Елена Сазанович - Циркачка (киносценарий) Страница 8

КАПА сидела на полу по-турецки и с жадностью поедала шоколад. Ее лицо было испачкано, она облизывала свои ноготки и без умолку болтала.

КАПА: Первый раз, ПАГАНИНИ, встречаю такую тетушку. Теперь понятно, почему ты ее прятал от Влада. Я, если честно, совсем по-другому представляла себе фабричных работниц. Ну, хотя бы в косынке. Хотя, конечно, прогресс, как ее, ну, модернизация, и эти, как их, иностранные делегации. Я уже было подумала, не устроиться ли мне на конфетную фабрику? А, ПАГАНИНИ?

ПАГАНИНИ бессмысленным взглядом смотрел на Капу. Он уже не слышал ее.

Ее рыжие волосы сбились в кучу. Ее лицо было перемазано. Ее глазки светились, как у напроказившей кошки.

ПАГАНИНИ слегка покачнулся на месте.

ПАГАНИНИ (сурово): КАПА!

КАПА тут же спрятала мешок с шоколадом за спину.

ПАГАНИНИ (зло): КАПА, ты очень некрасивая девушка!

КАПА: Но в меня почему-то все влюбляются!

ПАГАНИНИ (нервно рассмеявшись): В тебя?! Ты к тому же обжираешься шоколадом. И скоро станешь толстой. И не сможешь больше летать. И тебя вышвырнут из цирка!

КАПА: Я никогда не стану толстой, ПАГАНИНИ. Моя бабушка съедала каждый день по три кило шоколадных конфет. И при этом весила 40 кг. Усек, ПАГАНИНИ?

Она показала черный от шоколада язык.

ПАГАНИНИ: Твоя бабушка случайно не умерла от дистрофии?

КАПА (торжественно): Нет! Она вообще не собирается умирать. Ей – 103 года, и она по сей день объедается конфетами. И это (она показала остатки совершенно растаявшего шоколада) я оставила ей.

ПАГАНИНИ: Бедная бабушка, сегодня ей суждено умереть от голода.

КАПА решительно направилась к выходу.

ПАГАНИНИ: По пути загляни в зеркало! На всякий случай!

КАПА всплеснула руками, разглядывая свое чумазое лицо.

ПАГАНИНИ (буркнув): Ладно, сейчас наберу воду.

Ванная комната

ПАГАНИНИ стоял в ванной. Из крана текла сильной струей вода. Он машинально помыл руки, закрутил кран и перекрыл на трубе вентиль.

Комната Паганини

КАПА стоит на столе.

Книги валяются на полу.

Ее лицо полностью измазано шоколадом. Рыжие кудри взбиты. А на затылке – старая шляпа. В руке у нее был зонтик. Она была похожа на негритенка.

В комнату зашел ПАГАНИНИ.

КАПА тут же блестяще исполнила степ, насвистывая на ходу.

ПАГАНИНИ уселся за рояль и наиграл легкую музыку, под стать ее легкому танцу.

КАПА упала ему прямо в руки. Они стояли, обнявшись, и глядя друг другу в глаза.

КАПА: Где у вас ванная комната, ПАГАНИНИ? И почему ты не принес воды?

ПАГАНИНИ: Ванная направо. Но уже месяц как отключили воду, представляешь, я совсем забыл.

ПАГАНИНИ слегка приподнял подбородок Капы вверх.

У нее в глазах мелькнул притворный испуг.

КАПА: Что теперь делать, ПАГАНИНИ?

ПАГАНИНИ: Ты от жадности съела весь шоколад, КАПА. По твоей вине я остался без ужина. И все-таки я его попробую.

Он лизнул темное пятнышко на ее щеке, подбородке, лбу.

Она зажмурила глаза. И тут же их открыла.

ПАГАНИНИ: Одна щека уже чистая, КАПА, и почти лоб.

КАПА: А вторая?

Он лизнул второе шоколадное пятнышко, еще одно и еще.

Он пошатнулся. И резко отпрянул от Капы.

Она улыбалась, забросив руки за голову, и внимательно разглядывала его красное пылающее лицо.

ПАГАНИНИ (со злостью): Уходи, КАПА!

Она по-прежнему улыбалась.

ПАГАНИНИ: Уходи, уходи, уходи!

Она взялась за ручку двери.

ПАГАНИНИ: Я забыл тебя предупредить, что больше всего на свете я не терплю цирк и конфеты!

КАПА: А я – обожаю!

И она громко хлопнула перед его носом дверью.

Аудитория консерватории

В учебном классе консерватории учитель носился, как мальчишка. Размахивал руками. И по очереди приближался к каждому. Чтобы заглянуть в глаза.

УЧИТЕЛЬ: Если вы считаете, что музыка рождается из головы, или из сердца, или из души, то это глубокая ваша ошибка. И ошибка тех, кто это придумал! Музыка рождается, (он на секунду задумался. И протянул перед собой сухие жилистые руки). Музыка рождается из ваших рук. Ваши руки – это мозг, сердце, душа. Посмотрите на свои руки.

Все внимательно разглядывали свои руки.

УЧИТЕЛЬ: Прислушайтесь к ним. Приблизьте их к вашему лицу. Что вы слышите? Они пульсируют. Вы слышите, как громко в них стучит сердце? Запомните, мои дорогие мальчики. Запомните раз и навсегда. Сердце музыканта в его руках. Если они не пульсируют, если в них не слышны звуки ударов – вы не музыкант! Чем громче их звук – тем больше ваше сердце. Тем больше вы музыкант!

ПАГАНИНИ приложил руки к лицу. Звуки ударов, казалось, были слышны на всю аудиторию.

УЧИТЕЛЬ: Тепло ваших рук – это ваша душа, мои мальчики. Руки музыканта не имеют право на холод. Холодные руки – это признак холодной души. Холодными руками вы не создадите музыку. Она погибает от холода. Капельки пота на ваших пальцах – это ваши слезы, запомните раз и навсегда. Музыкант плачет руками.

Все стали растирать свои озябшие руки со всей силы.

УЧИТЕЛЬ: Ваши пальцы должны быть острыми, как перо. Подвижными, как волны, живыми, как память. Острые, живые, подвижные пальцы – ваш мозг. Работайте над вашими руками, двигайте вашими пальцами, разминайте кисти. Неподвижность – смерть для музыки. И смерть для музыканта. Запомните эти три правила, и берегите ваши руки. Думайте вашими руками. Живите вашими руками. И тогда из вас обязательно получится музыкант!

УЧИТЕЛЬ в конце речи поднял руки вверх. Они были красивы, его руки. Подвижны, гибки, почти прозрачны. Но в глазах учителя была печаль.

ПАГАНИНИ (робко): УЧИТЕЛЬ!

Он услышал и приблизился к нему, положа руку на плечо.

УЧИТЕЛЬ: Ты что-то хочешь добавить?

ПАГАНИНИ кивнул стриженой головой.

ПАГАНИНИ: Я знаю, откуда еще рождается музыка.

Он вопросительно поднял густые брови.

ПАГАНИНИ: Она рождается из одиночества.

УЧИТЕЛЬ молча направился к двери. Взялся за ручку и оглянулся.

УЧИТЕЛЬ: Из одиночества сердца, души. И это одиночество ничто не может заполнить. Но это не значит, что человек должен быть одинок. Одинокий человек – это не музыка. Это беда.

УЧИТЕЛЬ прикрыл за собой дверь.

День. Улица. Сквер

ПАГАНИНИ и КАПА сидели на лавке.

Деревья шумели над ними осенней листвой. Осеннее солнце играло последними лучами на их лицах.

Воробьи и голуби клевали крошки на асфальте.

В шапочке с помпоном и большом свитере КАПА была похожа на мальчишку-сорванца. Она уплетала булку, щедро делясь с птицами.

КАПА: А хочешь, теперь пойдем ко мне? Так сказать ответный визит вежливости. То Пятачок к Винни Пуху, то Винни к Пятаку.

ПАГАНИНИ (проводя ладонью по стриженой голове): Боюсь, твои родители примут меня за зека.

КАПА: Ну и прекрасно! Они примут тебя за своего! Наконец-то они обрадуются, что я сделала достойный выбор!

ПАГАНИНИ (настороженно): Ты о чем, КАПА?

Она печально вздохнула. В ее глазах появились слезы. Она тут же смахнула их рукавом.

КАПА: Ты не понимаешь, ПАГАНИНИ… Ты ничегошеньки не понимаешь! Это у тебя дома рояль, цветы на подоконнике. Утром консерватория, вечером посещение филармонии. Наверняка с папой. В дорогом костюме с бабочкой.

ПАГАНИНИ: Ну что ты, КАПА! Мой папа скорее бы застрелился, чем напялил на себя бабочку. И ни разу он не был в филармонии. Он терпеть не может музыку. Он инженер.

КАПА (махнув рукой): Ну, это все равно. Не перебивай, ПАГАНИНИ.

Ее губы задрожали, она схватила его руку.

ПАГАНИНИ: Не надо, КАПА. Если тебе больно, лучше не говори.

КАПА: Ах, ПАГАНИНИ! Я хочу, чтобы ты знал все! Понимаешь, все! Я хочу, чтобы ты увидел дом, где я родилась. Где росла. Эту душную атмосферу, где проходило мое детство. Эту однокомнатную клетушку. В которой, кроме меня, еще четверо. И из мебели – единственный стол. За которым я ела и тут же делала уроки. И тут же мечтала. Мечтала о цветах на подоконнике. О рояле. Хотя, знаешь, ПАГАНИНИ, я ведь была двоечницей.

ПАГАНИНИ нежно погладил Капу по голове.

ПАГАНИНИ: Поверь, КАПА, я ведь тоже никогда не был отличником. Я терпеть не мог отличников.

КАПА (оживленно): Правда? (тут же вновь погрустнела). Но ты сам посуди. Разве у меня была возможность учиться? Когда на моих руках – четверо малышей, которые в жизни не ели шоколадных конфет (КАПА громко всхлипнула) Разве я могла учиться, слыша каждый вечер пьяные скандалы моей матери! Разве я могла учиться, когда вся школа смеялась надо мной, зная, что я дочь преступника. О Боже!

Она закрыла лицо руками и слегка покачнулась.

ПАГАНИНИ (прикоснувшись к ее руке): КАПА…

КАПА (оторвав руки от заплаканного лица): Не надо, ПАГАНИНИ! Не надо меня жалеть! Это у тебя дома рояль. Цветы на подоконнике. Вечерами – посещение филармонии с папой в бабочке.

ПАГАНИНИ: КАПА, поверь, мой папа понятия не имеет, что такое филармония!

Но КАПА уже безутешно рыдала. И сквозь слезы шептала:

КАПА: О, если бы ты знал, ПАГАНИНИ, как я мечтала о прекрасных платьях. Дорогих духах. О пирожных с воздушным кремом. Как я хотела увидеть другие города. И хотя бы раз в жизни попробовать ананас.