Ольга Карпович - Семейная тайна (сборник) Страница 9

– Слушай, ну не злись, я ступил, – начал уговаривать ее Артем. – Просто… просто ты мне понравилась, и я несу первое, что придет в голову, чтобы привлечь твое внимание.

Кровь снова прилила к лицу, дыхание сбилось. Ася осторожно выдохнула, чтобы не обнаружить своего волнения.

– Ого! Ты всегда так: сразу выдаешь всю правду?

– Всегда, – усмехнулся Артем. – Мать говорит про меня – язык без костей.

– Тогда я тоже могу кое-что про тебя угадать, – лукаво заметила Ася. – В школе тебя наверняка лупили.

– Пытались, – кивнул Артем. – Но удавалось – редко.

– Ты что же, такой крутой: любого можешь побороть?

– Не-а, просто бегаю быстро, – откровенно ответил он.

Они рассмеялись и пошли к дороге.

Стало уже совсем темно. Небо раскинулось над соснами темно-фиолетовым шатром. Луна еще не выкатилась из-за горизонта, и первые звезды бледно мерцали, разгораясь постепенно. Запахло пряной ночной свежестью.

– Ну, и где твой велик? – спросила Ася.

– Вот!

Артем отошел на несколько шагов, нагнулся и поднял с земли оставленный велосипед.

– Хочешь прокатиться?

Ася вытащила из рюкзака мобильник, взглянула на время и с сожалением покачала головой:

– Поздно уже. Мои панику поднимут, что я пропала.

Они двинулись по дороге к Асиному дому. Артем вез велосипед рядом с собой, и тот тихо позвякивал в темноте.

– Давай, завтра тогда? – не отступал он.

– Давай, – улыбнулась Ася. – Или можно на – лодке…

– Откуда ты узнала про лодку? – изумился Артем.

Ася уже взялась рукой за калитку, затем обернулась к нему и улыбнулась, пытаясь вложить в улыбку побольше загадочности.

– Вычислила по форме твоих ушей. Спокойной ночи!

В доме было тихо.

Все, кажется, разбрелись по своим углам. Из Вероникиной комнаты доносился приглушенный шепот и смешки мальчишек. Отец должен был ночевать в дедовском кабинете, оттуда не доносилось ни звука.

Ася поднялась к себе.

Тетки Александры в комнате не было. «Наверно, все никак не успокоится со своими рабочими переговорами», – подумала Ася.

Только сейчас она поняла, что все еще одета в толстовку Артема. Черт знает почему, но расставаться с ней не хотелось.

Ася стянула шорты, а толстовку не тронула, забралась под одеяло прямо в ней. Мягкий трикотаж уютно согревал тело, и пахло от него почему-то так приятно…

Ася свернулась калачиком и закрыла глаза.

3

К главному корпусу санатория вела широкая аллея, обсаженная по краям высокими голубыми елями. Александра вспомнила почему-то, что в ее детстве ели эти только посадили – после капитального ремонта территории, и какое-то время они были с ней, маленькой, одного роста. А потом они рванули вверх, и она переживала, что растет медленнее, чем елки на папиной работе. Когда ей было семнадцать, елки уже сильно обогнали ее в росте, но все равно не были такими высоченными монстрами, как сейчас…

За елками виднелись больничные корпуса, кое-где мягко светились в сумерках окна палат, резким голубоватым светом выделялись окна коридоров, остававшиеся освещенными даже на ночь.

Александра не знала, на что рассчитывала, заявившись в санаторий так поздно. Мать сказала, что Андрей часто задерживается на работе допоздна.

– Выслуживается, – бросила она, брезгливо скривив губы.

Впрочем, у Александры этот факт не вызвал такой однозначно отрицательной оценки. Ей и самой приходилось ночевать в офисе, когда, засидевшись за срочной работой, она вдруг понимала, что логичнее будет прикорнуть на несколько часов прямо здесь, на диване, чем ехать через полгорода домой, чтобы к восьми снова появиться на службе.

Тем более Новиков сказал, что разошелся с женой и переехал жить в квартиру в корпусе для персонала. В таком случае ему, наверно, и в самом деле нет разницы, где находиться вечерами – в кабинете или в казенной квартире соседнего здания.

Если, конечно, он не встречается с кем-нибудь…

Александра, рассердившись на себя, быстро прогнала эти мысли. Личная жизнь главврача санатория ее абсолютно не касалась!

Ей нужно всего лишь подробнее узнать у него о состоянии отца, о его перспективах. У матери все равно не удалось ничего толком выяснить. Сплошные охи и причитания – крайне раздражающая несобранность!

Для себя Александра решила, что, если не удастся застать Андрея в кабинете, спросит у вахтерши его телефон. Идти к нему на квартиру с разговорами в такой час, конечно, было бы лишним. Звонок, разумеется, тоже не вполне уместен, но все-таки Новиков кое-чем обязан ее семье и, как надеялась Александра, должен проявить понимание.

На ее удивление, вахтерша на входе подтвердила, что главврач все еще у себя.

– Сашенька, никак ты? – изумилась она, отрываясь от вязания и подслеповато вглядываясь в позднюю посетительницу. – Ох, ну и взрослая же! А я ведь тебя еще вот такой помню…

Александра терпеливо вынесла обрушившийся на нее водопад воспоминаний и вздохов пожилой женщины.

Честно сказать, сама она ее не помнила. Для нее весь отцовский персонал был на одно лицо. Понятно, что ее саму, старшую дочку директора, знали все, удивительно было только, что узнали и сейчас. Ей-то казалось – она достаточно поработала над своей внешностью, чтобы изменить юношеский образ. Вместо темной длинной косы – четкая стрижка, призванная подчеркивать серьезность и твердость характера, вместо извечных джинсов и мальчишеских рубашек, за которыми она когда-то прятала неуверенность в себе и боязливость – строгий, возможно, даже немного агрессивный, деловой стиль.

Ей немного неприятно было осознавать, что из-за всей этой тщательно выбранной брони до сих пор проглядывает тогдашняя Саша Воронцова.

– Сашенька, как папа? – не отставала вахтерша. – Золотой человек, дай ему бог сил и здоровья. Мы все за него молимся, ты так и знай!

– Да-да, хорошо. Спасибо! – отозвалась она и, вырвавшись наконец из цепких лап бабульки, заспешила вверх по лестнице.

В коридоре пахло дезинфицирующим средством. Чистота стояла стерильная – Александра помнила, как жестко следил за этим отец. Ни пылинки, ни пятнышка. Белые двери кабинетов прямо-таки сияли чистотой. Удивительно, конечно, что такого строгого и бескомпромиссного директора персонал настолько любит и ценит, что даже молится за него! Впрочем, возможно, вахтерша несколько преувеличила свои чувства, рисуясь перед дочерью директора…

Александра осторожно постучала в тяжелую деревянную дверь с табличкой «главврач Новиков А. П.» и, не дожидаясь ответа, заглянула в кабинет.

Андрей стоял у окна, выходившего на задний двор санатория, и говорил по мобильному. Если он и был удивлен, увидев Александру, то не подал виду, быстро кивнув ей, приглашая подождать, пока он не закончит разговор.

– Значит, я могу рассчитывать: послезавтра, в крайнем случае в понедельник, – сказал он кому-то. – Да, дело не терпит, сам понимаешь. Нужно спешить, иначе может быть поздно. Конечно, я подъеду, переговорю с ним сам.

Александра опустилась в кресло для посетителей, напряженно прислушиваясь к репликам Андрея. Было очевидно, что, несмотря на позднее время, разговор шел о работе.

«Нужно спешить… может быть поздно…»

Что может быть поздно?

Скончается действующий директор санатория Воронцов?

Значит, мать была права, и Новиков спешит заручиться министерской поддержкой, чтобы после смерти отца занять место директора?

В чем еще она права?

В том, что Новиков намеренно подсидел отца через своего министерского приятеля и фактически довел его до инсульта?

Эта мысль оставила неприятное скребущее чувство. Отчего-то ей не хотелось думать об Андрее как о интригане и предателе.

Странно. Ей казалось, что все эти годы она именно так о нем и думала.

Выходит, нет?..

Андрей закончил разговор, попрощался и отложил мобильный. Затем поднял глаза на Александру – усталые, поблекшие, словно глубокую синеву присыпало пеплом.

Отчего у нее вдруг пересохли губы?..

– Я пришла… – она сухо откашлялась. – Мне нужно подробнее узнать о состоянии отца.

– Да, конечно, – с пониманием кивнул он. – Я расскажу.

Андрей взял с тумбочки белую картонную папку – медицинскую карту Алексея Михайловича, полистал ее, еще раз просматривая записи, результаты анализов и клинических исследований.

– Что я могу сказать… Состояние крайне тяжелое. Кардиограмма неплохая, сердце пока справляется. Что касается остального…

Он говорил уверенно, сыпал медицинскими терминами, в которых Саша ничего не понимала, заставляя ее чувствовать себя невежественной маленькой девочкой, нахально влезшей в беседу взрослых. Она нетерпеливо повела плечами, склонилась над столом, пытаясь рассмотреть что-то в развернутой перед Новиковым карте. До нее донесся слабый запах одеколона Андрея, запах горячего утюга от медицинского халата, наброшенного на плечи главврача. Это сбивало с толку, действовало на нервы, и Александра раздражалась на саму себя – она слишком остро реагировала на мелочи в присутствии этого мужчины.