Анатолий Нестеров - Времена души Страница 8

«Настырные всплески сирени…»

Настырные всплески сирениломились нахально в окно,когда погибал от сомнений…но только тебе всё равно.

Из сердца, как будто из дома,ушла навсегда… Решено!Смеялась сирень долго-долго,но было мне всё всё равно.

На улице, в шуме и гаме,случайною этой весноймы встретились… только глазами.И мне, и тебе всё равно.

«Исконно русские стихи-…»

Исконно русские стихи-исконно русские грехи.Царю молиться,Богу,в поклонах биться.И радости, и боли-молиться!И руки вновь заламывать,и уходить в монахи.Пытались зря замалчиватьстихи монархи.С убийственностью страстнойрешётками крестили.Есть грех!Грех самый страшный:самасебясечётРоссия!Касаться лбами пола,упасть в грехах на снег.Но крик догонит подлый:– А бога нет!Страна позоров диких,кровавый след…И снова крики, крики:– А Бога нет!……………………………………..России нет!

«После обеда…»

После обедая вышел на балкони увидел, как резвятся,весело прыгая,две собаки.Играя и повизгивая,они утверждаливилянием хвостов,что жизнь,даже если она собачья-прекрасная штука.И я этим псам весёлымбросил кости,оставшиеся от обеда.Но оказалось,что вместо костейя им бросиляблоко раздора.Веселье сменилосьзлостью,а лай собакстал походитьна самый отборнейший мат.И когдаони были готовывцепиться друг другу в глотку,я подумал,глядя на них с высоты,что жизнь-всё же мерзкая штука.

«Бьются волны дни и ночью…»

Бьются волны дни и ночьюв популярный берег Сочи.

Может, морю ночью снится,что тесны его границы.

Потому, не умолкая,бьёт волна, за ней другая.

Думает с надеждой море:«Всё фальшивое я смою».

Есть желание простое-постижение простора.

Неизбежно волны стихнут,а простор всё не постигнут…

«O tempora, o mores!»

O tempora, o mores!А море – вечно море!Какая глубина!К нему съезжаться вправев любые временалюбые нравы.На море всё меняется,оно и нас меняет.И всё объединяется,и всех объединяет.Оно – одно великое!И носимся по берегумы с маленькими крикамии с малыми победами.Поняв его величье,/коль мы понять сумеем/,становимся мы чище,становимся сильнее.……………………………..И все печали волны смоют,под жёлтый шелест сентября.Мы, как в себя, уходим в море,чтоб снова выплеснуть себя.

«Мне дождь приятнее, чем ты…»

Мне дождь приятнее, чем ты.Он не грубит, ласкает нежно.И в нём размытые мечтыне издеваются потешно.

Ах, жизнь, сложна ты и смешна…Когда-то близкий стал далёким.Не защитит дождя стенаот ядовитого упрёка.

Любовь… Всё это глупость, дым,издержки юности фривольной.И оттого, что нелюбим,я ветром стал беспутным, вольным.

«На излёте последней надежды…»

На излёте последней надежды,на излёте последней мечтыя такой же влюбленный, как прежде,в эту жизнь, в этот лес и цветы.

Я такой же наивный и глупый,верю в чушь – существует любовь.Но твои ненадежные губыбудут нежно обманывать вновь.

И сквозь ложь, что живёт, не старея,буду помнить, вини – не вини,как аллея, в закате алея,нам дарила счастливые дни.

О далёкие близкие встречи!Не могли мы тогда разуметь:даже вечность нисколько не вечна,но об этом не стоит жалеть.

«Не надо, не плачь. Ведь над нами…»

Не надо, не плачь. Ведь над нами,смотри стороною прошливсе тучи, которые снамикогда-то казаться могли.

Нам жизнь никогда не наскучит.И мы веселее глядимвослед уплывающим тучами верим, что всё впереди.

Что будет? Я знать не желаю!Что было? Я знать не хочу!Счастливо сейчас припадаюво имя мгновенья – к плечу!

«Ночь —…»

Ночь —стекло увеличительное:растут, умножаютсянеудачи,страхи,печали,чужие победы,свои поражения.

И только ведрохолодного утра,опрокинутое на голову,расставит всёпо своим местам.

«Горите мои тетради…»

Горите мои тетради…Пламя щекочет ладонь.Не честолюбия радия разжигаю огонь.

Словно сухие поленья,потрескивают листы —юношеские откровенья,возвышенные мечты.

Смотрю на огонь с тревогой…Чего я от жизни жду?Я знаю, что я не Гоголь,но рукопись тоже жгу.

«Опять идут дожди косые…»

Опять идут дожди косые,а на душе – сплошь радиация.Бог есть… Но только не в России.Бог, к сожаленью, в эмиграции.

«Тридцать три… пора распять…»

Тридцать три… пора распять.И не раз, раз пять.

А за что? За что найдут.Находить – весёлый труд.

Так за что? Что за вопрос!Там иуда, где Христос.

Предавать не надоест,лишь бы были гвозди, крест.

«Воспоминаний суета…»

Воспоминаний суетаменя никак не отпускает,упорно ночью зазываетв почти забытые места.

И я мечусь, кричу во сне:«Как тяжело сегодня в прошлом…»Зачем тот путь, который прожиттревожит душу снова мне.

Утраты не испить до дна…Однажды в яростном порыве,догонит, чтоб не быть счастливым,чуть запоздавшая вина.

Я, ты, они…

Человек рождается…В человеке рождается «Я»,невыносимо огромного размера.Я хочу! Я требую!Мне, для меня, моя…Человек подрастает, происходит заменаогромного «Я»на самое среднее «Я»,среднее «Я» не закрываетполностью мир,окружающим глазане сильно режети всё чаще, всё чащеслышится «МЫ»,а «Я» уже с каждым днёмслышится реже.Мы хотим! Мы решили!Это не блажь моя.Это наше решение.И мы ответим!Человек стареет,и его бывшее «Я»огромное, становитсяеле заметным.Самые мудрые в жизни-прошлые дни,те, что прожитысчастливо или серо.Человек уже говорит не «Я» —Они!Но «Я» всё равно бьётся до смерти,как сердце!

«Догорает осень…»

Догорает осень…На душе печально.Лишь воспоминаньярадость берегут.Не кружатся листьяв воздухе прощально,листья рыжиезаснули на снегу.Снег! Он только выпал,он еще не грязный,кутает старушкаголову шарфом.Первый снег —для осени начало казни,нехотя идетона на эшафот.

«Не хочу…»

Не хочу,чтоб жизнь шептала:– Вот бумагаи рисуй…Я хочу,чтоб жизнь кричала,надрываясь,мне:– Рискуй!

Исхожу все горы, чащи,изобью ботинки вдрызг.Надоело верить в счастье.К чёрту счастье!Верю в риск!

«Таинственны книги и ценны…»

Таинственны книги и ценны…Я гладил рукой переплёт,читая взахлёб Марка Твена.…Теперь не читаю взахлёб.

Я сдержанней стал и мудрее,понятнее жизненный путь.Теперь всё трудней и труднееменя удивить чем-нибудь.

Беснуется солнце в зените,на свете тепло и светло.А время счастливых открытий,как детство, куда-то ушло.

«Что в этой жизни остаётся?»

Что в этой жизни остаётся?Всё меркантильность, суета…И лишь порою жалко бьётся,в капкан попавшая мечта.

А если вырвется на волю,считай, что просто повезло.Что остаётся кроме боли?Любовь, надежда, ремесло…

Но так расплывчато и зыбкоуставшая маячит цель.…А на ветру скулит калитка,как пёс, посаженный на цепь.

«Вот сейчас опустят гроб…»

Вот сейчас опустят гробв яму страшную, сырую.И, как все, холодный лобосторожно я целую.

Где теперь твоя душа?Затерялась в мирозданье?Смотрит, сверху не дыша,позабыв свои страданья.

Слёзы, боль, зажав в горсти,я прощаюсь – и не плачу!Но, увы, моё «прости»ничего уже не значит.

«На зеленой тихой станции…»

На зеленой тихой станции,где горят едва огни,мы с тобой одни останемся,мы останемся одни.

Вдалеке от шума города,многочисленных друзейбудут нам дурманить головызапах сосен, плеск ветвей.

Жизнь лесная! Жизнь прекрасная!Но прекрасная покане забьётся в нас не ясная,но знакомая тоска.

И поймём, что очень горестно,невозможно, хоть убей:нам – без шума и без города,нам – без спора, без друзей.

«Над сыном мать проводит ночи…»