спокойно сказал Коротаев и вышел из помещения, оставив подозреваемого и его адвоката один на один.

Следователь вернулся точно через пять минут. Он спросил:

– Ну-с, посовещались? – оба кивнули. – Мне напомнить вопросы, на которые я не получил ответы?

– Не надо, вишь ты…

– Что значит «не надо», гражданин Шилов?

– Я отказываюсь отвечать на вопросы.

– Вы хотите воспользоваться своим конституционным правом?

– Да.

– Это ваше право, но мне жаль вас. Потому что чистосердечное раскаяние и содействие следствию – есть смягчающие вину обстоятельства. Отказ отвечать на вопросы, хоть и конституционная норма, ничуть не облегчает конкретно вашу участь. Впрочем, повторяю, это ваше право. Однако я, как следователь, все же обязан задать все интересующие меня сегодня вопросы.

– Скажите: только у вас, гражданин Шилов, ухудшились отношения с Курдюковым или у других сопредседателей тоже?

В ответ – молчание.

– Скажите: кому принадлежит инициатива убрать ставшего неугодным лидера?

В ответ – молчание.

– Скажите: обсуждался ли вопрос ликвидации Курдюкова на заседании правления НТПС? И если обсуждался, то какую позицию заняли другие сопредседатели?

Ничего, кроме молчания.

– Скажите: кто является автором плана злодейского убийства Курдюкова?

Все то же самое.

– Скажите: кто является непосредственным исполнителем и какова лично ваша роль, гражданин Шилов?

По-прежнему – ни единого слова и даже, как показалось следователю, допрашиваемый не проявляет никакого беспокойства. Хотя чувствовалось, что подозреваемый с трудом сдерживается.

– И, на сегодня, последний вопрос: назовите точное время и место убийства, в совершении которого вы подозреваетесь? – подождав несколько секунд, Коротаев продолжил. – Ответа нет и не будет. Но это не такая уж большая беда. Имею в виду, для следствия… В результате проведения доследственных оперативно-розыскных мероприятий в Нижнем Тагиле группой уголовного розыска, возглавляемой подполковником Фоминым Александром Сергеевичем, установлено следующее…

Коротаев коротко изложил суть, не забыв, там, где это необходимо, указать и конкретные факты. Правда, далеко не все. У следователя не было пока острой необходимости раскрывать все козырные карты.

– Исходя из всего здесь мною изложенного, я принимаю решение предъявить вам, гражданин Шилов, обвинение в совершении преступления, предусмотренного пунктами «д» и «ж» части второй статьи сто пять Уголовного кодекса Российской Федерации. И, в связи с этим, решил обратиться в Орджоникидзевский районный суд с просьбой дать согласие на ваш арест, на дальнейшее содержание вас под стражей, но уже в качестве обвиняемого. Вопрос будет рассмотрен в суде сегодня в шестнадцать ноль-ноль. Если у вас, обвиняемый, и у вас, адвокат, имеются ходатайства, то вы их сможете огласить в суде. Все понятно? Тогда, пожалуйста, подпишите протокол допроса, а также распишитесь в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого.

Даже в этой ситуации Шилов был спокоен. Он подписал бумаги, после чего поставил подписи и адвокат.

– На этом первая стадия закончена. Встретимся в суде.

Коротаев, возвращаясь к себе, все время вспоминал тот момент, с которого Шилов неожиданно успокоился. Ему хотелось разгадать причину, но ничего разумного в голову не лезло. Он допускает, что неопределенность угнетает человека, поэтому, узнав истину, он несколько успокаивается. Но тот ли это случай? Нет ли еще чего-то, способствовавшего успокоению? Адвокат, пообещавший вытащить? Ну, в это трудно поверить. Как показалось Коротаеву, адвокат – человек умный, и тешить подзащитного несбыточными иллюзиями не станет. Коротаеву также показалось, что адвокат не имел представления о характере деяний подзащитного и, кажется, в один момент испытал шок. Но что послужило причиной? Хотя… Может, ему всего лишь показалось.

6

У Фомина на столе затрещал телефон. Он снял трубку.

– Подполковник Фомин… Еще раз здравствуйте… Так… так… Отлично… Значит, не удалось вывернуться?.. Адвокат хороший?.. Понятно: когда есть деньги, то… Да, вот, сижу, соображаю… Готовлюсь… А… Ну, да… У меня есть предложения насчет группы поддержки… Я с ними уже работал… Им, как и мне, не потребуется время для вхождения в курс дела… Еще следователей?.. Я не знаю… Как ведь вы решите… В Тагиле?.. Есть приличные… Да… И в прокуратуре… Например, Овсянников… Я готов… Готов, говорю, выехать по первому требованию… Если без требований?.. Могу и без них… Как будет угодно, господин полковник… Я тоже так считаю, что сработаемся… Правда, иногда я бываю несносен… Ну, на что руководитель оперативно-следственной группы, чтобы сдерживать ретивых, осаживать, если надо… Что вы!.. Я не из обидчивых… Да… Конечно… Завтра?.. А во сколько?.. Буду, обязательно буду… Что вы такое говорите, Иван Емельянович!? Не переломлюсь… И мне сподручнее… Удобнее и привычнее… Да?.. Надо же… Совпадение какое… Очень простое совпадение: я ведь тоже решил, что это мое последнее дело… Решено… Да… Нет, не передумаю… Теперь уж все!.. Решение принял давно, но генерал Краснов никак не соглашается… Нет-нет, в этот раз, повторяю, все!.. Я могу быть упрямым… Даже очень-очень упрямым… На подобии осла… Серьезный мой недостаток… Горбатого могила исправит… А вы, Иван Емельянович, когда намерены выехать?.. Понимаю, что у каждого следователя своя тактика и стратегия… Жаль Алексеева… Мужик был, что надо… в смысле, что был в прокуратуре и не стало… Скучает, наверное… Думаете, нет?.. Собирается чем-то заняться?.. Он только так говорит… Пару месяцев поотдыхает и станет искать работу… Я – тоже… Есть идея… Да… Хочу попробовать открыть в Екатеринбурге частное сыскное агентство… Не смейтесь: я совершенно серьезно… Пока…