AS Konstantin - В саду Эдема я смеялся громче всех. Остросюжетный роман-аллегория Страница 9

– А почему ты не мог признаться в этом до того, как я тебя заставил? Ты часто обвинял людей, что они живут иллюзией, однако это не помешало тебе самому вообразить себя богом. В чем здесь твоя хваленая логика?

– Я не знаю, – уклонился от прямого ответа Блоха. – Занимаясь наукой, я искренне хотел совершить какое-нибудь выдающееся открытие. Хотел получить премию. И что в итоге? Никто меня не понял. Никто мне ничего не даст. А песни? Почему никто не захотел взять мои песни? Всего одна песня в эфире радиостанции – и я бы тоже мог стать рок-звездой.

– И тогда бы ты окончательно поверил, что ты бог. Не так ли?

Блоха резко отвернулся.

– Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос, – заметил голос. – Откуда ты взял, что кто-то тебе должен только потому, что ты чего-то хочешь?

Но Блоха ничего не слышал: его глаза блестели, губы пузырились слюной, а изогнутые пальцы будто сводила судорога.

– Почему? Почему? Почему? – монотонно повторял он, раскачиваясь на сиденье подобно маятнику.

Голос молчал.

Прошло несколько минут.

– Простите, – чуть слышно выдавил из себя Блоха.

Он успел прийти в себя, однако еще не мог собраться с духом и посмотреть в зеркало.

Голос вновь заговорил:

– Будет разумно начать с того, что по гороскопу ты никакой не лев.

– Разве? – удивился Блоха. – Я же родился в конце июля.

– Это типично для человека.

– Что типично? Рождаться в конце июля?

– Нет,  – ответил голос. – Идти по пути наименьшего сопротивления. Подумай, что из предложенного является первопричиной: появление ребенка из утробы матери или все-таки момент его зачатия?

На лбу у Блохи проступил холодный пот.

Голос продолжал:

– Вот и отмотай на девять месяцев назад. Ибо о дне же том и часе никто не знает, а тебя уж точно зачали не в пробирке. Ну как? Сможешь ты вспомнить момент своего зачатия, чтобы вычислить положение звезд?

Блоха зажмурился и беспорядочно замахал руками.

– Прекратите, прекратите! – вскричал он. – У меня от вас голова идет кругом.

– Человек, – вздохнул голос.

Блоха горестно ухмыльнулся:

– Вам-то легко рассуждать со стороны. А попробовали бы сами пожить в человеческой шкуре.

– И зачем? – поинтересовался голос.

– Чтобы понять, как это. Прочувствовать все на себе.

– Мне и так это известно.

– Тогда расскажите, как это – быть создателем? – попросил Блоха.

– Открой глаза да оглянись по сторонам. Вот как-то так.

– Тогда хотя бы раскройте мне смысл нашего существования.

– Забавно, – произнес голос. – А сам ты еще не догадался?

– У меня зарождалось много теорий, – ответил Блоха. – Хотите их послушать?

– Уволь, – усмехнулся голос.

– Вам не интересно?

– Нет. И вообще, довольно глупо, что подобный вопрос задает мне человек. Может, тебе заодно и сопельки утереть?

– Но не будь этого вопроса, не было бы и человека, – парировал Блоха.

– Возможно. Однако могло сохраниться и нечто большее. Знаешь, я помню времена, когда на этой планете не было смерти.

– Вы о тех далеких временах, когда еще не было жизни и некому было умирать?

– Мы вновь говорим ни о чем, – голос тяжело вздохнул. – Ваш вид поистине неисправим, а потому и шансов пережить его приход у вас практически нет.

– О ком вы говорите? – спросил Блоха.

– Об ангеле смерти. Недавно он сошел на Землю. Во плоти.

Отражение стиснуло ладонями лицо, а по салону прокатился звук, напоминающий одновременно стоны и скрежет металла.

По спине Блохи пробежал неприятный холодок.

– Зачем он сошел сюда? – произнес он, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Если твоими словами, то чтобы понять, как это. Прочувствовать все на себе, – ответил голос.

– А почему у нас нет шансов пережить его приход?

– Видишь ли, – пояснил голос. – Отдавив ногу обычному человеку, ты рискуешь разве что получить по физиономии. Проделав же подобное с ангелом смерти…

– Я понял, – ужаснулся Блоха. – Наш мир обречен.

– Хватит лицемерить. Это сильно раздражает, – лицо у отражения поморщилось. – Всего час назад тебе было наплевать на этот мир. Ты заботился только о себе. Что до ангела смерти, то если он и сотрет человечество с лица Земли, значит, оно само на это напросилось.

– Но ведь вы создатель, – воззвал Блоха. – Вы можете приказать ему держать себя в руках и не уничтожать наш мир.

– Во-первых, остановить ангела смерти способен только он сам. Такова его природа. А во-вторых, с чего ты взял, что я сам не желаю вашего уничтожения?

Все волоски на теле Блохи разом поднялись дыбом, а внизу живота принялось истошно пульсировать.

– А я? Зачем я здесь? Какая роль уготована мне? – спросил он.

– Я хочу дать тебе крылья.

– Дать мне крылья? Я что, тоже стану ангелом? – Блоха едва не задохнулся от волнения.

– Не совсем, – ответил голос. – Ты не можешь стать ангелом. Крылья – это метафора. Просто ты получишь власть удовлетворять любые свои прихоти, а расплачиваться за это будут другие.

– Я не совсем вас понимаю, – горячо прошептал Блоха.

– Все элементарно, – пояснил голос. – Помнишь, как ты не ответил на мой вопрос? Ты не ответил потому, что периодически задавал себе другой: а вдруг твои неудачи есть следствие того, что ты простой выскочка… Заурядный ученый… Бездарный музыкант… Да и вдобавок никчемный муж. Ведь там, где-то в самой глубине, ты понимаешь, что успехами выдающиеся люди обязаны отнюдь не своей исключительности, но исключительной приверженности делу, феноменальному терпению и колоссальному труду. Эти люди таковы, потому что способны выдержать ношу, которая в свою очередь может оказаться непомерной для тебя, ибо взвали ее на плечи ты, и совсем не факт, что она в мгновение тебя не расплющит…

Блоха стал белый как мел.

– Однако, – продолжал голос. – Я дам тебе ношу как раз-таки по твоим плечам. Я дарую тебе способность переносить твою личность в тело любого другого человека, на твое же усмотрение. Обожди…

Отражение некоторое время перебирало содержимое своего мини-бара.

– Ага, есть…

В ладони у отражения показалась малютка бутылочка.

– На вкус это как дерьмо, – пояснил голос. – Но ты должен будешь выпить содержимое до капли, а дальше начнется веселье.

– В каком смысле веселье? – насторожился Блоха.

– Для того чтобы твоя личность переселилась в тело-сосуд, то есть в тело другого человека, необходимо, чтобы в тело-сосуд попала кровь из тела-источника, иначе кровь из твоего тела. Но не обычная кровь, а уже, так сказать, несколько преображенная тем веществом, которое ты выпьешь из бутылочки. Переход случится сразу же, когда тело-источник заснет. А еще существует загвоздка: процесс необратим, и после перехода твоей личности в тело-сосуд тело-источник сразу погибнет. Такова расплата.

– То есть мое родное тело умрет и я больше никогда не буду собой?

– Ты будешь собой, но в теле другого человека, – пояснил голос.

– А во время перехода я не буду испытывать боли?

– Нет, не будешь. Человеческий мозг не приспособлен к осознанию перехода. Максимум что ты испытаешь – это нечто вроде жамевю.

Блоха задумался.

– Невероятно. И кем я могу стать? – спросил он через несколько минут.

– Кем захочешь: мужчиной, женщиной, ребенком.

– А, например, попугаем смогу?

– Не рекомендую, – засмеялся голос. – Исходя из физиологических особенностей, полноценно трюк работает исключительно с людьми.

Блоха вновь задумался.

– Но почему вы захотели дать эту способность именно мне?

– Не твое дело.

После такого резкого ответа Блохе стало жутко.

– Я так понимаю, выбора у меня не будет? – предположил Блоха.

– Решай сам, – отрезал голос. – Я дал тебе инструкцию, а дальше импровизируй.

Отражение убрало малютку бутылочку в карман джинсов.

Одновременно Блоха ощутил тяжесть внутри собственного кармана.

– Твой выход, – заметил голос. – Я более не желаю тебя видеть.

Дверца автомобиля плавно отворилась.

– И что? Вы даже ничего мне не скажете напоследок?

– Убирайся вон.

Блоха не заставил просить себя дважды. Бегло взглянув на бокал, оставшийся в подлокотнике, он выбрался наружу.

Когда дверца захлопнулась, зеркало отразило пустой салон джипа.

Глава третья

Блоха вышел на набережную. Ноги сами привели. Возможно, потому что человеку у воды всегда немного лучше.

Встреча с создателем пролетела настолько молниеносно, что переутомленное сознание порой отказывалось верить в ее реальность.

Лишь небольшой дискомфорт от малютки бутылочки в кармане джинсов упрямо настаивал на своей подлинности.

Окутанному переживаниями Блохе не суждено было насладиться очарованием набережной: ее свежестью, до бесконечности щедрой. Ее жизнью, частью которой на некоторое время оказался он сам.