Юрий Кузнецов - Не сказки Страница 9

– К Лабиринту! – коротко ответил Адмир, он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

Раньше им как-то не доводилось побывать в человеческой «шкуре». Всё в камне, да в камне, хоть и в живом.

– Какому Лабиринту? – удивлённо воскликнул Каз. – Тому самому, через который можно во Встречный мир попасть?

– А какому же ещё? – невозмутимо подтвердил Адмир. – Где мы ещё живые, да летучие камни раздобудем? Ты потерпи немного, я понимаю, что быть человеком – это неудобная штука, но иначе нас Лабиринт внутрь ни за что не пропустит.

– И ты знаешь, где он находится? – не переставал удивляться Каз.

– Конечно, знаю! – подтвердил Адмир. – на острове Крутояр! Это на самой границе с Финляндией.

– Как бы нас там пограничники не замели? – озабоченно воскликнул Каз, непроизвольно перейдя на язык Петра.

– Прорвёмся! – как-то преувеличенно бодро отозвался Адмир. – Магия-то нам на что? Поедем верхом. Крюк километров пятьдесят, зато можно безлюдными местами ехать. От голода не умрём: нам – рыба, грибы, ягоды, лошадям – травка. Да и на остров на лошадках переправляться вплавь легче.

То ли магия помогла, то ли места и впрямь были безлюдными, но Адмир и Каз беспрепятственно добрались до Крутояра. Миновав лесной бурелом, на небольшой полянке, окружённой каменными валунами, они обнаружили Лабиринт, входом ориентированный на север, к береговой линии Финского залива.

Адмир удовлетворённо кивнул: – Вот он, голубчик! Ну, что, дружище Каз, я пошёл, а ты оставайся с лошадьми…

– Почему ты? – возмутился Каз. – У меня силы-то магической побольше будет…

– Поэтому я и прошу тебя остаться охранять вход, пока не вернусь, – успокоил его

Адмир. – И смотри, никого в лабиринт не пропускай, иначе мне не сдобровать. Сольюсь с кем-нибудь в единое целое, и получится двуглавый монстр…

– Не волнуйся! – вздёрнул подбородок Каз. – Я любого заставлю ходить вокруг да около!

Адмир с высоты лошадиного роста внимательно осмотрел дорожки, чтобы выбрать правильный путь к центру Лабиринта, спешился и, миновав вход, уверенно направился направо. Конечно, повернув налево, он уже через два поворота оказался бы в середине. Но законы магии требовали пройти Лабиринт полностью. Адмиру пришлось пройти все семь его витков, на каждом обороте меняя направление движения, идя то по часовой стрелке, то против неё. И с каждым поворотом его силуэт становился всё более и более прозрачным. А когда Адмир достиг середины, то и совсем пропал из виду. Последними исчезли глаза, прощальный, выдающий тревогу, взгляд был устремлён на Каза.

– Ты как Алёша Попович! – держа форс, напоследок успел пошутить Адмир, прежде чем растаял в Лабиринте. – Все три богатыря в сборе. Как с такими-то молодцами город не отстоять?

– Четыре богатыря, – поправил друга Каз. – Нарекаю тебя Микулой Селянинови-чем!

– Тебе-то хорошо, будешь дедом занят, а мне остаётся только ждать! – вздохнул он. – Терпеть ненавижу ждать, даже сильней, чем догонять…

Смоль изо всех сил сжимала кулачки, но Город всё так и продолжал проваливаться в тартарары. Она было уже совсем пала духом, но тут Город несколько раз вздрогнул так, будто ему под несуществующие колёса попали камни. Падение сразу затормозилось, а потом и прекратилось вовсе, словно Город уткнулся носом в непреодолимое препятствие.

– Ура, у ребят всё получилось! – закричала Смоль и захлопала в ладошки.

Потом опомнилась, виновато потупилась и снова сжала кулачки. Ребята-то ещё не вернулись.

И всё не возвращались и не возвращались…

В мыслях Смоль заезженной пластинкой, словно патефонная иголка, застряла на одном месте, крутилась, всё повторяясь и повторяясь, одна и та же фраза: «Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем, пускай мы погибнем, пускай мы погибнем…»

Правда, в известной ей песне было три повтора. Но ведь исчезнувших друзей четверо… Конечно, Смоль готова была повторять эти слова хоть миллион раз. За каждого, погибшего ради спасения Города! Если бы это помогло им остаться в живых… Но, увы!

Наконец, патефонной иголке удалось вырваться из заколдованного круга, и пластинка внутри Смоль выдохнула последние слова: «…но Город спасём!»

И о, чудо! Вместе со Смоль эти слова подхватили до боли знакомые голоса Петра и Исы, Каза и Адмира.

И тогда она всеми колоколами ударила в набат, радостно утверждая каждым новым ударом: «Город жил, город жив, Город будет жить!»

Колесо мира

Раздался оглушительный грохот. Медвежонок долго не осмеливался открыть глаза. Когда же, наконец, разлепил веки, сначала ничего не увидел. Но, немного оглядевшись, в самом дальнем уголке пещеры, над озером, он заметил слабенько светящуюся колеблющуюся дымку. От этого стало ещё страшней. Среди медвежат бытовало стойкое убеждение, что в озере живёт бука, который забирает к себе, слизывая языком всех, кто зазевался на берегу.

Мося жалобно заскулил, призывая на помощь кого-нибудь из взрослых, чтобы было не так страшно одному. Никто не отозвался… Он на ощупь, по памяти, пробрался к выходу из пещеры, откуда пробивалась струйка свежего воздуха, и попытался сдвинуть с места один из камней, заваливших лаз. Куда там! Это оказалось бы не под силу даже вожаку. Медвежонок попробовал пролезть в щель между камнями. Но расщелина становилась всё уже и уже. Вдобавок, Мося потревожил валуны, еще как следует не улегшиеся в каменной берлоге в надежде на многовековую спячку. Они сердито фыркнули на нахалёнка, обдав его пылью, и угрожающе зашуршали: – Убирайся прочь! А то прищемим любопытный нос, останешься с нами навсегда!

По крайней мере, так он понял этот зловещий треск. Медвежонок не стал рисковать. Сердито пыхтя, как ёжик, в ответ на угрозы, он задом-задом стал выползать из расселины. Развернуться-то в ней было невозможно. Мося представил себе, как это выглядит со стороны – из щели вдруг высовывается пушистый шарик с хвостиком – и досадливо фыркнул. Медведи страшно не любят, когда над ними смеются! Наконец, Мосе удалось выползти наружу. Он встряхнулся, очищая шубку от пыли, и пару раз громко чихнул: – Апчхи, апчхи!

– Будь здоров! – вдруг произнёс кто-то из дальнего угла пещеры.

– Спасибо! – машинально ответил медвежонок и испуганно ойкнул:

– Ой, кто там?

– Не бойся, малыш! – прямо в голове, как будто лёгкий ветерок дунул в уши, прошелестел ответ. – Это я, горный дух!

– Туат Ши! – воскликнул Мося в ужасе и спрятался, прикрыв лапами голову. – Мама говорила, горный дух ещё страшней, чем бука…

– Я не ем маленьких медвежат! – рассмеялся Туат Ши. – Да и больших медведей тоже.

– Просто у страха глаза велики, вот мамаши и пугают нами своих непослушных отпрысков, – проворчал он. – Упадут нечаянно в озеро – виноват бука, заблудятся в подземных лабиринтах – виноват горный дух.

– Уважаемый Туат Ши, – прошептал Мося. – Вы не подскажете, где мои мама с папой?

Горный дух немного помолчал, обдумывая, как лучше сообщить малышу о постигшей его утрате.

– Они ушли в другой мир, дружочек! – наконец, прошептал он.

И чтобы Мося не увидел страшную правду, Туат Ши поспешил бережно укутать складками тумана, словно саваном, тела пещерных медведей. Свободным остался только узенький, причудливо петляющий проход от завала камней у входа до озера. Всё остальное пространство оказалось укрыто белесой дымкой.

Медвежонок, осторожно лавируя между островками тумана, словно боясь, что кто-нибудь невидимый его укусит, потрусил на голос к озеру. Конечно, было ужас как жутко, но оставаться одному в пещере ещё страшней!

Он, конечно, догадывался, что родители погибли в схватке с Летучими обезьянами. Но как не хотелось в это верить! Ведь пока не увидишь своими глазами, можно ещё на что-то надеяться. Мося со слезами на глазах вспомнил, как они бродили по пещерным катакомбам: когда, хватало силёнок, карабкались сами, но чаще ехали на спинах мам, крепко-накрепко вцепившись в шерсть, чтобы не упасть при головокружительных прыжках. Иногда их тащили в зубах. Бывало, что медвежата с обиженным визгом катились кувырком по подземным галереям, куда мамочки забрасывали их, перед тем, как взобраться самим. Но больше всего им нравилось скатываться с глиняных горок! Иной раз, если медведицы позволяли, они наперегонки снова и снова взбирались по скользким склонам и с довольным урчанием летели прямо в воду…

– У-у! Проклятые Летучие обезьяны! Когда я вырасту, я… – Мося замялся, придумывая наказание пострашней. – Я вам крылья поотрываю!

И Мося принялся размахивать лапами, показывая, как он будет расправляться с врагами.

– Конечно, когда-нибудь так и произойдёт! – обрадовано засмеялся Туат Ши, довольный, что малыш ожил. – Но сначала нужно вырасти. А для этого необходимо выбраться наружу!

Мося, наконец, добрёл до берега озера и присел на корточки, положив толстенькие пушистые лапки на меховые бриджи.