Андрей Кивинов - Перемена мест Страница 9

Золотов, разумеется, представить не мог, что Макс в это время томится на заднем сиденье пронинского джипа, зажатый с двух сторон мутноглазыми амбалами. От привычной его вальяжности и лощености не осталось и следа. Золотов даже не подозревал, что дружок его подставляет в эту минуту по полной программе, причем совершенно безвозмездно.

– Он к Жанне едет.

– Кто это? – холодно уточнил Пронин.

– Так, подруга его. Модель. Ухлестывает за ней.

– Где живет, знаешь? – Один из пронинских адъютантов слегка пошевелился, и в бок Овалову чувствительно вонзился его мощный локоть.

– Визуально, – прохрипел Овалов, – был разок.

Теперь он хорошо понял, что имел в виду Пронин на последней встрече. «Это зависит не только от вас». Да, женщины здесь совсем ни при чем. Эх, не быть им со Славой отцами. Не быть.

– Покажешь, – распорядился Слепень и, кивнув на Овалова, отдал команду Акуле: – Этого не выпускать.

Друзья детства, один из которых представлял Следственный комитет, а второй непонятно кого, дожидались «хорошего человека с проблемами», сидя в машине последнего.

– Все запомнил? – Паша слегка нервничал, словно хакер, ломающий свой первый банк.

– А что тут помнить? Кафе «Алмаз», восемь вечера, столик у панно, – бриллиантовый курьер Плетнев, наоборот, был абсолютно спокоен, – кабак специально с таким названием выбрали?

– Нет, случайно вышло. Лучше приди пораньше, закажи что-нибудь. Меньше подозрений.

– Не учи, не первый год в органах.

Сомнительная авантюра, в которую ввязался Антон Романович, его почти не беспокоила – жажда финансовой независимости от Ирочки заглушила страх. Домой он, разумеется, накануне отъезда вернулся. Не у Пашки же жить? Ирина, тьфу-тьфу, больше не била и даже не орала, заняв позицию молчаливой обиженной гордости. Оно и к лучшему. Завтра он сообщит, что отбывает в командировку. А то и просто записку оставит. Иначе удумает с ним полететь.

Размышления прервал притормозивший рядом «хаммер». Паша выбрался из салона своего авто и поспешил навстречу «хорошему человеку». Плетнев последовал за ним. Внешность владельца «хаммера» как-то сразу напомнила ему те славные годы, когда все платили негосударственные налоги.

Свою фамилию Коля Деризубов оправдывал на все двести процентов.

В руках он бережно и трепетно держал голубоватый пиджак Плетнева, словно курсант знамя на присяге. Не здороваясь, сразу приступил к делу:

– Вот. Камни здесь, за подкладкой. Симметрично, – он протянул пиджак хозяину.

Плетнев пиджак надел – ощущения те же – сидел на фигуре как обычно. Даже странно: за сутки подскочил в цене до немыслимых обывателю высот, а по ощущениям ничего не изменилось.

– А доставать как? Прямо в кабаке?

– Вот там шовчики, – Деризубов распахнул на Плетневе пиджак и ткнул пальцем в район почек, – подрежете чем-нибудь, сами выпадут. На всякий случай возьмите ножницы для маникюра. У вас есть ножницы?

Плетнев заверил, что есть, выскальзывая из рук нового знакомого.

– Антон Романович, – задушевно напутствовал Деризубов, когда курьер ощупал швы и застегнул пиджак, – мы вам, конечно, полностью доверяем, но и вы учтите: здесь все, что есть. Поэтому не потеряйте.

– Не потеряю, – уверенно пообещал Плетнев. – Как в здравом уме можно потерять пиджак? Да еще с бриллиантовой прокладкой.

– И не пропадайте, – с ласковой улыбкой тираннозавра увещевал Деризубов, – а то у нас один взял и пропал. На Бали нашли через полгода. Мы всех находим. Он извинился, конечно, – бес попутал, все такое. Камешки вернул. И за моральный ущерб.

– И где он сейчас? – выказал неподдельный интерес слуга закона.

– Кто? – Коля улыбнулся еще шире, словно хвастаясь работой персонального стоматолога.

– Ну… курьер.

– Какой курьер?

– На Бали который…

Ответ завис в воздухе, как и чеширская улыбка Деризубова. «Хорошие люди с проблемами» вежливо улыбаются, но обид не прощают.

– Ах, на Бали? – мечтательно закатил глаза Коля. – На Бали классно! Рыбалка там замечательная. Если удастся побывать, непременно сплавайте. Я как-то акулу взял. Во такую…

Коля развел руки примерно на метр.

– В смысле пасть у нее такая… Ну удачи…

Следователь вдруг почувствовал себя под бриллиантовым пиджаком как-то неуютно. Словно в подкладку были зашиты не невесомые камешки, а гири. Захотелось отказаться от авантюры, вернуть товар и стать свободным от обязательств. Лучше уж быть бедным, но живым, чем богатым и… Но как отдашь, когда уже связался? Люди-то непростые. Один взгляд у этого «хорошего человека» – как у голодного гризли. Потом точно так же руками разведет и спросит: «Какой Плетнев? Не было никакого Плетнева». И никакие «корочки» не помогут. Про них теперь можно вообще забыть.

Деризубов отбыл, но голосок в ушах остался. Чеширский гризли…

На всякий случай Антон Романович несколько раз подпрыгнул, чтобы проверить драгоценную ношу. Но снова ничего не ощутил – не тянет, не режет, не колется. Как будто и нет ничего там, за подкладкой. А может, и нет? Может, это шутка такая? Только внешность любителя рыбалки к шуткам располагала примерно так же, как направленное в тебя дуло охотничьего ружья, заряженного картечью.

– Твоя Ирка по карманам роется? – уточнил Гудков.

– Не то слово, – мрачно признался Антон Романович.

– Пусть у меня тогда полежит, снимай. А то найдет еще. Я тебе в аэропорт привезу, – заботливо предложил лучший друг.

Предосторожность оказалась лишней. Ирину Плетнев до отлета не увидел, та ночевала у мамы. Вероятно, решила его таким образом проучить. Лучше и придумать не могла – как в известной сказке братец Кролик просит братца Лиса: «Только не бросай меня в терновый куст». Теперь у Плетнева, как у братца Кролика, появилась счастливая возможность слинять из дома по-тихому. Он привычным движением закинул в чемодан форму, фуражку, сменное белье, тапки. Хотел даже выпить чаю перед дальней дорогой, наслаждаясь звенящей тишиной, царившей в квартире в кои то веки. Но идиллию нарушила зловещая CMC от жены: «Без меня не уезжай!» Чай был тут же забыт. Интересно, откуда она узнала про командировку? Плетнев давно догадывался, что у нее есть осведомитель в его конторе.

– Обойдешься, – прошептал он, глядя на дисплей телефона, словно жена могла услышать, подхватил чемодан и выскользнул из квартиры.

В аэропорту все прошло гладко, как и предполагалось. Никто повышенного интереса к следователю не проявлял. В самолете Плетнев наконец-то смог расслабиться и поспать. И в Москве ощутил себя другим человеком. Обновленным и свободным. Лузан, как и обещал, прислал за ним служебную машину. И, удобно устраиваясь на пассажирском сиденье, Плетнев упивался мыслью о своей значимости. Абы за кем служебные авто не присылают.

– Заедем на вокзал? Я чемодан сдам в камеру хранения.

– Да оставьте в багажнике, – услужливо предложил водитель, – я вас вечером отвезу.

– Нет-нет, спасибо, у меня здесь еще кое-какие дела.

Как-то не комильфо на комитетской машине ехать на встречу с бриллиантовыми контрабандистами.

Плетнев по-хозяйски плюхнулся на сиденье рядом с водителем, тоном Гагарина перед полетом скомандовал:

– Поехали!

Здравствуй, Москва! Здравствуй, новая жизнь!

А Золотов мечтал как-то со старой разобраться.

В Жаннином съемном гнездышке он притулился на хлипкой манерной козетке, беспрерывно куда-то звонил, совершенно забыв про Жанночку, облаченную в подаренный им белоснежный кружевной пеньюар.

– Так… Понял… Спасибо, Витя. Пока.

Он положил на стол телефон и беспомощно посмотрел на пассию, словно крестник на фею, которая одним взмахом волшебной палочки могла решить все проблемы. Вываливающийся из кружев силиконовый бюст проблемы решить не мог и потому в настоящую минуту не вызывал никаких положительных эмоций.

– Витька, сосед, – объяснил он, – сказал, к нему приходили, про меня выспрашивали. Повестку оставили. Но не уехали, во дворе ждут. Черт!

– И что делать? – буднично спросила Жанна, не отрываясь от заточки пилкой ногтей.

Она явно томилась, даже не пытаясь скрыть печать скуки, тенью набежавшей на хорошенькое личико. Золотов занимался какой-то чепухой, вместо того чтобы выпить вместе с ней легкого вина, закусить фруктами – не следует плотно наедаться на ночь, так только люмпены делают – и немножко пошалить на пушистом ковре. Проблемы Золотова волновали Жанну мало. Как и развлечения на ковре. Но разве без этого мужика удержишь. А он пока ей пригодится. Можно и потерпеть – ради светлого будущего.

– Не знаю, – обреченно прошептал он.

Больше всего ее раздражала в сильном поле эта фраза. И он это чувствовал. И ее раздражение, и ее недовольство. Но сейчас ему было не до того и не до нее. Не до изысков. Ну не супермен, не Бэтмен. Ему как никогда хотелось простого человеческого тепла и сочувствия. Разве не заслужил? Еще немного – и скупая мужская слеза скатилась бы по гладко выбритой щеке. Но тут подруга выдала реплику: