Андрей Ра - Демитрикая. I Страница 8

И поспешно пошла в сторону пещеры, где когда-то находился портал – к её убежищу, там она часто бывала в своё свободное время. Только там она могла предаться без опаски воспоминаниям и эмоциям, что накопились у неё.

– Надо спешить обращение в вампира проходит в среднем за час, а солнце сядет минимум через три, и тогда все её усилия будут напрасны, – подумала она.

Сильный, однако же, этот смертный, он должен был умереть и стать вампиром ещё час назад, но он был еще жив. Какая воля и стремление жить. Чем больше он будет сопротивляться, тем больнее ему будет. Эммилия подошла к телу своего друга и проверила его пульс. Тихий, но всё же есть. Алказар лежал на спине без сознания, но постоянно бредил, конечно, сейчас у него вся его и её жизнь пролетает в сознании, и он чувствует все, что испытывала она, и он тоже – с самого рождения и по ту самую минуту, когда он умрёт. Не особо завидное положение, не каждый это может выдержать или сохранить свой рассудок в более-менее здравом уме. Но всё же он цеплялся за жизнь весьма яро, что-то не позволяло ему уйти. Эмилия положила руку ему на лоб и попыталась определить источник этого фактора выживания, но в ментальной магии она была профаном. Хотя ответ был и очевиден, его воспоминания причиняют ему столько боли, в частности эмоциональной. Воспоминания были свежими, произошло в его жизни что-то, что не давало ему уйти из этой жизни. Не давало сделать выбор, уйти за грань, ведь инстинкт самосохранения не знал, что это не убьёт его. По крайней мере совсем. Вампирша сосредоточилась и установила ментальный блок на эти воспоминания. Алказар сразу же успокоился и его сердце стало заглушать свой стук.

Теперь осталось только подождать его пробуждения, ведь его кровь была такой насыщенной, полной жизненной силы и что-то еще в ней присутствовало, что-то знакомое и в то же время забытое, а самое главное – кровь была пуста на информацию. Абсолютная пустота, если у некоторых из крови можно вытащить, различные знания, обрывки памяти или хаос того, что он видел, у её нового подопечного ничего этого не было, абсолютно ничего, словно его и никогда не существовало, это пугало и в то же время привлекало. Может он действительно из другого мира, возможно даже того самого, что пропитан грязью, кровью и всеми пороками, существующими на данный момент.

Боль! Жуткая головная боль.

– Чёрт, это скоро войдёт в привычку, – подумал я. – А что собственно случилось?

Уже зная, что делать, я решил полежать и не шевелится, пока боль не утихнет, подумать, так сказать пораскинуть тем, что осталось. Хотя нормуль там мозгов ещё осталось, не такой уж я и глупый местами бываю, иногда. Я вспомнил Эммилию, засаду, бой с гоблинами, жесть я там был крут и стрелу, убившую меня. Стоп, стоп, стоп если я мёртв, почему же я лежу тут и рассуждаю? А я, наверное, забыл, что мёртв, ну вот я вспомнил. Всё, пора умирать, нет? Может я в загробном мире, ну, всё, чёрный юморок проснулся нежданно и нагадано пришёл и шутит тут мерзавец.

Боль утихла, и сев, я осмотрелся, огромная светлая пещера, причем, откуда берутся лучи света, я так и не понял, в потолке были две большие драконьи головы, из которых потоком лилась вода в подземное озеро. Стоп! Я где-то это уже видел. Причём где-то не так-то уж и давно, почему-то стало слишком зябко плохие теперь воспоминания об этом месте. Вернее, о месте похожем на это, оно же не может быть тем. Чёт я уже сам запутался в своей системе слов.

– Последняя контрольная точка, – пошутил я, но шутка не показалась мне смешной. – Это что, ад? Я не пойму, а где огонь, черти и всё такое? Именной котёл там?

Задрав одежду, я посмотрел на место, куда вонзилась стрела, вместо раны под слоем запекшейся крови была только уродливая царапина, шрам останется, точно. Шикарно ничто так не украшает мужчину как шрамы, тем более я фанат шрамов и делаю частенечко себе шрамирование. Точнее делал, но как-то подзабил на данную практику, постарел чтоль?

– Ничего не понимаю! – выговорил я, впав в ступор, пародируя Коллегу из братьев пилотов.

– Да живой ты, – звонко произнёс знакомый мне голос.

Я обернулся и увидел свою новую знакомую – Эммилию. Та сидела на небольшом валуне и предоставляла лучу солнца ласкать её кожу. Хорошая композиция для художника игра света и красота, ну или что там ещё для них важно?

– Тогда я требую объяснений, как это я жив? – почти грозно сказал я, а после поспешил добавить. – Не я конечно не против этого, просто не понимаю, как это так. Я отчётливо помню, как там в лесу белые тапки примерил.

Эммилия жестом заставила меня замолчать, что я и сделал с готовностью.

– Во-первых, ты спас мне жизнь дважды, я спасла тебе её один раз, за мной ещё должок. Во-вторых, с чего ты решил, что можешь что-то от меня требовать?

А то, что я её жизнь спас эт как? Не в счёт? А блин, она мне же тоже, сквитались вроде как, но только ведь разок же, так что имею.

– В-третьих, – так же невозмутимо продолжала она. – Кто сказал, что ты жив? – девушка сделала паузу, дабы полюбоваться изменениями моего недоумевающего лица. – Ты мёртв, мертвее некуда, ну почти, трупик ты мой свеженький.

Эт она пошутила или как? Лучше бы как, а то чего-то меня вся ситуёвина эта напрягает.

– Я УПЫРЬ! НЕТ, НЕТ! – фанатично заорал я, а вдруг так и есть.

– Успокойся, ты не упырь, у них почти нет разума, так, кусочек памяти и набор физических потребностей. Если бы мне нужны были упыри, я бы подняла гоблинов, но, честно говоря, я в этом деле я не сильна, да и не к чему мне всё это.

– Но как тогда? – вновь перебил я Эммилию.

– Рана была слишком тяжёлая, я не смогла бы её залечить. Я не хотела, чтобы ты умер, и укусила тебя, это единственное что я могла. Ты теперь вампир, как и я. Не совсем живой, но и не совсем нежить.

– Вау! Так ты тоже вампирша? – это был скорее не вопрос, а утверждение.

Но что-то мне тута не нравиться, не разводят ли меня? Сейчас выбегут людишки с криком: разыграли!!! Не, не. Это передача «голые и смешные» раздевайтесь. Блин туплю, там сначала раздевались, а потом уж выбегали людишки… а не-не там на камеру просто показывали. Такс, чтот меня не в ту сторону унесло, мозг спокойно.

Я подошёл к солнечному лучу и выставил руку на свет. В руку мгновенно вонзились миллиарды раскаленных игл, голова чуть не разлетелась на куски от осознания такой боли.

– Идиот! – с жаром выпалила Эммилия, рывком дёргая меня назад.

– Я просто хотел проверить, – сказал я, баюкая руку, как ни странно боль быстро ушла.

– Больше так не делай, ты ещё молодой, и это может тебя мгновенно убить.

Опять я молодой, только-только в зрелось взял билет, а тут всё опять мелкий. Надеюсь мне до ста восьмидесяти жить не придётся, чтоб алкоголь покупать.

Мы стояли с ней очень близко, по-моему, слишком близко. Я долго смотрел ей в глаза, они были, словно два зелёных омута, которые вот-вот затянут тебя на дно и больше никогда не отпустят, в то же время в них отражалась большая грусть, усталость, и они были умудрённые годами, интересно, сколько же ей лет? На вид ей лет двадцать, ну двадцать пять – не больше.

Она коснулась рукой моей щеки, во мне вдруг закипела такая страсть, но я отстранился от неё. Не время блин, сам даже удивился от своего решения. Чёрт, моя смазливость – это проклятье, а интимные сценарии просто замучали уже, чувствую себя актёром порно. Адмирал в штанах так и просился выглянуть наружу и с деловитым видом прогуляться по палубе. Такс! Стоп, стоп, эту мысль выгнать.

– Извини, Эммилия, ты привлекательная девушка и все такое, но я не могу… – гнилая обмазка всяких неудачников, но выбирать не из чего.

Секас без обязательств и всё такое… мозг ты достал, я в ближайшей пьянке тебя убью напрочь.

– Оу, прости, тебе мальчики нравятся? – с тем же ледяным спокойствием произнесла Эммилия.

Я прямо на месте чертыхнулся. Фига, на ровном месте в петухи записали. Я что похож на одного из этих… блин без мата не могу даже.

– Нет, я не пиндос, это точно. Просто… – стал я мяться, подбирая слова, сам не понимая с чего это всё, животное нутро так и вопило, призывая действовать. – Просто, просто… честно говоря да хрен его знает, но нет.

– Чёртово истощение, – лицо Эммилии мгновенно изменилось со страстной богини любви, на более зловещую богиню.

С почти нечеловеческим рёвом она развернулась и принялась долбить кулаками валун, на котором недавно сидела. Она наносила настолько сильные удары, что каменная глыба разлеталась на куски под гнётом её кулаков. Осилив ещё пару ударов по своей невозмутимой роже валун сдался и треснул. Эммилия застыла на время подле него тяжело дыша. Воцарилась неловкая тишина, и через пару минут я не решился её нарушить. Да что, там говоря я струхнул по полной и притворился ветошью, поскольку боялся огрести от спутницы своей. Моя рожа в отличии от валуна столько не продержится.