Андрей Шахов - Питерские палачи Страница 9

– Дотянул, – кивнул Стас. – Потом с финнами бизнес в Ай-Ти завел, сейчас – совладелец небольшой фирмы. Не жирует, но жизнью вполне доволен. Четырехкомнатная квартира, дача у моря, «Вольво», жена, двое детей. Прошлым летом всей семьей в Египте отдыхали.

– Молодец какой! – искренне порадовалась за него Инга.

– Да там сейчас многие стали молодцами! Таллинн вообще здорово изменился. Машин – тьма. И все западные, даже новых «Лад» не видно. Несколько небоскребов построено, весь город утыкан супер— и гипермаркетами. Площадь у «Вирушника» в центре помнишь? Там стоянка маршруток еще была.

– Ага!

– Нету: на этом месте здоровенный торговый центр отгрохали с подземным терминалом для городских автобусов.

– Во дают!

– Снаружи мне не очень, но внутри круто, ничего не скажешь.

– Раз машин много, неплохо люди живут?

– Неплохо, неплохо. Мобильники, наверное, уже у всех есть: даже дворники и старушки-пенсионерки с «трубами» ходят. Компьютеры, как я понял, у каждого второго, а то и больше. И почти все с выходом в интернет. Причем половина на «широкополоске» сидят – можно прямо в интернете смотреть телевидение…

– Класс, – произнесла Инга уже немного грустно. – А отношения с эстонцами как сейчас?

– Не вникал, честно говоря. Вроде неплохо. Серега как-то посмеялся, что те ужасы, о которых у нас по «ящику» твердят, не имеют ничего общего с действительностью. Проблемы, говорит, есть, но не принципиальные. Плохо в основном тем, кто эстонского языка не знает. Но даже такие люди зачастую хорошо устраиваются.

– А где твой отец?

Стас чуть посуровел.

– Погиб несколько лет назад.

– Погиб?

– Эффектно звучит? – Стас горько усмехнулся. – А суть – омерзительна! Пьяным под поезд угодил.

Инга прильнула к дверному косяку; на лице отразилась жалость.

– Извини…

– Какого черта?! – Стас вяло отмахнулся от Инги, заглянул в холодильник. – Чего ты извиняешься?

Инга присела на табурет между столом и холодильником, уперла ладони в сомкнутые колени и пожала плечами:

– Тебе ведь не доставило удовольствия мое нечаянное напоминание.

Стас тоже сел, провел по лицу Инги коротким взглядом. В его глазах она заметила раздражение и боль; боль от чего-то другого, не связанная с памятью об отце.

– Может, я и без твоего напоминания хоть иногда подумываю об этом. И вообще, ненавижу, когда из пустых требований приличия заверяют в том, чего на самом деле не испытывают! Знаешь, когда при знакомстве мне говорят совершенно стандартное «очень приятно», да еще и с идиотской улыбочкой, порой так и хочется сказать: «Че ты лыбишься, придурок? Может, через пять минут в рожу вцепишься!»

– И что же мешает тебе это сказать?

Стас опешил. Незаметно для себя он попал в разряд кухонных скандалистов, а Инга поймала его. Пару секунд они напряженно смотрели друг на друга, после чего, опустив глаза, Инга произнесла:

– Я думала, вся хмурь твоя напускная… Оказывается, ты по-настоящему злой.

– Добренький не спас бы тебя.

– А ты и не спас.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего, – отмахнулась Инга.

– Лады, – легко смирился Стас. – Чай будешь пить или кофе? Инга еле заметно повела плечиком:

– Не знаю.

– Тогда чай. – Стас поставил на стол две чашки. – Для кофе время уже неподходящее – скоро баиньки. Из еды могу предложить пиццу, баночные макароны по-флотски или плов.

– Ты так рано ложишься спать? – в голосе Инги слышалось искреннее недоумение.

– Мне к восьми на работу, которую я, кстати, достаточно ценю… Ты-то чем сейчас по жизни занимаешься? Окончила политех?

– А-а! – махнула она ладошкой. – Бросила. Второй курс кое-как домучила и поняла, что нет у меня сил на эту ерунду. Все менялось, все было так зыбко… Есть буду то же, что и ты.

– Значит, плов. И что потом? – продолжал расспрашивать Стас, вываливая на сковородку содержимое пол-литровой банки.

– Суп с котом! – насупилась Инга, но не сильно. – Замуж выскочила…

– За него? – Стас давно готовился задать этот вопрос.

Хоть он и не смотрел на нее, Инга отвела взгляд в сторону.

– За него. И ведь таким замечательным парнем был!.. Казался… Красавец, умница, спортсмен, бизнесмен… А оказался сволочью! Только красавцем и был на самом деле.

Стас настаивал на продолжении.

– Пожили вместе года три, – вспоминала Инга так, словно сильно обо всем подзабыла. – Нет, почти четыре… Нормальной жизнь была всего год после свадьбы. Алексей надеялся выбиться в фехтовании, но дела не клеились. Ударился в бизнес – тоже не фонтан… Стал на мне срывать нервы. Пока с животом ходила, как-то остерегался. А как родила, да еще девочку вместо наследника, – будто с цепи сорвался!

Инга ждала, что Стас оборвет ее, отложит продолжение разговора на потом, но тот молча поставил перед ней тарелку с лоснящимся рыжим пловом. Поковыряв в ней вилкой, она снова заговорила:

– Когда тебя ненавидят за твой грех, это понятно. Пусть даже ненависть чрезмерна. Но если ты виновата только в том, что живешь рядом с неудачником… Это был сплошной кошмар! Я терпела ужасные вещи… Все ради ребенка… Время было и без того тяжелое, а для матерей-одиночек – вдвойне. Алексей не так-то мало зарабатывал, просто ему хотелось намного больше.

– Потом дочь умерла, – Инга спрятала набухшие от слез глаза под козырьком подрагивающей ладони. – Рак крови… Пару месяцев я была в прострации, но однажды плюнула Алексею в лицо и вернулась к родителям. У них с деньгами было не очень, я тоже не могла найти стоящую работу. Помаялась какое-то время, потом решила, что нужно уезжать из Таллина и начинать жизнь с чистого листа.

– Здесь были кое-какие знакомства, вот и переехала, – Инга немного расслабилась, с грустной улыбкой глянула на Стаса. – Вряд ли ты поверишь, Стасик, но из-за тебя тоже. Хотелось тебя повидать, может быть, вернуть прежнюю дружбу…

Стас одарил Ингу обжигающим взглядом, и она поняла, что слово «дружба» звучит для него чуть ли не издевательски.

– В общем, обосновалась в Питере, – торопливо продолжила Инга, пряча глаза. – Работала, как на пути в Голливуд – кладовщицей на заводе, консьержкой в заштатной гостинице, официанткой в баре. В конце концов, добралась до ресторана при театре. Сам театр – отстой чуть ли не на окраине, но ресторан у них был солидный. За счет него и жили. На меня запал один актер, стал ухаживать. Красиво, но недолго: в постель потащил через две недели. Божился, что во мне дремлет талант актрисы, обещал устроить в театральный институт. Но я бы и так ему дала: все равно никого у меня не было. Да и ни о каком актерстве я не думала. А он, оказалось, не врал: заставил подать документы в институт. И я, дура, действительно поступила.

– Почему же дура? – впервые встрял в рассказ Стас.

– Да потому что поверила в свое актерское будущее! Пять лет разрывалась между учебой и работой в ресторане, получила этот чертов диплом – а от него никакого толку! Не нужен никому мой актерский талант, – Инга сникла. – Тем более что и нет его. Я ведь институт еле закончила…

– Так и работаешь в ресторане?

– Давно уволилась, – Инга хмыкнула. – Любовник мой под сороковник совсем сбрендил: решил, что сделает актерскую карьеру через провинцию. Жена его, видите ли, не понимала… Я тоже, только помалкивала. Он развелся и уговорил меня ехать с ним в Петрозаводск; его однокашник основал на спонсорские деньги труппу, которую хотел превратить в настоящий театр. Какое-то подобие театра и впрямь получилось. Только тупик это… Одна из наших девочек просто сошла с ума, когда поняла, что у нее нет настоящего актерского будущего… Глядя на нее, бросила я своего вместе с его сумасшедшими мечтами и вернулась в Питер. Снова работаю официанткой в баре и живу на квартире у одной приятельницы. И не жду уже звонка из Голливуда…

Конец ознакомительного фрагмента.