Анна и Сергей Литвиновы - Главная партия для третьей скрипки Страница 9

– А ты дома не можешь делать эту свою нидру?

– Нет, – вздохнула Арина. – Мысли бегут, мешают. Расслабиться не могу. Надо с учителем практиковать.

И вдруг разрыдалась:

– Но сейчас он уехал, и все кончилось! Другой инструктор ведет, и ничего у меня не выходит. Экран черный есть, а мамы нету. Я зову ее, кричу – и не вижу больше. А я не могу без нее, понимаете?!

Федор отставил чашку. Подхватил худышку на руки, отнес на диван, укрыл пледом, сел рядом. Еще долго слушал: про гения по фамилии Балаев, про то, что тот спас ее от самоубийства, и как Арине хочется снова оказаться рядом с мамой.

А когда слезы у его подопечной наконец высохли, деловито произнес:

– Арина, а зачем тебе это?

– Что?

– Ну, быть с мамой?

– Мне плохо без нее!

– Мне тоже плохо. Но она умерла. Отпусти ее. Пусть уходит.

– Нет! – отчаянный, детский выкрик.

– Душа мертвого неспокойна, когда ее с Земли тревожат.

– Но я не могу одна!

– Эх, – вырвалось у него. – Зря мама держала тебя на цепи. Птенцы должны вылетать из гнезда. А ты так и осталась воробушком.

– Не говорите так!

– Хорошо, не буду. Но давай, раз ее уже с нами нет – попробуем с тобой новую жизнь построить. Без мамы.

– Как? – она взглянула дико. Опасливо забилась в угол дивана.

Да. Дикого зверька легко не приручишь.

Федор улыбнулся:

– Мне приятель из турфирмы навязал путевку на две недели. Горела и совсем сгорела. Выезжать надо было вчера. Но сегодня тоже примут.

– Не поеду я никуда!

Пришлось наврать:

– Ко мне, между прочим, тоже приходит твоя мама. Во сне. Безо всякой йога-нидры. И насчет дома отдыха – это она попросила.

Арина взглянула просветленно:

– Правда?

– Честно. Так и сказала: «Арине надо развеяться. Помоги ей, пожалуйста». Номер люкс. Подмосковье. Сосновый лес. Миллион развлечений: лыжи, коньки, косметологи. Питание, спа, бассейн – все включено. И даже фитнес-инструктор положен.

– Что я там делать буду? – возмущенно спросила Арина.

Вот он, продукт старорежимного воспитания. Девочки должны пить чай и смотреть телевизор с мамой, но никак не разъезжать по пансионатам.

– Ариша, – мягко произнес Федор Константинович. – Тебе тридцать два года. Любая ровесница тебе скажет: в этом возрасте обязательно надо ходить к косметологу. И мышцы нужно подкачать. Пусть ты худая, но когда кожа висит – некрасиво.

– Мне все равно, – отмахнулась она. – Для кого стараться-то?

– А ты журналы глянцевые тоже не читаешь? – с нарочитым ужасом спросил он.

– Не-а. Только «Антенну».

– Вот и зря. В модных журналах из номера в номер пишут: красивой надо быть – исключительно для себя.

– Мне это все равно не грозит, – вздохнула Арина. – Хоть обходись по косметологам – уродиной была, уродиной останусь.

– А просто для удовольствия? Знаешь, какое чудо – тайский массаж? Или шоколадное обертывание? Куда приятнее твоей йоги-нидры.

– А вы на это все ходили, можно подумать.

– На массаж я все время хожу. А про обертывания мне дочка рассказывала. Что каждый раз улетает в нирвану.

И продолжил напирать:

– Ну вот, что, скажи, тебя держит? С работы ушла. Инструктор твой любимый уехал. Путевка все равно пропадет.

Может, предложить ей вместе поехать? Нет. Перепугается окончательно.

– Буду там белой вороной, – проворчала она.

– Не понравится – звони. Привезу обратно.

И Арина обреченно произнесла:

– Пристали как банный лист. Что делать. Деньги ваши. Давайте съезжу.

Хуже всего было идти на завтрак. Арина старалась пораньше, но все равно: в ресторане пара столов всегда занята. И как будто специально усаживаются, чтобы на нее глазеть.

Она и так не красавица, а утром – чудовище. Глаза заплывшие, лицо серо-бледное. Местный врач ее даже на консультацию позвал. Осмотрел, велел меньше жидкости вечерами и обязательно высыпаться. А как прикажете спать? После маминой смерти она – будто пружинка срабатывала – стабильно подскакивала в четыре утра. И все, сна ни в одном глазу. Овец считать бесполезно. Единственное, что помогало, – стакан теплого чая с сахаром. Лучше два. Заснуть удавалось, но лицо утром отекало безбожно.

А пансионатная публика выглядит, будто каждого еще в постели косметолог обиходит. Румяненькие, свежие. Нарядные.

Арина, вспоминая их с мамой поездки в дома отдыха, собиралась ходить на завтрак в спортивном костюме. Но первый раз надела и поняла: в тренд не попала. Дальше спускалась в ресторан в джинсах и водолазках. И все равно полностью терялась среди чужих ярких красок, стильных кардиганов, твидовых брючек, ярких пончо, элегантных шалей.

Будь в пансионате обычный заезд, оказалось бы легче. Но, как назло, сейчас студенческие каникулы. И некрасивая худая девушка с желтыми глазами почему-то весь молодняк чрезвычайно веселила. Только ленивый в остроумии не упражнялся. Беззлобно. Без угрозы. «Вон печальная селедка пошла». «Унылое создание уныло ест свою унылую свеклу». А одна из студенточек, когда стояли рядом на раздаче за обедом, вежливо спросила:

– Скажите, вы в библиотеке работаете?

Придумывать себе легенды Арина не умела, поэтому ответила правду:

– Нет. Я играю на скрипке.

И вызвала просто гомерический взрыв хохота.

Поначалу было обидно, потом просто внимание обращать перестала.

Все равно в пансионате оказалось лучше, чем в квартире. Тут хотя бы смертью не пахнет. А с остряками-студиозусами Арина старалась не пересекаться. В бассейн ходила вечерами, когда остальные на дискотеке. В спортивный зал являлась рано утром. Персональный тренер, который вроде бы входил в стоимость, внимания ей не уделил. Окинул единственным оценивающим взглядом, сухо сказал: «Захотите поработать на тренажерах – я к вашим услугам». Но своим видом дал понять: лучше не подходи.

Арина с опаской оглядела сооружения, похожие на орудия пыток, и решила: ни бицепс, ни трицепс ей качать не нужно. Выбрала самое простое: крутить педали велотренажера и смотреть телик, шагая по беговой дорожке.

Девушка изо всех сил старалась, чтобы у нее не было времени для раздумий. Составила себе плотное расписание. Плавала, бегала, гуляла, каталась на лыжах. Даже на ингаляции и в соляную пещеру ходила – в вечно пустое медицинское отделение. Но забыться все равно не получалось. Хотя горе сейчас было иным, чем в январе.

Тогда она именно по матери тосковала. А сейчас – особенно когда встречи в астрале прекратились – больше жалела саму себя. Как получилось, что жизнь сквозь пальцы утекла? Чего она добилась за целых тридцать два года? Ни мужа, ни детей, ни друзей. А умение очень средненько пиликать на скрипке достижением не назовешь.

В милом мире, рядом с мамой, было так хорошо, что и стремиться никуда не хотелось. Уют, дом, телевизор. Полное понимание. Непреходящее чувство безопасности. А сейчас даже непонятно, с чего начинать. Идти в институт? Но на кого?! Искать новую работу? Где и кем?!

Ох, стало бы все как прежде. Когда мама рядом с ней.

Арина несколько раз пыталась использовать технику Льва Людовиковича, чтоб вызвать мамочкин образ, попросить у нее совета. Но ничего не выходило.

И тогда она – совершенно случайно! – разработала собственный метод. В шутку назвала его «медитация лыжных гонок».

Поначалу Арина собиралась освоить горные лыжи – благо в пансионате имелись и подъемник, и отличная горка для новичков. Но на ней все время торчали насмешники-студенты, и девушка решила не подставляться. Начнет падать у всех на глазах – еще больше издеваться станут.

Зима, лес кругом. Можно и на обычных покататься.

Равнинные лыжи популярностью не пользовались. Арина еле нашла старичка, который открыл ей прокат. Зато инвентарь достался – новенький, легкий. Никакого сравнения с деревяшками, на которых они с мамой катались.

В рекламном проспекте пансионата заверяли, что лыжню в лесу каждый день прокладывает специальный человек. На деле им оказалась сама Арина. Поначалу небольшие круги нарезала – боялась заблудиться, потом стала забираться все дальше и дальше в лес.

Она каталась в любую погоду. И особенно ей нравилось нестись по лесу в сумерках, да еще когда метель. Краски смазаны, снежинки в лицо, ветер свистит, лицо горит, лес нависает черно-белым куполом. И очень легко представить, что мама тоже рядом с ней. Только чуть-чуть отстала.

А если разогнаться до предела своих возможностей, когда сердце стучит из последних сил, дыхания не хватает, – то наступало еще более странное, на грани яви и сна, состояние. Арина мчится, ветер вышибает слезы – и возникают полностью фантастические картинки. Будто ей всего двенадцать, и она в совсем другом доме отдыха – вместе с мамой. Там завтракать все ходят в лыжных штанах и тапочках. А на ужин дают вкуснейшие макароны с печенкой. Но все равно получается голодновато, поэтому отдыхающие обязательно ходят на лыжах в ближайшую деревню. В местном сельпо очень вкусная селедка и серый, часто еще теплый хлеб. Арина и вкус, и запах его ощущала. А главное – чувствовала невидимое присутствие и постоянную защиту мамы.