Антон Самсонов - Курятник. Вторая часть продолжения романа «Сын Президента» Страница 8

– Это нельзя назвать семьей, – все взвесив про себя, вступилась за сына Инна Васильевна, – он просто понял, что это не его, понял, что все это неестественно…

– Вы так говорите, потому что вами управляет материнский эгоизм. Всем нам хочется, чтобы наши дети были счастливыми и нормальными. Но так уже не будет! У Арсения было обнаружено заболевание, а потом он погиб в железнодорожной катастрофе, а мой сын… Я забрала его к матери… Мой сын пристрастился к наркотикам и сегодня утром выпал из окна в состоянии героиновой эйфории!

– Но в этом виноваты вы, а не мой сын!

– Ваш сын, – ответила Виолетта, – запустил этот механизм. Да, по закону его нельзя привлечь к ответственности. Но для всех нас он убийца. Который бросил двух самых родных людей, что у него были.

– Зачем вы тогда забрали своего сына, если понимали это?

– Я смогла осознать это только сегодня утром, – по лицу Виолетты покатились крупные слезы, она тяжело дышала, – когда приехала в морг… Да и мне то тоже в сущности осталось недолго…

– Что вы такое говорите?

– У меня СПИД. И я это знаю лучше кого бы то ни было. Потому и торопилась приехать к вам и рассказать все, что успею. Вы воспитали чудовище. Эгоиста, который считает нормальным перешагивать через других, не видя никаких моральных ориентиров. Я не знаю, сколько душ он уничтожил раньше и сколько постигнет такая же участь. Но он за эти месяцы смог совершить двойное убийство и не понести за него наказание.

– Пожалуйста, – взмолилась Инна Васильевна до которой начали доходить масштабы происходящей трагедии, – перестаньте. И уходите.

– Нет, – ответила Виолетта, – вы будете меня слушать, пока до вас не дойдет, что тоже являетесь виновницей этой драмы. Почему он вам никогда в этом не признавался?

– Потому что любил и жалел.

– Я так не думаю. Скорее для собственного удобства и избавления от угрызений совести. Только и всего. Прекрасная и размеренная жизнь убийцы… Ой, – в этот момент в ее глазах потемнело, Виолетта подалась назад и чуть не упала со стула. Инна Васильевна подбежала к ней и успела подхватить.

– Что с вами?

– Я вам говорила. И еще раз повторю. Он убийца. Убил моего сына и своего любимого человека. И меня тоже. Простите…

Взгляд Виолетты остановился, остекленел. Поначалу Инна Васильевна не поняла, что происходит, но после, прощупав отсутствие у женщины пульса бросилась в коридор. Там она отыскала медсестру, которая подтвердила, что женщина мертва. Вызвали «Скорую помощь» после чего тело увезли в клинику, а Инна Васильевна осталась в своем кабинете. Она думала и анализировала. Ситуация начала складываться в стройную последовательность. Теперь Ефремова начала понимать, что сама спровоцировала такое поведение сына:

– О господи, – сказала она сама себе, – я это сделала своими собственными руками. Убила их своим желанием просто иметь внуков, незнанием того, кем является мой сын. Андрюша, за что? Почему ты молчал?

И тут она вспомнила его шутку о дурной наследственности. И поняла, что тот повторил порочный путь своего беспутного отца, только на сей раз обстоятельства развернулись в совершенно другую сторону. Никто не выжил после подлого предательства. И она сама стала соавтором этого ужасного злодейства. Почему она вовремя не разглядела в сыне ростки всего этого? Какая она после этого мать? И что теперь ей делать? Как с этим дальше жить? Ответов на эти вопросы ей не удавалось найти. Состояние Инны Васильевны обвалилось в темное и неуправляемое паническое смятение.

* * *

Таша вместе с Суворовой вернулась в Детский дом. Таисия Николаевна ушла в свой кабинет, а Наталья решила дойти до школы, чтобы увидеть Марину и все ей рассказать.

Однако, по дороге произошла встреча, которая отложила эти планы на некоторое время. На ограде палисадника возле детского дома сидел Леша Багрицкий и болтал ногами. Поскольку на площадке не было детей было странно, что он не уходит. Таша подошла к мальчику и спросила его:

– Что ты здесь делаешь один?

– А мне идти некуда, – сказал Леша грустно.

– Почему это? У тебя же есть дом, сестра…

– Нет у меня сестры, – серьезно ответил ребенок и посмотрел на Ташу своими чистыми глазами. Взгляд умолял, чтобы она его утешила.

– Что с ней случилось? – глаза не сработали на Наталью в нужном направлении. Она начала сильно беспокоиться о том, что произошло на самом деле.

– Я в этом виноват, – каждая новая фраза, произносимая Лешей, делала ситуацию все страшнее и страшнее.

– Леша, – постаралась успокоиться Таша, – почему ты виноват в том, что произошло с твоей сестрой?

Ребенок молчал. Наталья решила увести его в свой кабинет и попросить помощи у детдомовского психолога. В кабинете Леша быстро устроился за столом, снял ранец и достал из него пистолет. Таша, которая в отличие от Светланы, отлично разбиралась в оружии удивленно округлила глаза и осторожно спросила:

– Откуда это у тебя?

– Подарили.

– Кто?

– Света.

– Дай мне его поиграть, – вдруг сказала Таша, рассчитывая заполучить оружие, чтобы ребенок не держал его в руках.

– Забирай, – сказал Леша, – он мне не нравится!

Наталья взяла в руки пистолет, протерла его тряпичной салфеткой, положила в коробку и с удивленным видом поднялась наверх. Суворова заканчивала очередной телефонный разговор. Вид ее также был озадаченным:

– Хорошо, – сказала она, – если что узнаем, сообщим, – положила трубку и посмотрела на Ташу, – у тебя что, увидела Марину? У нас тут еще одна безрадостная новость…

– Нет, – ответила та, – не успела. Какая новость?

– Света Багрицкая застрелена в собственной постели. Дома никого нет, дверь открыта. Ее брата в школе с утра не было. Странно все это.

– Тогда, получается так, – сказала Таша, – что я пришла по поводу этой новости.

– В смысле, – изумилась Суворова, – ты что-то знаешь?

– Леша в моем кабинете. Он сказал, что не может идти домой и что он виноват в чем-то что произошло с его сестрой. И он отдал мне вот это, – Таша положила коробку перед Суворовой. Та быстро открыла ее и сказала:

– Черт-знает-что. То есть это он ее убил?

– Я не знаю, – ответила Наталья, – я шла в школу, встретила его на игровой площадке, привела к себе, и тут он из ранца пистолет достает. Я в оружии разбираюсь и сразу поняла, что он боевой.

– Так, – рассудила Суворова, – ребенка мы возьмем к нам на попечение, я доложу в полицию, что он у нас. Мать их все равно вне зоны досягаемости. Потом будем разбираться.

– Ребенку нужен психолог…

– Боюсь, – заметила Таисия Николаевна, – тут дело психологом не обойдется. Если психически здоровый ребенок действительно пристрелил свою сестру, должен быть существенный повод. Либо на него было оказано некое влияние. Отведи его в группу шестого класса, а документы все я оформлю. У меня сейчас есть одно неотложное дело, поэтому прошу меня оставить.

– Пистолет оставите себе или мне у себя спрятать?

– Забери себе и спрячь в сейфе, ключ возьмешь у завхоза. И запакуй это в скотч, тогда никто точно не попытается посмотреть что там.

Таша кивнула и удалилась из кабинета. Таисия Николаевна взяла свой телефон и набрала номер:

– Алло, Андрей? Здравствуйте, вас беспокоит Суворова Таисия Николаевна, если вы, конечно, такую помните.

– Да, добрый вечер, что вы хотите?

– Андрей, нам срочно нужно увидеться. Произошло нечто, о чем нам следует поговорить.

– Это касается Арсения?

– Да.

– Тогда нам с вами говорить не о чем.

– Как же так, – удивилась Суворова, – нам то очень о многом следует поговорить. В частности, о вашем приемном сыне Павле…

– Я его не усыновлял, – отрезал Андрей, – когда же все это прекратится.

– А я боюсь, что никогда, – съязвила Таисия Николаевна, – просто вы все измеряете юридическим аспектом, а мне кажется, что эта ситуация должна быть рассмотрена с общечеловеческой позиции. И в таком ракурсе она выглядит очень неприглядно.

– Простите, – ответил Ефремов, – но в таком контексте мне принимать решение, считаю я такой суд правомочным для моей системы ценностей или нет.

– Я все равно настаиваю на встрече, это важно.

– Мой ответ нет.

– Послушай, мальчик, – разозлилась Суворова, – здесь происходит нечто странное. И если ты спокойно пережил смерть Арсения, то мы все еще по нему в трауре. Кроме того, сегодня произошла еще одна смерть, к которой ты в очередной раз не имеешь юридической, зато обладаешь полной человеческой причастностью.

– Я вас не понимаю.

– Паша погиб, – выдохнула Таисия Николаевна, – выпал из окна в результате приема наркотических средств.

– Вы хотите сказать, что я в этом виноват?

– Мы об этом поговорим, когда встретимся. Иначе я подниму такой скандал, что ты вылетишь со всех мыслимых постов. Я тебе это обещаю!