Александр Звягинцев - На веки вечные. Роман-хроника времен Нюрнбергского процесса Страница 9

Филин побарабанил пальцами по столу. Идеалисты, особенно воинствующие, народ непростой. Имея с ними дело, надо всегда быть готовым к сюрпризу. Идеалист может быть способен на подвиг, а может не понимать элементарных вещей.

Надо было признать, что работу по поиску документов гитлеровского государства американцы поставили на широкую ногу. Каждой армии был придан специальный персонал, предназначенный для захвата и охранения вражеских архивов. Этот персонал насчитывал сотни специалистов. Такая забота о вражеской документации объяснялась не только желанием тщательно подготовить обвинение против главных военных преступников, но в гораздо большей степени стремлением получить ценную информацию военного, экономического и разведывательного характера. Обнаруженные документы, иногда сразу на нескольких грузовых машинах, свозились в специальные центры, созданные в каждой армии. Здесь документы сортировались, регистрировались, систематизировались.

В штаб-квартирах армии, в правительственных зданиях и резиденциях нацистских главарей было обнаружено огромное количество правительственной, партийной, военной, личной и другой документации. Ee находили зарытой в землю, спрятанной за фальшивыми стенами, в соляных копях, шахтах, колодцах и других тайниках. По сообщениям агентов, во Фленсбурге был захвачен архив Верховного командования германских вооруженных сил с директивами по плану «Барбаросса», в Марбурге – архив МИДа, в Фешенгайме – архив Верховного командования вермахта. В Баварских Альпах были найдены документы Главного командования воздушным флотом, которым руководил Геринг. В Восточной Баварии в одном из старых замков за фальшивыми стенами был найден архив Розенберга, включая его дневники и переписку по делам нацистской партии. В подвалах Платерхофа в Оберзальцбурге был обнаружен архив адъютанта Гитлера Шмутца с планом операции «Грюн» по захвату Чехословакии… В подвалах Государственного банка в Кельне среди бумаг банкира фон Шредера были найдены его письма на имя Гиммлера, изобличающие немецких промышленников в соучастии в военных преступлениях…

Сотрудники Джексона, сообщал все тот же Гектор, уже приступили к просмотру документов, собранных в главных армейских центрах их сбора. Там заранее были созданы специальные полевые команды и назначены связные офицеры. Тонны немецких документов сортировали, а потом те, которые казались наиболее важными, пересылались в главный аппарат обвинения США, который пока размещался в Париже. Там документы регистрировались и передавались в аналитическую группу отдела документации, где решался вопрос, будут ли они представляться в качестве доказательств на предполагаемом судебном процессе. Отобранные документы передавались в специальный документальный центр коллегии обвинителей США. Здесь они переводились на английский язык, подробным образом описывались, с них снимались фотокопии, а подлинники запирались в сейф.

Американцы работали серьезно. Вот только рассчитывать, что они будут делиться всеми своими находками, не приходилось, усмехнулся Филин. Вернее, делится будут, но со временем и если сочтут, что им это выгодно или, во всяком случае, не повредит…

В коридоре послышался шум, дверь широко распахнулась и в кабинет ввалился генерал Гресь. Большой, с блестящей лысой головой, громовым голосом и тяжелым, пристальным взглядом, он выглядел настолько же типичным генералом, насколько Филин нетипичным. При этом Гресь был осторожным и хитрым контрразведчиком, способным выжидать, строить хитроумные комбинации и при необходимости спокойно идти на компромиссы. И даже на попятный.

Тяжело опустившись на обтянутый черным дерматином диван, Гресь с ходу продолжил прерванный разговор:

– Значит, тебе там, на процессе, нужен именно Ребров? Объясни – почему? Почему именно он? Ты в нем так уверен?

– Я его знаю много лет. Доверяю ему целиком и полностью. Говорит по-немецки, как настоящий немец. А также по-английски. Высшее юридическое образование. Служил в «СМЕРШе», выявлял диверсантов, участвовал в их задержании. Занимался перевербовкой немецких агентов… Знает приемы рукопашного боя. Хорошо стреляет.

– Это, конечно, хорошо, что стреляет, но для нас не самое главное. Думать он умеет? Наблюдательный? Нервы в порядке?

– Ну, нервы после войны у всех немного расшатаны…

– Немного? Или…

– Немного. У него в блокаду умерли родители. Невеста погибла во время бомбежки… Он один. И делать ему на гражданке нечего.

Гресь быстро взглянул на Филина, лицо того было бесстрастно.

– Я уверен, он должен остаться у нас. Сейчас наступают новые времена, нам именно такие люди понадобятся… Среди западной публики, которой там будет невпроворот, он будет выглядеть вполне уместно.

– Ладно, наши правила тебе известны.

– Под мою личную ответственность.

– Вот именно.

Генералы помолчали.

– В общем, Сергей, ты переключаешься на процесс, – хлопнул ладонью по колену Гресь. – Целиком и полностью. Процесс должен состояться. Любой ценой. Вопрос важнейший. Ситуация, сам знаешь…

– Как написала одна английская газета, «Медовый месяц» антигитлеровской коалиции подошел к концу».

– А был ли он, этот самый медовый месяц? Тут еще вопрос. Исходить надо из того, что на Западе полно тех, кому Международный трибунал ни к чему. Им нужны германские тайны, германские ресурсы, германская агентура, но не разоблачения, которыми грозит такой процесс… А вдруг станет известно, кто вел Гитлера к власти? Кто помогал ему вооружаться, кто прощал долги? Они, эти люди, и сейчас, между прочим, там рулят.

После паузы Гресь продолжил.

– Ну и в Германии, сам понимаешь, такой процесс восторга не вызывает. С фашистами бывшими все понятно – они на все пойдут, чтобы процесс не состоялся. Но и те, кто фашистами не был, боятся, что процесс превратится в суд над Германией и немцами. А раз боятся, значит, против. Вот такие дела. Врагов у тебя там будет полно. Только успевай поворачиваться.

– Мне кажется, что отменить процесс уже нельзя, – возразил Филин. – Соглашение подписано на высочайшем уровне, машина заработала… Да и общественное мнение на нашей стороне.

– Ну, на общественное мнение надеяться… Отменить, пожалуй, и нельзя, зато можно отложить, отодвинуть, а там и забыть потихоньку. Одна хорошая провокация, и сразу пойдут разговоры, что надо подождать. А там… Мы этого допустить не можем. Так что работа там у тебя будет сложная.

– Место уже определено окончательно?

– Да, Нюрнберг. Американская зона оккупации. Они там сейчас полные хозяева. Сам понимаешь, там будут работать все разведки мира, лучшие силы. Разумеется, они будут искать возможности иметь свои глаза и уши в нашей делегации, среди наших людей… Будут попытки завербовать. Тебе предстоит заниматься и этим.

– Понятно.

– И вот еще что… Принято решение привлечь для работы в Нюрнберге нашего агента в Америке Гектора. Ты знаешь, сколько в него вложено сил и средств. Ценнейший кадр! Ценнейший! Поэтому не дай вам бог его засветить!

Гресь встал. Подошел к столу, за которым сидел Филин, положил на него ручищи и наклонился вперед. Сказал, стараясь быть как можно убедительнее:

– И вот еще что, Сергей… Верховный придает процессу огромное значение. Чрезвычайное! Будет следить и контролировать лично. Сам понимаешь, что это значит. И еще. Курировать всю работу нашей делегации из Москвы будет Вышинский лично! Он же будет докладывать обо всем Верховному. Ты меня понял?

– Значит, будем идти по краю пропасти. Или по мосту, который в любой момент под тобой рухнет.

– Философ ты…

– Значит, конкретной задачи у нас с Ребровым пока нет?

– Конкретная задача – обеспечивать нормальную работу трибунала, помогать нашим следователям и юристам, выявлять врагов, предотвращать нежелательные события. А действовать будете по обстановке. Сами решите, что делать, по ходу дела. Не маленькие.

– Наши контакты с американцами, англичанами?

– Сугубо официальные. Рабочие. Вы с Ребровым – члены нашей делегации. Ну, в неформальной обстановке, если придется… Но вы там на чужой территории…

– Давненько я не был в роли шпиона, – потянулся Филин, зажмурив глаза.

– А тебе шпионить и не потребуется. Ты будешь думать и руководить. Зато Ребров твой может и постараться при случае… Как он, могёт?

– Поэтому я его и выбрал. У него диапазон широкий.

– Диапазон… Ишь, какие вы слова знаете, – хохотнул Гресь. – Европейцы, блин!

Потсдамская (Берлинская) конференция проходила с 17 июля по 2 августа 1945 года. В ней участвовало руководство трех крупнейших держав антигитлеровской коалиции. Это была третья и последняя встреча «Большой тройки».

На конференции были приняты политические и экономические принципы, которыми должны были руководствоваться в начальный период при обращении с побежденной Германией. Основу этих принципов составили пункты, нацеленные на демилитаризацию, демократизацию и денацификацию побежденной фашистской Германии с тем, чтобы угроза агрессии уже никогда не исходила с немецкой земли. Было принято решение о полном разоружении Германии и ликвидации всей германской военной промышленности. Наряду с этим уничтожалась национал-социалистская партия и запрещалась всякая нацистская и милитаристская пропаганда, отменялись все нацистские законы, предусматривались меры по наказанию военных преступников.