Creative Writing School - Пашня. Альманах. Выпуск 1 Страница 9

С бабушкой прощаются на следующий день в маленькой церкви рядом с домом.

Она лежит в красном платье в горошек, которое последний раз надевала на дедушкин юбилей три года назад. Лида часто упрашивала бабушку его примерить, когда они собирались куда-нибудь вместе, но та наотрез отказывалась, так как оно «для особых случаев». По очереди к ней подходят родственники и соседи, наклоняются и целуют в лоб.

Мама еще утром попросила Лиду присматривать за Ромой, она суетится, все время бегает, с кем-то разговаривает полушепотом. Лиду немного мутит от запаха свечей и ладана, и, когда она замечает, что Рома стоит на цыпочках среди сморщенных соседских старушек, со слезливым умилением пропускающих его вперед, от бабушки его отделяет всего несколько шагов.

Она быстро подбегает к брату и, под удивленные взгляды, за руку вытягивает из очереди.

Он с тревогой смотрит на Лиду.

– Я не плинц, да? Бабушка не проснется?

Лида ищет глазами маму. Та стоит неподалеку, но смотрит куда-то в пол. Без макияжа, на лбу и в уголках губ морщинки. Садится на корточки перед Ромой.

– Рома, бабушка не… – и запинается. Вздыхает, берет его за плечи. – Ты принц. Но ты еще слишком маленький, понимаешь? Нужно чтобы хотя бы сто лет прошло, я же говорила. Иначе ничего не получится. Не получится…

Лида чувствует, как злость: на Рому, на бабушку, на маму – начинает отступать, но вместо нее приходит что-то другое, тяжелое, придавливающее к земле: опускается голова, руки соскальзывают вниз, сверху падают распущенные волосы, в глазах набухает вода. Она понимает, что бабушка и правда не проснется. Не из-за спектакля и не чтобы проучить Рому, а сама по себе. На голову ложится маленькая рука, но, вопреки законам физики, как будто забирает часть веса себе.

– Лид, я знаю. Пусть бабушка отдохнет, она, наверное, устала. Я не буду ее целовать. Ты только не плачь, ладно?

Мастерская

Дениса Драгунского

Проза (зима 2016)

Рассказывать незнакомым людям о себе, а тем более о них самих – надо уметь. Иначе слушать не будут. А тем более – читать.

Значит, надо учиться

Есть странное предубеждение против обучения писательскому мастерству. Дескать, «на Толстого и Чехова не выучишь». Но при этом никто не удивляется тому, что люди годами учатся музыке (исполнительскому мастерству и композиции), живописи и скульптуре, кино и театральному искусству. И никто не сетует, что не каждый выпускник «творческого вуза» – Рихтер или Шостакович, Веласкес или Роден, и так далее.

Скорее всего, в массовом сознании срабатывает очень бытовая мысль о практической дешевизне писательского ремесла и, особенно, писательского дебюта: не нужен ни рояль (желательно с оркестром), ни холст, ни мрамор, ни целый театр или киностудия, чтобы осуществить свои потрясающие замыслы. Авторучка и тетрадь, а теперь и вовсе ноутбук – и вперед, и никаких «школ креативного письма». Даже бумаги не надо, вот ведь благодать!

Однако литературе нужно учиться так же прилежно, как живописи или сочинению музыки. Знать и понимать законы, чем одно отличается от другого. Не позволять себе штампов и красивостей. Развивать зрительную и языковую наблюдательность. Насыщать поступки героев психологическим и социальным содержанием.

Представленные в этом разделе работы студентов курса новеллы CWS – это лишь первые их шаги в прозе, даже не в прозе вообще, а в искусстве рассказа. Но уже сегодня видно разнообразие художественных подходов: тут и классический рассказ, и лирический этюд, и острая, прямо «о’генриевская» сюжетная изобретательность, и психологический реализм, и фантастическое преломление реальности…

Мои студенты написали не «рассказы вообще», не учебные работы по композиции новеллы – а попробовали переложить на бумагу свой опыт, свои наблюдения, мысли и страсти.

Мне кажется, что у них начинает получаться.

                                                           Денис Драгунский

Анна Галанина

Рассказ

– Давай напишем рассказ. Вместе. А может даже, повесть! – сказала Она.

– О чем? – удивился Он.

– Не знаю…

Она задумалась. И действительно, о чем можно писать, когда обо всем уже давно написано?

– А просто так, вначале ни о чем – твоя глава, моя глава… А потом сюжет сложится сам собой. Как в жизни. Ведь никогда не знаешь, что будет дальше. А потом – бац! – неожиданность! – рассмеялась Она.

– Ну, да… Неожиданности – это по нашей части, – улыбнулся Он. – Но завязка все равно какая-то должна быть. Главные герои, что делают и прочее. Да, и в каком жанре писать-то будем?

– Только не про любовь! Сюси-пуси там всякие – этого не будет, только если чуть-чуть, мимоходом. Все как в жизни. Детектив! Иронический, естественно – если получится, конечно, – и Она замолчала, задумавшись, сможет ли быть достаточно убедительно ироничной.

– Ладно, я подумаю, – сказал Он, думая о чем-то своем.

Несколько дней они о рассказе не говорили. Каждый занимался своими делами. Наконец, примерно через неделю, среди обычного разговора ни о чем Он спросил:

– А зачем тебе соавторство? Ты хорошо пишешь сама.

– Я устала писать сама. Мне надоело копаться в себе – неважно, стихи это или проза. Просто надоело. Одно и то же – я и мои фантазии. И ничего не происходит. Вообще ничего. Нигде. А так хоть на бумаге жизнь начнет бурлить. И не та, которую я придумала – а другая, неожиданная. Очень хочется, чтобы было что-то неожиданное, что не от меня зависит. То, что зависит от меня – я знаю на десять ходов вперед, это скучно. А сама изменить это я не могу, не получается, – пожаловалась Она.

– Думаешь, я тебя развеселю? Или смогу изобрести что-то неожиданное? – осторожно спросил Он.

– Нет. Не в том дело! Ты не понимаешь – это будет, как в жизни, когда ты справляешься не только с собой, но и с тем, что рядом. Что – вопреки тебе. Это интересно! Во всяком случае, мне это интересно, – и Она замолчала, поняв, что то, что интересно ей, может быть безразлично ему.

– Так это не рассказ, а бег с препятствиями какой-то получится, – улыбнулся Он.

– Да! С препятствиями! Но мы их будем преодолевать – и будет интересно!

– Кому?

– Нам…

– Ты не поняла. Кому будет интересно это читать? У каждой вещи должен быть или заказчик, или потенциальный потребитель. Нельзя начинать писать, не зная, кому это понадобится. А мы пока не знаем ничего. Что писать? Как писать? Кому писать? Хоть на один вопрос у тебя есть ответ? – спросил Он.

– Есть. На все три. Писать повесть, или на худой конец – рассказ. Импровизировать – так, чтобы было интересно нам. Мы – и писатели, и читатели, и заказчики! Это должно быть необходимо нам. А остальное все – побоку. Важен процесс! Как там говорят – не счастье, а путь к счастью? Это – то же самое! Ну да, ну да… Какое уж тут счастье… Но не в этом дело! Ах, ты ничего не понимаешь, – Она вдруг осознала, что не сможет объяснить, а все ее объяснения звучат наивно и по-детски. И все останется так, как было. День за днем – одно и то же. День за днем…

День за днем, за ночью – ветер,

за рассветом – бутерброд,

чашка кофе к сигарете —

вот и утро… Утро вот…

А потом – метро, автобус,

остановки – тупиком,

коридор и мерный топот

тех, кто рядом… Кто – никто

до тех пор, пока под утро —

ни до кофе, ни до сна,

а зачем-то по маршруту

к тем, кто знать тебя не знал,

и не видел, и не слышал —

просто выпало совпасть

в мышеловке. Словно мыши —

к бутерброду в чью-то пасть.

– Очередной депрессивный стиш. Ничего не выходит. Надо дождаться весны. Почки, птички, травка – это располагает к оптимистичным стишикам и строчечкам. Только не говори, что надо думать о хорошем и что мысль материальна. Или что мы сами кузнецы своего настроения. Не говори!

– Я и не говорю.

– Вот и славно.

– А что у тебя… – хотел спросить Он, но в это время у нее пропал Интернет. А потом пропала Она.

Он не вспоминал о рассказе, который они так и не написали. Иногда вспоминал ее. Нечасто. Только в незадачливые осенние вечера, когда хотелось весны, солнца и чего-нибудь неожиданного и удивительного.

Варвара Глебова

Счастье рядом

Нет, я не хочу детей, – говорила Лена. – Ни сейчас, ни потом.

И продолжала просматривать документы. Ей было так интересно – спешить, волноваться, изучать материалы, выступать в суде, сдержанно улыбаться благодарным клиентам. В уголовные дела ее не тянуло, бракоразводные процессы давали достаточно драйва. Саша подшучивал, что, воюя за обманутых жен и каждый день наблюдая разводы, она скоро станет мужененавистницей. Лена смеялась. Чмокала его в небритую щеку, наскоро проглатывала приготовленные им панини с рукколой и оливками и погружалась в материалы очередного дела.