Антон Булавин - Миражи на стене Страница 8

Вот на самом деле, Мила достаточно симпатична и с хорошей фигурой. Но меня и вправду вовсе не влечет к ней, как к женщине.

Пытаюсь представить её без одежды: смуглая кожа, достаточно крупная упругая грудь и плотные приподнятые ягодицы. Нет, совсем ничего. Абсолютно никаких эмоций или возбуждения. Что вдвойне странно, ведь я уже достаточно пьян.

Может все-таки это недостаток тестостерона в организме из-за выматывающей работы? Ну что же, выпью за упокой своего либидо. Наливаю двойную порцию виски и залпом осушаю бокал.

Пьяная часть меня хочет доказать свое мужское начало и мой взгляд начинает сканировать зал в поисках привлекательной особы. Но в свете стробоскопов с переизбытком ультрафиолета я вижу лишь какие-то отдельные части тел, выхватываемые на миг из тьмы. Ничего такого, за что успел бы ухватиться мой пьяный глаз.

Окинув взором весь зал, возвращаюсь к наблюдению за барной стойкой. Там что-то происходит. Какой-то странный тип держит Милагрос за руку выше локтя, а она с явно недовольным видом пытается отстраниться от него. Мила отворачивается от парня и делает вид, что рука, за которую он ухватился, ей не принадлежит. Он наклонился и кричит ей что-то прямо в ухо, но Мила никак не реагирует, полностью игнорируя приставучего гада. Парень резко дергает Милагрос за руку, разворачивая к себе, и содержимое стакана в её руке выплескивается ему на грудь. Лицо грубияна искажается недовольной гримасой, он начинает резко махать руками. От каждого взмаха его руки Милагрос непроизвольно съеживается, словно ожидая удара. Это уже ненормально. Нужно защитить девушку.

Я встаю из-за столика и понимаю, что уже достаточно набрался. Шум в голове от выпитого такой, что легко даст фору дикой музыке рвущейся из колонок. Покачиваясь, дохожу до бара и встаю между Милой и пристающим к ней парнем. Наверное, впервые в жизни жалею, что совсем не умею драться. В школе я всегда был выше всех одноклассников и никто не хотел связываться с большим парнем. А в более взрослой жизни почему-то никогда не случалось таких моментов, чтобы требовалось пустить в ход кулаки.

Он ниже меня на целую голову. К тому же я явно крупнее и преимущество в массе уже должно поставить его на место. Но по его лицу не видно, что он хоть как-то напуган моим появлением.

– Ты чего к девушке пристаешь?

Я не знаю, что принято говорить в таких случаях, к тому же не ясно, слышит ли он меня. Парень хитро склонят голову на бок и что-то цедит в ответ сквозь зубы. Мне кажется, я не услышал бы его, даже играй музыка потише. Кто-то сзади теребит меня за плечо. Поворачиваюсь, это Милагрос. Она кричит мне в лицо какую-то короткую фразу. На последнем слове, явно имеющем звук «О» её глаза выражают страх.

– Не переживай, я сейчас все улажу.

Поворачиваюсь к парню, желая сказать ему, чтобы он проваливал подальше, и он резко бьет меня в левый бок. Мне кажется, что от места удара прямо в мозг мне ударил электрический разряд. Я возмущен таким развитием событий и хочу ударить его в ответ, но ноги почему-то подкашиваются и все начинает кружиться перед глазами. Мелькание огней становится все быстрее. Вот восемь абсолютно круглых фонарей встают в правильный круг, замирают и резко гаснут.

Пробуждение

Мутный болотно-зеленый свет заполняет все пространство вокруг. Я нигде не вижу источников этого странного свечения. Кажется, что светятся сами стены, все предметы интерьера и даже воздух. Смотрю по сторонам и понимаю, что в мире уже давно нет никакого солнца, ему просто нечего освещать и обогревать. Нет ощущения температуры, нет растений, что не могут жить без фотосинтеза. Нет никаких живых существ, которым хотелось бы почувствовать кожей ласковые лучи светила. Вся вселенная теперь, это просто мир зеленых сумерек.

Я же нахожусь в каком-то помещении. Отчетливо вижу потолок и стены, но никак не могу разглядеть пол. Когда смотрю вниз, то фокус зрения внезапно теряется, а вместо ровной поверхности вижу зеленый туман, будто там лишь тусклая бесконечность. Из этого марева внизу проступают очертания каких-то предметов, что расставлены вдоль стен. Это какие-то неправильные параллелепипеды. Словно некий мастер, делая эти предметы, аккуратно вывел стороны в плоскость, а вот верхнюю грань сделал кое-как. В отличие от боковых граней, верхняя сторона вся покрыта буграми.

Все эти объекты похожи друг на друга размерами: примерно метр в ширину и около двух метров в длину. Но различные очертания неровностей на верхней стороне придают им всем свою собственную индивидуальность. Я смотрю себе под ноги и вижу такой же параллелепипед. Вот только его верхняя грань такая же прямая, как и боковые. Внутри меня расползается страх от догадки, что собой представляют эти «бугры».

Опираюсь на стену и чувствую, как рука проваливается сквозь какую-то рыхлую субстанцию. Пытаюсь отдернуть руку, но стена не отпускает меня. Более того, я продолжаю в неё погружаться. Странно, что от этого я как раз не испытываю страха, будто проваливаться в стену это нормально. Я откуда-то знаю, что любые попытки освободиться, обречены на провал. Поэтому решаю не затягивать процесс и делаю шаг внутрь стены.

Мгновенно оказываюсь по другую сторону, в точно таком же помещении. Вот только теперь подо мной чужой параллелепипед и он занят. Но я не стою на ком-то, кто лежит внизу, а парю в полуметре над ним.

Так я могу летать?

Усилием воли двигаю себя к дальней стене и без какого-либо сопротивления прохожу сквозь неё. Снова попадаю в помещение, копию двух предыдущих. Это здание не может быть бесконечным, нужно пролететь сквозь все стены и вылететь наружу.

Лечу вперед. Четвертое помещение, пятое, восьмое. Они кончатся когда-нибудь?

По мере продвижения, чувствую всевозрастающее сопротивление. Нет, сама среда мне не противится, просто мне приходится прилагать больше усилий, чтобы двигаться вперед.

Мне кажется, что где-то на спине, между лопатками ко мне прикреплен толстый резиновый жгут, и чем дальше я лечу, тем сильнее он натягивается и мешает движению.

Влетев в очередную комнату, я смог продвинуться лишь до середины помещения и понял, что достиг предела натяжения. В тот же миг, «жгут» резко сжался, а меня понесло назад.

Комнаты, сквозь которые я уже пролетел, теперь неслись от меня с бешеной скоростью. Эта скорость настолько невыносима, что ощущай я желудок, меня, скорее всего, стошнило.

В этом полете вперед спиной я теряю точку равновесия, и меня начинает вращать вокруг невидимой оси «жгута» против часовой стрелки. Теперь комнаты не просто уносятся от меня, они еще и кружатся. Все быстрее и быстрее.

На фоне стремительной карусели стен, прямо передо мной всплывает лицо Милагрос. В отличие от всего окружающего, оно не вращается.

Широко раскрытые глаза Милы наполнены страхом. Кажется, она что-то кричит мне. Я могу разобрать лишь гласные: «У-ЕО- О!» Она повторяет и повторяет эту фразу и с каждым разом, я слышу, как твердые звуки, жужжа, пытаются проломить стену моей глухоты: «У-Н-ЕО-ОЖ!»

Мой полет назад резко прерывается ударом чего-то упругого по спине.

«У него нож!» Она кричала мне это.

Я лежу на какой-то поверхности и никак не могу открыть глаза. Кажется, что каждое мое веко весит не меньше килограмма. Не оставляю попыток начать видеть и с каждым усилием щелочка, сквозь которую проникает свет из внешнего мира, становится шире.

Наконец мне удается полностью поднять веки и яркий свет режет мои глаза. Сильно зажмуриваюсь, и резко выступившие слёзы вызывают жжение. Долго моргаю, прогоняя лишнюю воду из глаз, и видение окружающего мира постепенно обретает четкость.

Белые стены, белый потолок, лампа дневного света льет белые лучи. Надо мной склоняется человек в белой маске.

– Очнулся наконец-то? Как самочувствие?

– Не знаю. Не ощущаю себя. Вот только бред какой-то мне привиделся.

– Просто глюки после наркоза, – я не вижу лица говорящего, но по изгибу маски видно, что он улыбается, – Это нормально.

– После наркоза? А что случилось?

– Ножиком тебя потыкали. Слава богу, никаких жизненно важных органов не задели. Повезло. Но крови ты потерял прилично.

– Ясно. Давно я здесь?

– Угу. Привезли тебя в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. Провели операцию и еще целые сутки ты от наркоза отходил. Никак не хотел просыпаться.

– То есть сегодня уже двадцать седьмое?

– Да, воскресенье, – врач склонился надо мной и пощелкал пальцами перед глазами, – Рефлексы в норме. Ощущения появились?

– Да, но как-то тянет в левом боку.

– Тянет, это хорошо. Тянет, значит заживает.

– А долго мне в больнице лежать?

– Посмотрим. Минимум дней десять, может пару недель.

– Значит, новый год в этом году мне не светит.

– Новый год для тебя наступил, только что. Цени это, – доктор поднял какую-то тетрадь, – Значит так, еще сутки полежишь в реанимации, понаблюдаем тебя. Завтра переведем в палату.