Евгения Непомнящая - Жунькины байки. Сетевые записки Страница 8

– Вам для кого тест нужен? Для подруги, для дочки, для сестры? – наивно поинтересовался фармацевт.

– Как для кого? Для себя, – ответила женщина, на седьмом – восьмом месяце беременности.

– Но ты же и так уже в беременности, – удивился продавец.

– Вот и мой врач говорит, что я беременна, а я все-таки сомневаюсь, хочу проверить, – ответила дама…

Израильские свадьбы

Израильские свадьбы, по моему скромному мнению, требуют особого описания. Израильские свадьбы не похожи на свадьбы «русские». Нет, что-то общее, конечно же имеется. Например, имеются жених и невеста.

И при хорошем стечении обстоятельств, имеются даже гости. В гости, то есть на свадьбу приглашают всех своих знакомых, сотрудников, родственников. Ну это и понятно.

Должна быть наполняемость зала и заполняемость сейфа, куда приглашенные кладут конверты с деньгами. Приносить цветы, на израильскую свадьбу не принято. Подарки, в виде столовых приборов и постельных принадлежностей так же не принимаются.

Они не влезут в узкую щель сейфа. Одеваться на израильскую свадьбу принято, как обычно.

То есть мятая футболка, джинсы и сандалии. И черт, я же об этом помнила, но потом, забыла. Вчера мы были приглашены в «Ресторан» White, что на Пардес-Хановщине. Прибыть надлежало ровно в 19—30.

Проклиная себя всеми проклятиями, я влезла в узкое вечернее платье, оголяющее грудь и спину с ногами, натруженные ножки засунула в шпильки.

В подсознании мелькала мысль, что кеды, намного удобнее.

Но другая мысль, отталкивала мысль подсознательную, и заставила меня все же одеть узенькие туфельки, на высокой и тонкой шпильке. На свадьбу мы прибыли вовремя. Как и приглашали. То есть к 20—30, опоздав на час. По дороге к ресторану, на земле были расставлены сигнальные огни, в виде свеч.

Что очень предусмотрительно. Так как сам путь, пролегал через деревню, коровники и мастерские. Не было б свечей, ни за что бы не догадалась, что где-то там расположен зал торжеств. Машину пришлось припарковать в 200-х метрах от зала, и пройти эти 200 метров по гравию, на высоких шпильках. Вот когда я вспомнила про кеды. Но было поздно. Зал торжеств оказался открытым. То есть закрытым с боков, и открытым небу. Над головой сияли звезды, летали комары и мошки, и весело кусали мои оголенные спину и грудь, в вечернем платье.

Кроме меня и матери жениха, в вечернем платье не было никого. Все оделись, как и положено на свадьбу, в джинсы, кроссовки и футболки. Асфальта под ногами, в этом зале торжеств не было. Была трава, мокрая, видимо ее предварительно вымыли. И земля, которая с радостью прилипла к моим шпилькам.

Во дворе стояли столики, почти журнальные для гостей. А так же столы с закусками. И бар, с барменшами. Из закусок было: Кукуруза вареная, нарезанная кольцами в 1 см толщиной. Чтоб все гостям досталось по кольцу. Лапша отварная. Чипсы жареные. Грибы на палочках. Сосиски куриные вареные. Недожаренные блинчики с горохом.

Официанты, быстренько собирали недоеденную гостями закуску. Новую не приносили. Прикинув, что соленых огурцов нет, и водку закусить нечем, я поковыляла на грязных от мокрой травы шпильках, к бару с барменшами, и попросила плеснуть мне в бокал коньяк-бренди, под именем «777».

Мой любимый напиток. Коньяка в наличии не было. Мне предложили вермут. Поскольку я вино не пью, мои глаза разглядели бутылочку «Егерь-майстера».

Второй мой любимый напиток. Ликер, настоянный на травах. На бутылочку с ликером была одета то ли соска, то ли пипетка, в общем, что-то резиновое. И из этой резины мне в бокал, ровно на два пальца плеснули жидкость. Я потребовала увеличить дозу. Плеснули еще на полпальца!

Ладно, взяв два бокала с ликером, и недожаренный грибок на палочке, мы присели на журнальный столик, в ожидании самого процесса бракосочетания.

Для тех, кто не в танке, поясню, что процесс бракосочетания, в Израиле, совершается прямо на свадьбе. (Впрочем, как и процесс обрезания крайней плоти, прямо в столовой)

Это процесс называется «Хупа». Ставят балдахин, в него заходят жених с невестой, и раввин начинает бракосочетать.

По протоколу, хупа должна была начаться в 20—30. Началась в 21—30. Раввин тихо пропел молитву, молодые обменялись кольцами, жених разбил стакан. Причем всего этого я не видела. В хупу набилось бесконечное число родственников. Не видела я так же ни жениха, и не невесты. За весь вечер, ни одного раза. Я так и не поняла, у кого была на свадьбе.

После хупы, по протоколу, все садятся за стол. Закуски, а так же бар с барменшами, исчезают, в неизвестном направлении. Имея богатый опыт прохождения ритуала свадебного стола, я ожидала увидеть на столе салаты, а так же официантов с подносами, и вопросом «Чего изволите на горячее, рыбу или курицу?»

Но мои скромные надежды не оправдались. На столе были только вилки – ложки – ножи и графины с водой. Как в столовой в гостинице в Эйлате. Мужа осенило.

– Здесь, наверное, самообслуживание, – сказал он.

После его гениального открытия, все бросились искать шведский стол с едой. Его не было. Зато были четыре стойки, с поддонами, в которых варилась рыба, жарились блинчики, мясо и плескалась лапша. Был еще рис. Это меню свадебного стола. Ах, да, во дворе, на мокрой траве с мошками, был еще салат из помидоров. И хлеб. Склевав пять рисинок, запив их водой из графина, я пошла за помидорами.

И опять была искусана комарами с мошками. После обильного ужина, подавали кофе. Вернее не подавали. За кофием и чаем, нужно было идти в другой конец зала, и самообслуживаться.

С момента бракосочетания, и до конца ужина прошло ровно полчаса. Сытые и довольные гости, стали расходиться. На выходе их поджидал столик с фруктами. Дыня, арбуз, сливы и абрикосы. Чтоб, так сказать, подсластить пилюлю.

Вам наверное интересно знать, сколько мы подарили? Всего ничего. 100 долларов. Каждый!

Палец вверх!

Осень 1978 года. Нас, первокурсников послали в колхоз, на картошку. Но это только так называется, на картошку. На самом деле полевые работы предстояли разные. В том году, наверное, картошка плохо уродилась, или весь урожай разворовали колхозники. Короче, картошки не было. Зато был лук. Но не у колхозников, а у корейцев, которые взяли у колхоза подряд на выращивание лука.

И вот нас, «первоклашек», послали этот лук резать. Лук был уже собран, вернее выдернут из земли, и у него, у лука, были огромные и жесткие хвосты. Выдали нам огромный секач, которым можно было пшеницу косить, и приказали отрезать головки от хвостика. В те годы, опыта по выращиванию лука, у меня не было абсолютно никакого.

Я не выросла в колхозе, у нас не было огорода, и даже зеленый лучок, мы на подоконнике не проращивали. Корейцы, правда, объяснили, каким образом нужно выполнять столь ответственную работу. Но объяснили по-корейски. В то время, корейского языка я не знала. Впрочем, не знаю его и сейчас.

Наглядно, для примера, это простое действие не показали, на пальцах не продемонстрировали, в то время распальцовка еще не существовала.

Каждый студент понял объяснение, соответственно своей смекалке и знанию корейского языка. Я взяла лук с хвостом в левую руку, поместила его на открытую ладонь, между большим и указательным пальцем. А правой рукой, со всей дури, рубанула секачем по хвостику. Хвостик отлетел тут же.

Вместе с мои большим пальцем. Нет, вру, палец остался на месте. Но из него почему-то, совсем непонятно почему начала фонтаном хлестать кровь. Красная-красная. Моя. Никаких антисептических средств, в чистом поле, предусмотрено не было.

Ни йода, ни бинтов, не пластырей, ни даже спирта в то время не было.

Я не говорю уже о таком защитном средстве, как перекись водорода. Полное обнищание колхозов. Прежде, чем упасть в обморок, я спросила бригадира корейцев, что мне делать, в таком случае.

Бригадир, тщательно подбирая слова, сказал на ломанном русcком:

– Иды попысай, девочка. Палец вверх!

Девочка побрела искать кустик, придерживая второй рукой окровавленный палец. Вверх, он, палец, никак не хотел подниматься. Кое-как, выполнив указания, то есть попысав, я вернулась на место происшествия, недоумевая, зачем мне надо было справлять нужду, в которой и потребности не было.

Кровь продолжала хлестать.

– Ты попысал, дорогая?, – почему-то подозрительно спросил кореец. Я еще подумала, какое ему, собственно говоря, дело до моих интимных потребностей? Да что он себе позволяет, в конце-концов.

Но додумать не успела, потому что решила все же потерять сознание. Очнувшись в сельском медпункте, я узнала, что вся корейская мишпуха потешалась, над глупой горожанкой.

Ведь всем известно, чтоб самый лучший антисептик, это урина. И попысать нужно было не под кустик, а на палец.