Сергей Шишков - Эхо любви. Роман Страница 8

На открытом крыльце их встречала женщина.

– Знакомьтесь, это моя жена Ксения Григорьевна, – представил он её.

– Милости просим к нам в гости, – сказала она, чуть улыбаясь.

Иван понял, что о его приходе в дом она уже знала, поэтому выглядела как-то особенно празднично. На ней была вышитая яркими цветами белая кофта, выделявшая её красивые мягкие черты лица, излучавшие радость.

На миг он потерялся, не зная, что сказать, а она, словно поняв удивление молодого человека, прервала затянувшееся молчание словами:

– Ну что же мы стоим на крыльце? Пожалуйте в дом.

Хозяйка вошла первой, за ней Иван, последним вошёл сам хозяин.

После предложенной процедуры мытья рук, его пригласили к столу.

Стол был роскошный: борщ и уральские пельмени, кушанья из продуктов, добытых в лесах под Златоустом, среди которых Ивану особенно понравились маринованные грибочки, черемша в сметане, печёные яблочки и многое другое. По всей видимости, всё это было выставлено ради гостя.

После еды были приятные разговоры о Ленинграде, Златоусте, о любимой работе, о природе, о геологах.

Не заметили, как быстро пробежало время. Иван вспомнил об обещанной прогулке, но на улице уже стало смеркаться, и Ростислав Викторович предложил перенести её на завтрашний день.

Тем временем хозяйка принесла альбом с семейными фотографиями, ей не терпелось рассказать Ивану о себе, детях, о своей жизни.

Первой была представлена свадебная фотография, где молодые Ростислав и Ксения в праздничных одеждах позировали перед гостями, будучи выпускниками горного института. Он увидел их троих сыновей, тоже геологов, находившихся ныне в экспедициях, у которых уже были свои семьи.

Ксения Григорьевна сокрушалась:

– Сыночки выросли, выучились, создали свои семьи и редко теперь навещают своих родителей.

Показала она и свою дочь Марию, студентку Уральского горного института, которая на фотографии выглядела совсем молоденькой девушкой, очень похожей на свою мать. Родители ждали её приезда на выходные дни.

Ивану отвели комнату с отдельным выходом и с видом на город.

Перед сном он написал новое письмо своей жене, в котором рассказал о людях, приютивших его, о дороге из Челябинска в Златоуст, природной красоте этих мест. И самое главное, теперь он указал адрес, куда можно было ему написать, о чём договорился с Ростиславом Викторовичем.

На следующий день они вместе с хозяином дома пошли гулять по причудливо раскинувшимся улицам города.

Городок ему понравился: чистые улицы, опрятные домики. Конечно, его интересовала геология, игравшая не последнюю роль в зарождении Златоустовской металлургии. Он знал, что в этих местах геологами была обнаружена исключительная чистота руд, позволившая построить знаменитый железоделательный завод.

Желая проверить знания и рассказчика, он спросил о знатных петербуржцах, бывавших здесь когда-либо.

Ростислав Викторович сразу отвечать не стал, и лишь, подведя Ивана к жёлтым зданиям завода, заговорил о зарождении сталелитейной промышленности на Урале, где трудились выдающиеся петербуржцы Павел Петрович Амосов и Павел Матвеевич Обухов. И далее стал рассказывать об их открытиях и достижениях в области металлургии. О Павле Петровиче он говорил как о зачинателе производства специальных титановых, марганцевых, хромистых и других сталей, но с особой гордостью рассказал о производстве так называемой булатной стали, из которой изготавливались сабли и шпаги, отличавшиеся необычайной упругостью.

– Лезвия сабель и шпаг свободно свёртывались в кольцо и, развёртываясь, нисколько не изменяли первоначальной своей прямизны, что особенно вызывало восхищение, – говорил он.

Иван внимательно слушал Ростислава и был удовлетворён таким утверждением, но тот на этом не остановился, а подтверждая свои знания, напомнил Ивану об Эрмитаже, где хранились несколько экземпляров таких шашек, подаренных императору Александру 1 и великому князю Михаилу Павловичу.

– Видели ли вы эти булатные сабли? – спросил он Ивана.

Пришлось честно ответить, что не видел их.

– Ну что ж, век живи – век учись. Приеду домой, обязательно поинтересуюсь, – подумал Иван.

Ростислав Викторович открыл для него и много интересного в технологии производства булатной стали. Он пояснил, что Амосов, изучая влияние марганца, кремния, хрома, титана, серебра, алюминия и платины на качество булатной стали, установил, что кремний приводит к образованию в ней графита, марганец усиливает волокнистое строение, хром повышает твердость и улучшает полируемость, серебро понижает окисляемость, золото изменяет цвет стали.

Этих тонкостей технологии булатного дела Иван тоже не знал, и понял то, что имеет дело не только с прекрасным человеком, но и хорошо знающим своё дело специалистом, что вызвало к нему особое уважение.

А Ростислав Викторович, продолжая свой рассказ, всё более и более удивлял Ивана своими познаниями.

Он говорил о том, что открытие производства булатной стали легло в основу стараний другого петербужца Павла Матвеевича Обухова, отлившего в Златоусте первую русскую стальную пушку.

– Пушки, выплавленные в Златоусте, превзошли всякие ожидания. При их испытании ни одна иностранная пушка не преодолела рубеж двух тысяч выстрелов, а «обуховская» выдержала более четырёх тысяч выстрелов, почти в два раза больше. В день, когда должен был состояться четырёхтысячный выстрел, полигон посетил сам император Александр Второй. В ответ на вопрос императора, уверен ли он в прочности пушки, Обухов предложил сесть на неё верхом и так дожидаться юбилейного выстрела, – с гордостью заключил он.

Ростислав Викторович не унимался и предложил Ивану взобраться по крутым склонам горы на площадку, с которой открывался на город красивый вид.

Поднявшись на вершину горы, Иван изрядно устал, в то время как рассказчик бодро преодолел восхождение, хотя и был на много лет старше Ивана.

Стояла солнечная погода. Чётко скомпонованный городок предстал перед ними в золотом сиянии небес.

Вид его был настолько красочен и торжественен, что Иван воскликнул в изумлении:

– Ух, дух замирает, какая красота!

Он увидел город целиком, состоявшим из несколько своеобразных частей, где в центре возвышалось здание церкви с пятиярусной колокольней, за которым стояли небольшие двухэтажные под красной штукатуркой в форме каре кирпичные дома. Сразу за домами длинными линиями растянулись заводские корпуса, трубы которых выпускали синеватый лёгкий дымок. Большинство же домов были деревянными, хотя и они разнились своими размерами и красотой отделки. Более высокие украшенные деревянной резьбой дома стояли длинной лентой вдоль заводских строений, прижимаясь к подножию покрытых деревьями гор, и заявляя свою значимость среди остальных домов. Другие дома потянулись по наклонной линии в горы, рассыпавшись на обширном пространстве.

Сверху представлялось всё это живописной картиной, над которой заводская синяя дымка завода ещё более усиливало впечатления.

Ростислав Викторович, как бы подводя итог своему рассказу, сказал:

– Этот уютный уголок города спланировал тоже бывший петербургский студент, наш земляк, Фёдор Тележников, который после окончания Академии художеств возвратился в Златоуст и стал архитектором Златоустовской оружейной фабрики. По его проектам и были построены соборы, колокольня, корпуса заводов и фабрик.

Далее он отметил, что перепады высот у различных златоустовских улиц порой превышают сотни метров и тянутся между горами.

– Иначе на Урале город не построить, – добавил он и указал рукой на горизонтальную волнистую линию гор.

– Ты видишь вон там, на горизонте, двуглавую сопку? Вон там! – сказал он, взял Ивана за плечо и рукой указал направление.

– Это – Таганай. Там же проходит граница Европы и Азии.

Иван поблагодарил Ростислава Викторовича за прогулку и, выразил своё отношение к увиденным видам, сказав, что город ему понравился, но особенно рассказ о нём.

Спускаться с высоты пришлось по узенькой каменистой тропке, ведущей прямо к собору.

Вскоре они возвратились домой, где их вновь поджидала Ксения Григорьевна со своими вкусными блюдами и разносолами, напомнившая им, что вечером приезжает их дочь Маша, которую через несколько часов им надо будет встретить на железнодорожном вокзале.

Встречать дочь пригласили и Ивана, но до этого было ещё несколько часов отдыха.

Поближе к вечеру, когда солнце стало уходить за возвышающиеся на западе горы, они все втроём отправились на уже знакомый Ивану златоустовский вокзал.

Поезд пришёл ровно по расписанию. Встречающих было немного, но все они ринулись к вагонам. В приоткрытых дверях пятого вагона показалась миниатюрная фигурка девушки. Иван догадался, это была Маша. Ксения Григорьевна ускорила ход, и все пошли за нею.