Анна Закревская - Entre dos tierras Страница 8

Форма официального бланка завещания маячила перед глазами. «Я, такой-то такой-то, находясь в здравом уме и твёрдой памяти…» Ха. Ну, конечно, в здравом уме. Наглотался с утра таблеток, отбился от Криса, вызвал аэротакси прямо к домику у Ладоги… Очень сомневаюсь, что Олеся поставила нотариуса в известность о моей заразе и приступах, во время которых отсутствие твёрдой памяти гарантировано. А, впрочем, может, и сказала ему. Да ещё и сверху накинула за индивидуальный подход.

– Внизу ваша подпись с расшифровкой и дата, – голос нотариуса тёк жидким гелием.

Алекс, усилием воли заставляя руку не дрожать, вывел на завещании: «Александр Рыков. 23.02.2071». Точка невозврата. Кто знает, сколько я ещё проживу. Сколько раз ещё сможет Крис вытащить меня с того света. Сколько дней и ночей я проведу в доме у Ладоги… Моём доме, чёрт побери. Даже с учётом того, что купил его Крис и оформлен он на него.

Алекс закрыл глаза, чтоб не обжечь взглядом человека за конторкой напротив. Он ведь не виноват, что я так ненавижу эти бумажные формальности. Да, я гол и нищ. Квартира моя, оставшаяся от родителей, фактически уже у Олеси. Дом у Ладоги – Криса, и слава богам сети, что хоть на это Олеся позариться не может. Ей-богу, нормальная жена подала бы на развод и дело с концом, а тут…

– До вашей смерти вы сможете изменить текст, – сообщил нотариус, и встревоженно спросил. – С вами всё в порядке?

«Значит, не знает», – подумал Алекс мельком. Боишься, Олеся, что эту бумажку могут признать недействительной?..

Он распахнул глаза. Он знал, что сейчас в его взгляде набирает силу цунами, внезапный девятый вал. Напряжение… Тёмная волна, которая рвётся из глубины зрачков, и только кольцо светлой радужки, едва заметное, пытается сдержать эту боль, чтоб она не вырвалась наружу и не разнесла всё и всех. Он видел это однажды в зеркале там, на Севере. Крис как раз уехал в тот день куда-то по делам, оставив аптечку на столике под трюмо.

Нотариус вздрогнул, как от удара. Алекс рывком поднялся, кивнул испуганно вздернутым бровям над линзами очков и пошёл к двери. Мягкая хищная походка всегда удавалась ему машинально, но сейчас он контролировал каждую мышцу. Оставалось дело за малым – отыграть ещё немного роли любящего мужа и сбежать в какую-нибудь подворотню, переждать, перетерпеть. И назад, на Ладогу, к Крису.

Они вышли на улицу. Пронизывающий ветер московского февраля и снег в лицо мгновенно привели Охотника в чувство. Это было лучше всяких таблеток. Схлынул жар, и лишь в плече осталась ломота.

Олеся, чинно державшаяся за локоть мужа, резко развернула Алекса к себе. Едва поджившие вены на руке отозвались болью. Ну что тебе ещё, хорошая моя? Я тысячи раз слышал все твои упрёки, я знаю их наизусть. Да, ты ангел во плоти, который всегда прав, который холит меня и лелеет, а я всего лишь неблагодарная свинья, витающая в облаках и воспринимающая всё в штыки. Я даже спорить не буду. Я такой, какой есть. Да, это прикрытие и отговорка, но у меня нет и не было стимула меняться ради тебя.

Глаза напротив полыхали огнём джихада.

– Почему у нас не сложилось? – спросила Олеся. В тихом голосе жены звякнул металл. – Из-за Вебера, да?

Алекс очень хотел бы посмотреть на эту женщину сверху вниз, из-под приспущенных ресниц. Небрежно, чтоб это смогло заменить слова. Но нет, не вышел ростом. Веберу он так вообще чуть выше плеча. А на Олесе – высоченные шпильки. Глаза в глаза. Пусть так. Ответ «да» был бы истиной, но сейчас нужна всего лишь правда.

– Насколько я помню, ты сама от меня съехала на съёмную квартиру, – осторожно сказал Алекс, привычно отключаясь на немедленно прорвавшемся потоке заезженных фраз.

Ты изоврался, Охотник. Ты всю жизнь кому-нибудь о чём-нибудь лгал. Другие, наверно, тоже так делают, но в твоих мозгах стоит бракованный детектор ошибок, который помнит каждую твою ложь за сорок с лишним лет жизни. Так будь же честен хотя бы с собой, сволочь. Ты же знаешь, почему не сложилось. Ты сам виноват в этом.

Каждый поцелуй жены ты сравнивал с тем, что подарил тебе Овер семнадцать лет назад. И сравнение было не в её пользу.

За каждой её лаской ты видел тонкие пальцы сероглазого короля, которые ещё не касались тогда твоей кожи.

И когда она засыпала рядом с тобой, довольная и счастливая, ты мысленно бил себя кнутом за эту двойную игру.

А игра ведь и вправду была двойной, признайся. Вечера ты тратил на переписку или видеосвязь с Овером, а потом, выжженный дотла киловольтами глаз за плёнкой экрана, распалённый их такой обманчивой доступностью, ты приходил к жене… И выдавал ей свой огонь. Нет, не весь, ибо весь выдержать никто бы не смог. И вот так срывался по-настоящему ты очень редко, если честно… Но даже в эти моменты ты умудрялся оттормаживать речевой центр, чтоб не назвать стонущую под тобой женщину именем сероглазого хакера.

Но это причина, Охотник. Это даже Олеся может понять сейчас.

Однако только ты знаешь, что взвело курок и выстрелило сегодня.

Ту ночь Алекс помнил до сих пор. Даже в эту минуту, когда надо всего лишь заставить память заткнуться и спокойно попрощаться с женой навсегда, под его веками всплывают подробности сцены в спальне родной квартиры.

Тебе плохо. Грудь ноет уже третий день подряд. Что-то ещё на работе… То ли модуль не работал, то ли эксперимент завалили. Не важно. Раздеваешься в темноте и ложишься в постель. Привычка – спать голышом. С детства. Не чета Олесе – в полном обмундировании, как на парад.

Весь вечер она к тебе то ластилась, то вспоминала, что близости не было уже недели три, не меньше. И, конечно, по его вине. Надежда, что засидевшись допоздна за ноутом, ты застанешь жену уже спящей, оказалась тщетной.

Поцелуй. Она прижимается к твоей груди. Заразе это ой как не нравится.

Ладно, вообразить Овера… Может, станет легче. Но на поцелуй ты почти не отвечаешь.

– Ты меня не хочешь? – тогда она спросила шёпотом, а сейчас в голове это у тебя гремит набатом.

Надо было тогда сказать «нет». Но ты и сам знаешь, Охотник, что катана в руках не более чем игрушка, если нет силы воли нанести удар.

– Прости, я устал, – почти правда. То есть, правда, конечно, но не вся.

Но Олеся не сдаётся. В конце концов, ей ведь хочется, не так ли? Можно взять инициативу в свои ласковые и нежные руки.

Ласки не приносят удовольствия. Её волосы щекочут тебе грудь, но тело действует на верхнем уровне. Это просто инстинкт. Просто Олеся знает, как получить желаемое – где тронуть, как прижаться, куда поцеловать. А ты лежишь, словно чурка, смотришь на неё снизу. Тело улетает вслед за женой, испустившей животный стон, но во рту горечь.

Был бы ты слабее, были б слёзы. Тобой просто воспользовались. Тебя поимели. Тебя спросили, хочешь ли ты, но забыли услышать ответ. И на утро мило улыбнулись, благодаря за замечательную ночь…

Алекс, стоя на февральском ветру, вздрогнул всем телом. Такое не прощают, Олеся. И я нарочно уже потом доставал тебя, чтоб разойтись с миром. Ты не ушла. Молодец, не упустила выгоды, приняв половинчатое решение просто разъехаться.

Но теперь я свободен. Нищ, гол, но стал ветром.

– Прощай, Олеся, – отчеканил Алекс, прервав словесный поток жены. – И не приезжай больше в Сортавалу.

А теперь только идти. Нырнуть в белую метель, затеряться среди снега, на ходу подключиться к сети, вызвать аэротакси.

На Ладогу. К Оверу. И больше не тратить впустую ни одной минуты, когда ты уже догнал мечту.

Март 2071

За последний год экономика Восточно-Европейского сектора пошла на спад, и не так уж важно, что было тому причиной – затянувшееся противостояние с Североамериканским альянсом, участие в безумно дорогой и феерически провальной экспедиции к Юпитеру или неграмотно рассчитанный бюджет, но в тот дождливый день, когда весна прогнала зиму, но решила изобразить из себя осень, а на широкий стол Рафаэля вместе с текстом государственного приказа о всеобщей оптимизации легли бухгалтерские отчёты о расходах компании «Div-in-E», Санти с плохо скрываемым волнением понял, что впервые за эти полгода ему придётся действовать по-настоящему жёстко.

Чтобы вновь взлететь, нужно будет отбросить всё лишнее, второстепенное, не приносящее ни денег, ни пользы, не интересное никому, кроме кучки учёных, от которых неизвестно когда ждать практического результата и которых Рафаэль до сих пор не разогнал только из-за призрачного чувства признательности перед Кристианом, боготворившим всяческие научные изыскания. Но, кажется, дальше тянуть на себе этих нахлебников для компании будет слишком накладно. Если ты хочешь, чтобы гордое имя «Div-in-E» не растеряло своего веса, ты сможешь понять меня, Кристиан. Более того, ты меня ещё и благодарить будешь.

В ожидании финансового директора, маркетолога и начальника отдела кадров Рафаэль поставил в фон несколько песен, присланных Линдой, и начал машинально пролистывать страницу внутреннего форума компании – список отделов, краткая информация о сотрудниках и текущих проектах. Фотографии, фотографии… Импульсы новых идей в глазах программистов. Светлые улыбки девушек из техподдержки. Отдел продаж – сама убедительность… Простите, ребята. Кто-то из вас не даёт требуемой мощности на выход, и мне ничего не остаётся, кроме как найти элемент системы, работающий вполсилы, и заменить его новым, а то и избавиться от целого модуля. Ничего личного, сами понимаете, но если дерево не сбросит старую листву, оно не сможет вновь расцвести и принести плоды, и чувствам здесь не место.