Наталия Левитина - Блондинка в Париже Страница 9

– Константинов, хватит издеваться. Из-за твоего декамерона я буду не в силах достойно закончить рабочий день.

Настя вновь зашевелилась и яростно задышала.

– Так ведь ночь на дворе! – сказал Володя. – Шли бы вы по домам, девочки.

– У нас совсем не ночь. Сейчас закончим и пойдём. Если некоторые товарищи не будут нас злостно отвлекать.

– Я тебя тоже очень люблю, Ленусик!

***

Почему через минуту после телефонного воссоединения с любимым я начала думать о другом мужчине? Как объяснить этот парадокс?

Пока не позвонил Володя, я мечтала лишь о его звонке и примирении. Но вот мир восстановлен, и я уже вспоминаю Бориса, повстречавшегося мне позавчера на Монмартре. Он развлёк меня беседой, очаровал, подарил чужую книгу, а затем… сбежал! Сбежал так поспешно, словно я была одинокой многодетной матерью, мечтающей о замужестве…

Поразмыслив, пришла к выводу, что о Борисе я вспоминаю вовсе не потому, что он чрезвычайно мне понравился. Видали и лучше. Да, красавчик, да, зацепил. Но с ума не свёл. Просто наша ситуация не достигла логического финала, а незавершённые действия меня напрягают. Любое начатое дело необходимо закончить.

Когда мы разговаривали с Борисом, я уже нарисовала в мыслях, как будут развиваться события. Он сделал мне столько авансов – глазами, интонацией – что, как честный человек, был обязан продолжить знакомство. Я уже размечталась о совместной прогулке по Парижу. Хорошо, это чересчур. Но мы могли бы, по крайней мере, поболтать ещё минут десять о том, о сём, а потом вежливо и красиво попрощаться.

Но убегать сломя голову, оборвав разговор на полуслове…

Это отвратительно!

Я открыла на экране карту Парижа. Борис упомянул, что занимается разработкой сайтов. Что там он говорил своему знакомому насчёт нового адреса? Ведь называл какую-то улицу… А, вспомнила! Бульвар Вольтера.

Этот красивый бульвар, обсаженный платанами, был хорошо мне знаком – мы не раз проезжали по нему с Настей на арендованном автомобиле.

Посмотрев, как слова пишутся по-французски, я ввела в строке поиска: «studio Boris boulevard Voltaire Paris». И через миг была похоронена под шквалом предложений снять квартиру-студию в Париже. Изучив вопрос, выяснила, что лучше написать не «студия», а «ателье»… Потом добавила «создание сайтов»…

Как бы то ни было, через десять минут, переворошив пару тысяч виртуальных страниц, я узнала и адрес офиса, и фамилию владельца.

Мой французский друг, ускользнувший, как резвый окунь, являлся хозяином «Студии Бориса Лантье». Офис располагался на бульваре Вольтера в районе пересечения с улицей Шарон. У фирмы был красивый и представительный сайт, опровергавший присказку «сапожник без сапог».

И зачем мне вся эта информация?

Чего я добиваюсь?

– Я всё сделала! – радостно объявила Настя. – Можно уходить?

– Можно, – милостиво разрешила я, открывая папку «Портфолио», чтобы посмотреть, какие сайты Борис Лантье сделал для своих клиентов. – Завтра не опаздывай. И сегодня уже больше ничего не ешь. Вон, целых три пончика умяла!

– Я не смогу, – честно призналась Настя. – Мечтаю добраться до дома и полежать в ванной. Какой длинный день! По большому счёту, мы сегодня не должны были работать. Словно продолжается вчера, начатое ещё в Париже. Лен, тебе бы всё вкалывать. Сама ненормальная и меня подписываешь.

– Стоп. Уймись, инфузория глазастая. А то посажу таблицы набивать, вон лежат, ничего не сделано.

– Я убегаю! – закричала Настя.

– Вот и убегай!

– Да, сделаю себе сейчас ванну, – мечтательно произнесла подруга. – Но сначала обязательно заеду в супермаркет.

– В супермаркет, – хмыкнула я. – И что же ты купишь?

– Копчёной колбаски, слоёных пирожков с повидлом и ведёрко клубничного мороженого, – быстро ответила Настя. – В холодильнике-то пусто после поездки.

По её лицу было видно – она действительно мечтает обо всех этих прозаических вещах. Ладно бы назвала что-то изысканное.

– Ведёрко мороженого! Эх, ты! Скажи, а в детстве Изабель не сажала тебя на диету?

– Ещё как! Чего она только не делала! Она, лапочка, страшно переживала, что племянница похожа на сдобную булку. Варила для меня какой-то специальный супчик. Кормила травой, как козу. Капуста, морковка… Потом мы вместе плакали, потому что ничего не получалось. Изабель водила меня к эндокринологу, диетологу, психологу. Записывала на танцы и фигурное катание. В секциях я очень всех веселила – так же, как и в школе на уроках физкультуры. Одноклассники от смеха катались по полу, когда я прыгала через коня или изображала на бревне гимнастический этюд.

– Нелегко тебе пришлось. Всегда насмешки.

– Я привыкла. Адаптировалась.

– А какая у тебя в детстве была любимая игрушка?

– Медвежонок Гришка, – тут же вспомнила Настя. – Лет десять я с ним не расставалась. Но с ним случилась трагедия.

– Какая?

– У нас гостила родственница – моя двоюродная прабабка, из Дементьевых. Кстати, именно благодаря генам Дементьевых моя мама и Изабель уродились необыкновенными красавицами.

– Так значит, твоя мама и Изабель были очень похожи?

– Очень. Я видела фотографию прадеда Василия – Голливуд отдыхает! Вот где настоящий блеск, порода! Представь, старая чёрно-белая фотография, прадед – в черкеске с газырями. Кудрявый чуб выбивается из-под заломленной папахи, глаза горят, усы лихо подкручены – роскошный мужчина! Моя бабушка Таня и её дочки – Марианна и Изабелла – были очень похожи на прадеда Василия. Ты же встречалась с Изабель, знаешь, какой она была обалденной… А мне этой волшебной дементьевской красоты, увы, не досталось. Я пошла в папу, Павла Воробьёва. Я, конечно, очень его люблю, но было бы гораздо…

– Так что случилось с медведем? – перебила я.

– С каким медведем?

– С игрушечным!

– А, да! Немножко отвлеклась. Вот, значит, к нам приехала родственница. Типа, погостить. Старенькая, но боевая, электровеник с пропеллером. Накостыляла Изабель, нет, тогда она ещё была Изабеллой… Ну, не важно! Накостыляла моей любимой тёте, что в доме бардак, и начала убираться, пока нас не было. И выкинула всё, что в её представлении являлось старьём и хламом. Есть такие люди – им бы только выкидывать! Хлебом не корми. Вот не понимаю! Ведь и войну пережила, и голод. По идее, каждую тряпочку должна беречь, вспоминая о трудных временах. Нет же! Выгребла подчистую всё из квартиры, покуражилась, навела порядок, как в операционной. Мой медведь Гришка тоже исчез. Он же был такой старенький, ветхий…

– Ты рыдала?

– Ещё как! Мы с Изабель ходили на помойку, рылись там, искали медвежонка, представляешь? Милая Изабель своими ручками с изящным маникюром копалась в ржавом мусорном баке! От него пахло кислятиной, вокруг кружились мухи. Я стояла рядом и всхлипывала. Нет, не нашли. Ой, Леночка, к концу дня ты вдруг стала такой доброй!

– С чего ты решила?

– Разговариваешь со мной по-человечески, а не только приказы отдаёшь. Интересуешься моим прошлым. Это так приятно! Ты чудесная!

– Ой, умоляю, давай без нежностей, – я выбралась из-за стола и начала складывать бумаги в сумку, так как планировала ночью ещё немного поработать.

– Опять эта книга, – заметила подруга. – Я видела, ты читала её в самолёте. О чём она?

– О девочке, потерявшей родителей. Её воспитывала тётка.

– Да это же моя история! – удивилась Настя. – Какое совпадение!

– Я бы не сказала. Тётка из книги – настоящая сволочь. А твоя Изабель тебя любила и заботилась о тебе, как мать.

Настя на секунду задумалась. Тень пробежала по её лицу.

– Да, – скорбно подтвердила она. – Изабель была потрясающей. Как мне её не хватает.

***

Расслабляющей ванне я обычно предпочитаю быстрый душ, но сегодня решила украсть идею подруги. Зажигать свечи и рассыпать лепестки роз – то есть заниматься фигней, пропагандируемой создателями киношных мелодрам, – я не стала, просто ухнула в воду флакон грейпфрутового геля, так как специальной пены не нашлось. А ещё налила себе вина.

И подумала о Насте. Наверное, она плескалась вечером в ванной не с бокалом вина в руке, а с ведёрком мороженого и тарелкой слоёных пирожков.

Каждому своё.

Набрала Володин номер.

– Спишь? Так рано? Всего два ночи. Просыпайся. Хочу тебе сообщить, что лежу в ванной, пью вино и думаю о тебе.

– Уже проснулся! – страстно заверил милый друг. Я даже представила, как он подскочил на кровати в гостиничном номере – словно на батуте. – Значит, ты абсолютно голая?

– Нет, почему же? Я принимаю ванну в шубе и ластах. И в каске.

– О-о-о, – простонал Константинов. – Как это сексуально!

Страдания юной Энни

«…отношения у них испортились, они ругались почти каждый день. Тётя не переживала из-за порядка в доме, а новый бойфренд, как выяснилось, был помешан на чистоте. Он выравнивал полотенца в ванной и десять раз в день мыл унитаз и раковины. С пылесосом в руках он охотился за крошками и пылинками и ватной палочкой вычищал пазы в оконных рамах. Везде теперь пахло дезинфицирующими средствами, а от хлорки щипало глаза. Мне были выданы белоснежные носки, только в них было позволено перемещаться по дому. И запрещалось что-то трогать, двигать. И, желательно, никогда не пользоваться туалетом.