Алексей Ушаков - Байки долбанутого королевства Страница 8

– Вот уж, – вздохнул барон, затягивая к себе под лавку свой посох, – вот уж разбойники… Эй, гоблины безмозглые! Прекратить!

Никто и не повернулся на его сердитый голос, тогда Ваткирн придумал новую тактику. Дождавшись, когда рядом с лавкой окажется очередной упавший драчун, барон ловко огрел своим посохом по голове упавшего, а после шустро втащил его под лавку и затолкал дальше под стол. Удар вышел знатным, попавшийся старичку под горячую руку сокольничий надолго выбыл из строя.

– А вот так, – Ваткирн скрутил пленника его же поясом, – сосунки, это вам не с канцлером в прятки играть. Ну-ка…

Барон повторил вылазку, пополнив ряды пленных ещё двумя драчунами. С третьим вышла промашка, но старичок и тут не сплоховал.

– Чего смотришь? – рявкнул барон на главного цирюльника, – Помогай!

Обалдевший от такого мужчина чисто автоматически подчинился. С напарником «охота» пошла куда веселее, так что спустя минут сорок все собравшиеся, за исключением самого барона и главного цирюльника, все оказались под столом, оглушённые и связанные.

– Думаешь, так я их и оставлю? – самодовольно заявил барон, взгромождаясь на кресло городского головы, стоящее на возвышении, – Нет, братец, раз Совет начался, то уж он и продолжиться. Дай воды, Греч, и сам освежись, дел полно.

– Кворума нет, – главный цирюльник подал воду, сам присел рядом с бароном.

– Как же нет? – Ваткирн указал на кучу-малу под столом, – Все здесь, господин главный цирюльник. Вот отдышусь, тогда мы их усадим, охладим пустые, но буйные головы, а там и за дело.

– Могут и не простить, – промычал сквозь зубы Греч.

– Ну, тогда я их всех повешу, – отрезал барон, жадно глотая воду.

– Тогда может не простить король, – главный цирюльник взял кувшин и тоже стал поглощать влагу.

– Незадача, – почесал голову Ваткирн, – И что теперь – так всё бросить?

– Я бы так и сделал, – главный цирюльник пожал плечами, – указа королевского нет, чего голову и нам ломать, раз уж сам король решил ничего не делать?

– То-то и оно, – нахмурился барон, – его величество это одно, а тут совсем другое дело. Ведь с кого спрос? С нас.

– Это верно, – погрустнел собеседник, – ведь ежели чего, так опять мы крайние. А им и дела нет.

– Я крайний, – недовольно проворчал старичок, – опять за вас спину свою подставлять, а то и голову. А у меня две дочки и сам знаешь…

– И что делать? – осведомился главный цирюльник.

– Затем и собрал всех, остолоп. Думать надо.

– Это сомнительно, – мужчина указал на советников, которые покамест не очухались, – это не по их части. Тут колдун нужен, либо библиотекарь какой. А мы так выдумывать не обучены. Я-то только цирюльни свои гоняю, да их дела разбираю, а остальное… И все так же.

– Ага, – снова заворчал барон, – в том и беда. Нет у нас колдуна своего, а те, что в городе промышляют – так мелочь одна да шарлатанишки. Скольких третьего дня повесили?

– Двоих, – услужливо напомнил главный цирюльник.

– А за что? – продолжил Ваткирн.

– Порчу навели, – припомнил собеседник, – на стражников у северных стен.

– А кто платил? – не отставал барон.

– Дык, это, как его… Вот, пекарь наш главный. Обида у него за хлеб.

– А пекаря повесили? Нет. Стражники что? Так тоже нет.

– А их за что? – удивился главный цирюльник.

– А за то, – поделился старичок, – что задержку устроили и хлеб попортили. Кто-то разбираться стал, а? Нет. Ну и пошёл наш пекарь к этим недоучкам. А те, будь они неладны, чего-то не того натворили. За то и ответили. Ежели б из академии какой колдун был, всё б утряслось и порядок был бы. Да кто нам такого пришлёт? Седриксона просить? Себе дороже выйдет. Вот и бардак везде.

– Это да, – согласился цирюльник.

– Одна головная боль от вас, бестолочи, – покачал головой барон, – А раз так, то быть тебе, главный цирюльник, городским головой, а я на покой. Давно пора.

– А королевский указ? – собеседник был явно не в восторге от такой перспективы.

– А ты его читал? – усмехнулся Ваткирн.

– Ну, это, как его… – замялся мужчина.

– Что и требовалось доказать.

Барон встал с кресла, подошёл к столу, достал пергамент, мысленно прочёл несколько строк, а после принялся писать на чистом листе, затем скрепил готовый документ городской печатью, приложил и свою, подписал его и сунул оба пергамента главному цирюльнику.

– Вот, братец, – усмехнулся Ваткирн, – моя отставка и твоя должность с королевским указом впридачу. Владей. А я пошёл.

– Но.. но как же так? – цирюльник перепугался до полусмерти.

– А вот так, – бросил старичок, – имею на то полное право. Читал бы ты лучше, друг, королевские указы. С бездельниками этими сам разбирайся.

Барон в очередной раз ругнулся, положил посох на кресло и покинул зал, оставив главного цирюльника, а с сей минуты и нового городского голову, в компании оглушённых советников. Между нами говоря, барон уже давно втихаря мечтал избавиться от этой так надоевшей ему должности, но король упрямо отказывал в отставке, а тут подвернулся случай, грех было не воспользоваться лазейкой в указе, что барон Ваткирн и проделал, сняв с себя очередную головную боль и ответственность. Довольный собой, барон выехал в своё поместье и надумал с размахом отпраздновать свою отставку, чем к своему удивлению вызвал неудовольствие дочерей. Ваткирн имел крутой нрав, так же воспитывал и дочерей, так что после ругани бывший городской голова был вынужден в прямом смысле спасаться от разъярённых женщин, улепётывая во все лопатки по поместью, периодически уворачиваясь от летящих в его сторону предметов. В конце-концов барон был загнал в угол и на своей шкуре сполна прочувствовал методику воспитания, вбитую в его голову ещё собственным отцом, а теперь применяемую им самим к дочерям. Две довольно хрупкие женщины за час с четвертью отлупили Ваткирна так, как не лупил его и отец в худшие дни детства.

Потираясь и охая, Ваткирн поднялся с пола и побрёл в спальню, не отказавшись, однако, от мысли устроить праздник по случаю своей отставки. «Моя школа,» – с гордостью думал барон, потирая ушибленные места, – «Будет толк из этих дармоедок, не зря время потратил. Прав был отец, только драл меня маловато.» Тут старичок в очередной раз призадумался над тем, как бы наконец найти дочерям женихов. А женихи как на грех обходили его семейство за версту, крутой нрав барона был известен всем, не прельщала их и возможность получить титул и значительное приданное. По крайней мере так думал сам барон, а вот теперь Ваткирн призадумался: в нём ли дело? Две дочки отлупили собственного отца как само собой разумеющееся, не задумавшись ни на секунду. Если поразмыслить, то кому охота получать тумаки? Да ещё от собственной жены? «Ох, мало я их всё же драл,» – подумал старичок, оказавшись наконец на кровати, – «мало… Кому теперь мои девки нужны? Одно дело – меня боятся, а эти две дуры? Неужто прибили кого и слух пошёл?». Барон, посмотревший впервые на ситуацию с этой стороны, крепко призадумался. Думал Ваткирн долго, но ни к чему определённому так и не пришёл, в итоге решив последовать примеру короля – то есть, не делать ровным счётом ничего. Если его величество не утруждается, то к чему тогда утруждаться простому барону? А там уж видно будет. Старичок успокоился, решив пустить всё на самотёк, да так и задремал, забыв о том, что решил отпраздновать свою отставку.

А между тем в городском Совете творилось вот что. Главный цирюльник, так неожиданно оказавшись городским головой, принялся рассуждать. По всему выходило, что на этой столь высокой должности мужчине ничего хорошего не светило, да и выгода, которую давало новое положение в обществе, не стоила усилий, на посту городского головы затраченных. Живой пример в качестве барона Ваткирна был перед глазами, а ведь дело могло зайти и куда дальше. И как быть? Уже городской голова перечитал пергаменты, покосился на советников, которые наконец-то стали приходить в себя, да и решил воспользоваться примером предшественника. К двум пергаментам добавился третий, количество подписей и печатей так же возросло, а главный цирюльник, пробыв на посту городского головы не более полутора часов, уже отправился в отставку, назначив преемником начальника гарнизона, потому как тот на своё несчастье очухался первым. Обрадовавшись, что так легко отделался, мужчина с лёгким сердцем покинул зал, и только на лестнице до него дошло, что отказался он не только от новой должности, но и совершенно профукал предыдущую. И как теперь быть?

– А, – махнул рукой мужчина, – пустое. Я-то всё равно в гильдии, без куска хлеба не останусь, а так куда меньше хлопот. Не каждый день так везёт, особенно цирюльнику, главному или нет – это уж дело-то десятое.

Успокоившись этой мыслью, теперь обычный цирюльник, как и барон до него, отправился домой. В отличие от Ваткирна, Греч семьи не имел, а потому его остаток дня прошёл мирно, то есть без ругани, без мордобоя и прочих «прелестей» семейной жизни, и никто не помешал господину Сартту нализаться старым вином как последней скотине.