Алексей Каздым - Рассказы геолога. Археологические бредни. Рассказы и эссе. Воспоминания автора о работе в геологии и археологии Страница 9

Лёня быстро вскрыл две банки, вытряс тушенку на пустой мешочек из-под проб, набрал воды в лужице, поставил кипятить, и пока вода быстро закипала, нарвал ягод шиповника.

Отвар был готов, он поставил немного остудить, походил, присмотрелся, нашел и приволок пару здоровенных бревен, положил в костер… Так, этого надолго хватит… Растормошил Володю, приподнял ему голову.

– Давай чай пить, однако, три дня не пил, не ел, герой!

Володя с трудом открыл глаза.

– Где я?

– На Земле ты, на Земле! Земля – это такая планета, третья от Солнца! Пей отвар, лучше будет!

Володя с трудом улыбнулся шутке, глотнул горячий отвар с запахом жира и тушенки, закашлялся, но выпил всё варево, потом и вторую банку…

– Что, легче стало? Значит так, чую я – с начальником нашим беда совсем! Ты здесь полежи, я быстро сбегаю, он точно где-то недалеко… Костёр у тебя есть, сейчас ещё заварю пару банок, если хочешь – вот «тушеночка в мешочке».

– Лёня не уходи, я… Я боюсь, боюсь остаться один…

– Кого ты боишься, ты трое суток по тайге ходил, в одиночку, не боялся, да здесь на двести километров ни одной живой души! И привидений здесь тоже нет, так что боятся некого! Если что – пали из ракетницы, ещё пара ракет осталась. А главное сиди на месте, и никуда, понял? Я скоро буду!

Лёня нарубил лапника, расстелил на него «спальник», уложил Володю, прикрыл рваной полиэтиленовой пленкой от дождя, поправил бревна в костре, вскинул «тулку» на плечо, и, махнув рукой, быстро ушел…

…Медведь был совсем молодой, ни разу не видевший человека, ему было и страшно от незнакомого запаха, и любопытно, да запах крови будоражил. Потихоньку, крадучись, подойдя к неподвижному телу, он еще раз понюхал, и уже вытянул длинный язык, чтобы лизнуть, но в это время ветерок донес еще один запах… Медведь оглянулся и рявкнул с перепугу – на склоне сопке стояло что-то напоминавшее его сородичей, вот только запах был странный – незнакомый запах дыма и железа.

«…Ёлки—палки, этого ещё не хватало, час шёл и пришёл, и если это труп, то всё, скандал неимоверный, достанется всем, однако… А может всё-таки жив? И медведь этот некстати, хорошо молодой, сейчас пуганем, должен убежать, видно, что и сам боится…». Лёня уже приготовился постучать ножом о ствол «тулки», как вдруг раздался треск кустарника, и на поляну вылезла огромная чёрно-коричневая туша с седым загривком.

«…Вот так дела, вот не повезло, сам хозяин пожаловал, однако!…».

Молодой медведь видимо случайно забрел на территорию «старика», и тот, учуяв запах чужака, стерпеть не мог. Тем более запах крови, добычи… Седогривый гигант громко рявкнул, но молодой, то ли по глупости, то ли с перепугу, ответил тем же… «…Если будет драка, они ж его затопчут, надо что-то делать!…».

Он осмотрел патроны – два жакана, а остальное так, птичья дробь, но можно пугануть молодого, вреда не будет, он убежит, а старый за ним, вдогонку. Он зарядил «тулку» патроном с самой мелкой дробью и выстрелил молодому в зад… Тот присел от неожиданности, дико заорал и опрометью пустился наутек. Но матёрый «старик» лишь рявкнул вслед, он совсем не хотел уходить от неподвижной добычи…

Леня заметил, что матёрый прихрамывал на заднюю лапу… Не тот ли это «трехлапый», о котором рассказывали промысловики, и которого обвиняли в нападении на собак и даже на людей? Если медведь-людоед, то совсем плохи дела, эти ничего не бояться… И из «тулки» эту тушу не возьмешь, тут карабин нужен… И тут он с ужасом увидел, что рука лежащего потянулась к кобуре «ТТ»!

«Вот дурак, с этим-то пугачом на медведя, верная смерть, один выстрел и точно бросится!».

Лёня быстро вставил в ствол жакан, он понимал, у него был только один шанс и если промажет, медведь разорвёт обоих.

…Его чуть не обожгло выстрелом, «спортсмен» в беспамятстве палил почём зря, но, по-видимому, абсолютно случайно пуля попала медведю в позвоночник, тот дико взревел и осел на задние лапы, попытался сделать прыжок, но Лёня сбежал вниз и почти не целясь, выстрелил. Огромная туша с ревом упала и затихла.

– Ну, ты даешь начальник, чуть меня не убил, но смотри-ка, завалили мишку, удачно, если бы не ты, нам всё, хана! Да отдай ты пистолет, – Лёня с трудом разжал закоченевшие пальцы, – всю обойму выпустил, ковбой!

– Лёня, что у меня с головой, я плохо вижу, дышать тяжело, всё болит, ребра, вероятно, сломаны, нога сильно болит…

– Как ты умудрился грохнуться-то?

– Хотел перепрыгнуть, поскользнулся, наверное…

– Вот спортсмен, пижон, чёрт тебя раздери! Как же я тебя тащить буду, до избы добрые 15 километров? Ладно, сейчас решим, и надо бы поскорее, а то мне этот «медвежий заказник» что-то совсем не нравится, не дай бог ещё ихняя бабушка пожалует!

– А что Володя?

– Заболел твой Володя, лежит у костра, с температурой высокой, километрах в трех отсюда, напоил его шиповником… Лежит, нас ждёт! Ох, чуял я, что-то случится, чуял, не надо было вам идти! Всё план, план…

– Лёня, дорогой, не ворчи, посмотри, что у меня с головой…

– Разбил ты её, разбил здорово, но вроде череп цел, хорошо еще лбом приложился, а вот если затылком или виском, был бы медвежьим обедом. Вот я помню, случай у меня был…

– Лёня, пожалуйста, мне очень плохо, голова кружится, тошнит, пить хочу…

– Сотрясение у тебя, благо есть чего сотрясать, не было б мозгов, не было бы сотрясения… Ничего, череп крепкий, выдержал…

Лёня задрал ему энцефалитку – вся левая сторона тела была сплошным красно-синим пятном, но крови не было, кожа была целой, снял рваный сапог, ступня была синяя и опухшая… «Так, ещё и вывих, идти он точно не сможет… Надо делать волокушу и тащить, на себе нельзя, да и тяжеловат он…».

Лёня напоил «пижона» из его же фляжки, разыскал в шикарном, сшитом на заказ рюкзаке щегольский импортный туристический топорик, свалил две молодые лиственницы, со вздохом сожаления отрезал у рюкзака лямки и ремни, связал каркас волокуши… Пришлось разрезать и рюкзак на широкие ленты, соорудив опору.

– Так начальник, привяжу я тебя, чтобы дорогой не потерять, а ты держись крепко, прости уж, карета без рессор! Ну всё, поехали, – Лёня с натугой приподнял ручки волокуши и пыхтя потащил её вверх по склону…

…Володя то засыпал, то просыпался, после отвара шиповника стало немного легче, но начался кашель, и он пытался сообразить, что же с его другом, почему Лёня так разволновался, побежал, оставив его? Но голова кружилась, и мысли путались. Он засыпал под шум дождя, опять просыпался от кашля, прислушивался…

Раздался шорох, шаги, тяжелое пыхтение, и до боли знакомый голос просипел:

– Вот, принимай напарника твоего, живой, слава Богу!

– Что с ним? – спросил Володя, оглядывая стонущего друга…

– Головой твой кореш приложился и крепко, ребра сломаны, вывих… А ты-то идти сможешь, а то вас двоих не дотащу!

– Я попробую, я дойду…

– Сейчас перекурю, чайку глотну и пойдем…

Володя с трудом поднялся и стал собирать рюкзак.

– Да оставь ты эти пробы! Еле ходишь!

– Лёня, это наша работа. Мы обязаны…

– Жить вы обязаны, а не подохнуть здесь, в тайге, из-за того, что какому-нибудь чинуше, который никогда и поля-то не нюхал, в Москве, в Министерстве, премию дадут! До избы ещё надо дойти, и с Базой связаться, пусть «вертушку» срочно высылают, с врачом! У «спортсмена» явно температура повышается… Пока его тащил, он то орал, то стонал, сознание потерял, бредил, и всё как и ты – про пробы, про геологию, про славу… А я потом вернусь, всё заберу, там ещё пробы остались и медведь лежит, 300 килограмм чистого мяса!

– Медведь, откуда?

– Кореш твой из «ТТ» умудрился повалить, ну и я добавил. Повезло, палил ведь в белый свет как в копеечку, ковбой, но если бы не он, были б мы медвежьим обедом… Потом расскажу…

Через полчаса, Лёня, пыхтя и сопя, тащил волокушу, за ним опираясь на молоток, пошатываясь, брел Володя…

Через несколько часов, с многочисленными остановками для отдыха и перекуров, они наконец-то добрались до избы. Лёня был вымотан, чудовищно устал, но надо было растопить печку, поставить чай, разобраться с ребятами…

Володя, надрывно кашляя и шатаясь, вошел в избушку, повалился на свой топчан и тут же уснул.

Лёня с трудом доволок стонущего от боли начальника до топчана, уложил, снял сапоги, «энцефалитку», осмотрел еще раз рану на голове. Кровь уже не шла, но образовалась огромная гематома, и явно резко подскочила температура.

«Вот лазарет-то, „больница имени Сиплого“, Вовка кашляет, похоже на воспаление легких, а антибиотиков нет, лекарств толковых нет, один анальгин с аспирином и уголь активированный. Бинтов и тех нет, извели на вешки… Надо „вертак“ вызывать, срочно!».

Он взял рацию, забросил провод антенны на дерево, щелкнул тумблером, батареи быстро садились…

– База, База, я «пятнадцатый», я «пятнадцатый», приём…