Татьяна Розина - Кама с утрА. Картинки к Фрейду Страница 9

– Понятно, отчего стонут девки… и почему они не дают прохода моему мужу… тут есть, отчего стонать…

И я снова потеряла мысль. Ощущение животной радости заполнило каждую клетку моего тела и души.

Я превратилась в мягкую податливую куклу. Едва Макс отстранялся от меня, я валилась, не в силах стоять. Держа меня за талию одной рукой, другой Макс махнул проезжавшей машине… остановилось такси. Втолкнув меня в салон, он плюхнулся рядом на заднее сиденье. Плотно прижавшись к мужу, я не выпускала из своих рук его член, снова опустошённый и мягкий. Медленно опустившись на колени, едва втиснувшись между сиденьями, я обхватила его губами, тут же почувствовав, как тот дёрнулся и стал снова расти у меня во рту.

Максим успел заметить, как шофер внимательно смотрит в зеркальце заднего вида, пытаясь разобрать сквозь темноту, что же происходит у него за спиной. Послышалось шуршанье бумажек. Макс сунул таксисту через плечо несколько купюр и, захрипев, отвалился на спинку сиденья. Кончить, на этот раз, не удалось. Мы жили не так далеко от Риты и доехали быстрее, чем смогли удовлетворить очередной порыв. Таксист тормознул, мы одёрнулись, опомнившись.

– Приехали, – хрюкнул водитель, догадавшийся, чем мы занимаемся.

Выйдя из машины, почти не приходя в себя, и сделав несколько шагов, мы остановились под козырьком подъезда. Макс всё больше превращался в животное. Он с остервенением рвал платье на мне, мягкие укусы становились ощутимее. Но мне это доставляло удовольствие, как ни странно. Волна безумства захлестнула нас.

– Пойдём… – прохрипела я, – вдруг соседи…

– Да чёрт с ними… – сказал Макс, но всё же открыл дверь и мы ввалились в подъезд.

9.

– Чёрт, Верка… как же ты хороша, иди ко мне, сладкая… – сказал Максим на следующий день, едва проснувшись.

Я лежала рядом с ним совершенно голая. Простынка сползла, обнажив тело, но я и не думала прикрываться. Приподнявшись на локте, Максим рассматривал меня, будто видел в первый раз.

– Почему… скажи, чёрт возьми, почему… ты не хотела заниматься со мной сексом? Ведь мы могли развестись…

– Я не хотела? – возмутилась я.

– А кто же? Ты вечно зудела и ныла…

– Ты что? С ума сошёл… Да я злилась потому, что хотела этого… во мне всё бурлило, я не находила себе места… А ты не обращал на меня внимания. Трахался с Таечками и Маечками…. – я замялась.

После всего того, что произошло между нами этой ночью, не хотелось вспоминать этих потаскух.

– Какая глупость… – простонал Максим, тычась носом в моё плечо. – Какая чушь… Я считал, что ты после родов стала фригидной. Что не хочешь… Ты отказывала мне, а я не хотел тебя мучить. Я ж люблю тебя и дорожу нашими отношениями.

Почему я казалась Максиму фригидной, в то время как сама изнывала от желания? Если бы он знал ответ на этот вопрос, возможно, стал бы импотентом. Моя жизнь, перевёрнутая с ног на голову, мне самой казалась безумием. Жена преуспевающего бизнесмена и известного бабника изнывающая от сексуальной неудовлетворённости, которую он сам считает фригидной. Кого? Меня? Фригидной… Господи…

Тряхнув головой, я пыталась скинуть с себя нахлынувшие мысли. Они были сейчас не кстати. Я сама уже почти поверила в то, что фригидна. Это я устроила спектакль. Я внушила мужу, что … Но, может, пора вспомнить себя настоящую… Нет, мне не хотелось ничего вспоминать!

Закрыв глаза, словно желая вырубить изображение, отключить воспоминания пытающиеся пробиться сквозь толщу памяти, я забралась на Максима, коснувшись своей раскалённой промежностью его живота. Макс смотрел на меня, не переставая удивляться. Это была не я, Вера, его фригидная вечно недовольная всем и вся жена. Но кто был с Максимом? Этого не знал ни он, ни даже я, окончательно запутавшаяся в себе. Прочь копания и рефлексии! Хватит играть. Пора стать самой собой. Будь что будет. Хотя, что будет? Что ждёт нас впереди? Буду ли я, наконец, счастливой?

Я нагнулась к лицу мужа. Волосы упали длинными прядями, щекотнув кожу. Его тела коснулись мои качающиеся соски. Я провела кончиком языка по губам Максима. Он вздрогнул.

– У нас теперь всё будет по другому… правда? – спросила я, отстранившись и заглядывая ему в глаза.

– Правда, девочка моя… правда… а если вдруг станет скучно, пойдём к Рите… – ответил Максим, и мы засмеялись.

Для него это было шуткой. Вчерашнее приключение он посчитал за случайность, спровоцированную алкоголем и порнографическим фильмом, который мы смотрели по видео

Макс не предполагал, что у меня может быть тяга к женскому телу. Ревновать меня к Рите у него не было оснований. Во всяком случае, он так считал и был уверен в этом. По-прежнему я оставалась для него темпераментной по природе, но непорочной по воспитанию. Я и Рита? Смешно… Он шутил на скользкую тему, не видя в ней никакой опасности, а я не собиралась разочаровывать мужа. Впрочем, я, и в самом деле, не была лесбиянкой в полном смысле этого слова. Меня вполне устроил бы секс с мужем. Ведь я любила его и считала себя счастливой. По крайней мере, сейчас. Здесь. С ним.

– А Рита… Рита… может быть потом… когда-нибудь, – в голове началась путаница. Максим навалился на меня своим крупным телом. Лаская мягкими и сухими губами, он отвлекал меня от мыслей, но всё же сквозь полуразрушенное сознание всё время прорывалось одно единственное слово: Рита… Рита… Рита…

Рита

1.

В комнате стоял удушливый запах. Запах пота и запах тел, запах желания и возбуждения смешались с ароматами дорогих духов. Вера пользовалась чем-то лёгким, похожим на весеннюю свежесть «Жил Зандер». Видимо она хотела этим придать воздушность своему полноватому телу. Я же любила всегда тяжёлые и горькие запахи типа «Опиума» или «Сони Рикель». Во времена дефицита выбор французских духов был небольшим, а когда у меня появилась возможность выбора, я привыкла к этим запахам. Изменять своим пристрастиям сложно. Потому, хоть я иногда и экспериментировала, но срез моих экспериментов уходил не далеко от первоисточника. Кир с Максом тоже облились «Боссами» на славу. Плюс свеча… она сочилась дымком, испаряющимся чем-то приторным. Эти ароматизированные свечи мы купили в Голландии в восточном подвальчике. Кир уверял, что в воск подмешана дурманящая травка. Не знаю, уж так ли это, но запах от свечи шёл своеобразный. Что голландцы, что азиаты, у которых мы купили эти свечи, знают в этом толк. Так что не исключено, Кир прав.

Кто-то уронил бутылку. Кир, рассказывая анекдоты, любит размахивать руками. У нас вечно летят со стола бокалы и рюмки. Разлившееся вино, расползлось по ковру красным пятном. В комнате было жарко и запах начавшей высыхать лужи, испарениями приторного аромата креплёного вина, примешивался к остальным. Красный. Липкий. Приторный. Наверное, портвейн. Кир всегда его покупает. Он достаточно крепкий и сладкий. Пить вкусно, и по голове бьёт быстро и прочно. Не то что сухое вино. Глушишь его, глушишь, а толку ноль. Можно, конечно, водку пивом размешать, но кто это будет пить в приличном доме? Вот-вот…

Кир знал, что сегодня предстоит непростой вечер и будет лучше, если все выпьют с максимальной отдачей, а потому запасся портвишком. Для торжественности момента он всегда покупает шампанское брют и старается разбавить его ликёром. Также хорошо идёт джин с тоником. Но и его надо выпить много, чтобы уж был эффект. Поэтому портвейн у нас есть на подхвате всегда. И хотя это тебе не то, что советские три семёрки, а настоящее порто, тем не менее, Кир выставляет его, когда народ начинает потихоньку расплываться. Порто делает своё дело… но с ним вечно морока. Если уж его разольют, то приходится возиться потом, отмывая красные и липкие пятна.

Но, если хочешь полной расслабухи, особенно в малознакомой компании, приходиться запасаться алкоголем по крупному. Даже самые раскрепощённые и современные люди сначала зажимаются, а если напускают на себя весёлость, то обычно это скорее наигранное состояние. Весёлость с опаской. Весёлость с оглядкой. Как бы на тормозах. Вот он веселиться, но если что не так, готов в любой момент тормознуть.

А вот после пары бокалов шампанского с ликёром, плюс несколько стаканов джина, ещё и заглянцевать всё это портвишком… любой становится искренно раскованным. Человек переходит невидимую черту между наигранной весёлостью и тем проявлением эмоций, которое свойственно ему, но трезвость мешает. Стоит дать организму достаточную порцию спиртного, как оковы, сдерживающие эмоции, спадают… словно и не было их. Особенно, если участники событий готовы избавиться от этих оков. Если они сами хотят этого.

– Пожалуй, у нас всё могло получиться, – подумала я, закрыв за гостями дверь, – Вера, во всяком случае, обошлась бы и без портвейна.