Валида Будакиду - Пасынки отца народов. Квадрология. Книга вторая. Мне спустит шлюпку капитан Страница 9

Дальше – прямо какая-то напасть!

Прямой угол – это понятно – в девяносто градусов! Однако Аделаида почему-то начертила его не по прямым клеточкам тетради, а по косой и угол получился страшно неровным, и казался вовсе не прямым, а острым, как если б в нём не хватало градусов! Она перемеряла транспортиром, линейкой – девяносто! Меряешь – ровный, то есть – прямой. А смотришь на листочке – кривой! Пока она снова складывала зерно и чертила угол – прозвенел звонок. Урок и «директорская работа» были окончены!

«Ну, всё, – Аделаида вжалась в парту, – ну, всё! Четвёрки не миновать! Ой, что дома будет! Тут за простые оценки ругают, за простую контрольную могут по стене размазать, а уж за „директорскую“! Ой, что будет!»

Именно поэтому в тот раз температура поднялась как нельзя кстати. Мысль о клизме перекрыла математические раскаяния, она вообще даже забыла рассказать дома про математику!

«А, ладно, тем лучше! Авось пронесёт! Папа приходит в школу по вторникам, а сегодня только четверг! Вдруг в школе за пять дней уже всё забудут?»

К понедельнику Аделаида выздоровела окончательно и, практически забыв об элеваторе с похороненным в нём передовым колхозником, пришла в класс.

– Боча! А ты после болезни ещё толще стала! – Пашка Середа явно оказывал ей знаки внимания, выражая свою радость по поводу её возвращения. – Ты, наверное, лежала, болела и всё время ела, ела, ела! Правда?

– Дурак! – спокойно ответила Аделаида и стала вытаскивать из портфеля учебники.

Первым уроком был русский язык. Всё прошло нормально. Упражнение она сделала, правило выучила. Следующий – математика – как гром начался с Лилии Шалвовны. Она размашистой походкой и с немыслимыми пряжками на туфлях вошла со звонком в класс вместе с Малиной:

Ну, вот! – торжественно объявила Лилия Шалвовна. – Каждый из вас показал своё лицо! Кто староста класса? Андрюша, ты? – обратилась она к хроническому отличнику Буйнову. – Раздай, пожалуйста, листочки!

Толстый Буйнов лениво поднялся из-за парты. Он был очень серьёзным и положительным. Поэтому всегда всё делал медленно и с чувством собственного достоинства.

Их в классе было двое отличников с первого класса: Аделаида Лазариди и Андрей Буйнов – оба очень умные и очень толстые. Однако, в отличие от Аделаиды, Буйнова никто никогда не дразнил. Его просто любовно называли «Жоржа» от слова «жирный». Он был авторитет.

Буйнов стал ходить между рядами:

Дроздов, Синельникова, Середа, Лазариди…

Вот он – двойной листик, подписанный её именем! Страшный, как граната с выдернутой чекой, как змея, что ли, ядовитая…

На первой странице всё перечёркнуто красным карандашом. Перевернуть лист Аделаида просто не могла. Она, зажав в двух пальцах страничку, делала вид, что внимательно рассматривает ошибки, но ничего не видела, потому что красная и синяя паста смешивались и расползались, как если б на разноцветные чернила капнули водой. Сделав над собой невероятное усилие, она стала медленно-медленно заглядывать внутрь, так и не перевернув страницу.

Красного больше, чем синего… И здесь всё перечёркнуто… А в середине листа… огромная, на полстраницы… красная… двойка с двумя минусами…

Малина делала вид, что ищет что-то в своих записях, давая несколько минут на горячие обсуждения и выплёскивание эмоций. В классе царил хаос. Все вокруг, извертевшись на пупе, переглядывались, перекрикивались:

– Ты что получил? А ты что получила?

Даже Лиля Шалвовна не вмешивалась и дала отток детским эмоциям.

– Лазариди! А ты что получила? – Середа с насмешливой улыбкой повернулся в сторону Аделаиды.

Она, не в силах ответить, сложила большой палец внутрь ладони, молча показала ему четыре пальца.

Не ври!!! – Пашенька вдруг, вскочив с места, схватил её листок.

Дваа-а-а!!!! Банан!!! С двумя минусами-и-и!!!! Люди-и-и! Лазариди получила банан с двумя минусами по «директорской работе»!!! И ещё врёт и говорить не хочет! И ещё скрывает!!!! И это – наша отличница и дочь учителей!!! Ой! Я со смеху умру-у-у-у!!! А Олька – не дочь учителей и не отличница, а она получила «пять»!

Класс стоял на ушах! Вероятно, Сорочинская ярмарка выглядела так же! Кто-то от счастья мутузил своего соседа в живот, девчонки лупасились стопочками книг по голове. Откуда-то появились бумажные самолётики. Они летали по классу, стукались о стены и падали на пол. Им на смену взмывали новые. Лиля Шалвовна и Малина, стоя в углу около окна, ласково улыбались детям, понимая, что сейчас делать им замечания бесполезно.

Уроки для Аделаиды закончились невообразимо быстро. Так быстро они ещё вообще никогда не заканчивались. Пора было идти домой. Одна мысль не давала ей покоя:

«Откуда Середа мог заранее знать, что я получила? – Аделаида шла и носком туфли поддевала камни. Поднявшаяся пыль садилась ей на облезлые шнурки. – Он же не видел моего листка? Наверное, ему мама сказала! Значит – обо мне говорили в учительской, и теперь об этом знает вся школа! И Анна Васильевна – Пашенькина мама дома с Пашенькой смеялись над „дочерью учителей“, которая до этого дня была „лучше всех, как того требовала её мама“!..»

«Что же делать?! – мучительно думала Аделаида. Она шла очень, очень медленно, но расстояние до дома сокращалось с какой-то космической быстротой! – Хоть бы попасть под машину и потом в больницу! Или… или хоть бы снова и, желательно, смертельно заболеть!» Она даже не могла себе нарисовать картину, как придёт домой, как мама опять будет что-то делать на проходной кухне и, даже не взглянув на неё, прямо в дверях, словно пароль, спросит резким окриком:

– Что получила?

И она ответит:

– Два…

Мама, конечно сперва не поверит. Она подумает, что Аделаида получила «пять» и просто так шутит. Так иногда бывало. Аделаида говорила «два», но мама знала, что она «два» получить не может! Будет скандал. Да ведь её за гораздо меньшие провинности мать стегала, как шерсть для перины! Может, вообще не ходить домой, а пойти к маминой лучшей подруге – тёте Наде? Тётя Надя добрая. У неё нежное розовое лицо и совсем белые волосы. Не потому, что седые, а просто она – блондинка. Она живёт в малюсенькой однокомнатной квартире за три остановки от их дома. Ну, и что? Можно дойти пешком! Она Аделаиду любит! Когда они всей семьёй приходят к ней в гости, угощает её интересными конфетами в фантиках и болгарским повидлом. Тётю Надю все называют «москвичка». Аделаида раньше думала, что тётя Надя любит кататься на «Москвичах». Только потом она, когда немного подросла, узнала, что тётя Надя не родилась в их городе. Просто вышла замуж за дядю Сашу и приехала из Москвы к ним жить. У неё своих детей нет, поэтому мама говорит, что она сажает маленькие кактусы в аккуратные горшочки и разводит в широкой банке чайный гриб. А у мамы двое детей, поэтому нет времени для кактусов, потому, что она всё время занята воспитанием детей, которые требуют «уйму» внимания!

Может, правда, пойти к тёте Наде и рассказать ей, как она боится идти домой? Тётя Надя, скорее всего, поможет, она же такая добрая и, кажется, вся такая мягкая. У неё есть телефон. Можно просто пойти, рассказать о своём горе, попить на кухне чаю с московским сервелатом. А мама и папа бы в это время её искали и с ног сбились:

Только бы с Аделаидой ничего не случилось! – повторяли бы они. – Только бы она была жива! – И мама, может быть, плакала от жалости к Аделаиде. Вот тут-то тётя Надя им бы позвонила и, взяв с них честное слово, что они не будут Аделаиду ругать, сказала:

– Вы не волнуйтесь! Она жива и здорова! Просто у неё большие неприятности. Она не хотела вас расстраивать. Мы тут у меня на кухне разговариваем и чай пьём. Приезжайте через часик!

Возможно, мама, в ту же секунду успокоившись, сделала замечание:

– Надежда! Сколько раз тебе говорить: слова «тут» нет! Надо говорить «здесь»! А ты как эта: «Анюта!» – «Я тута!»

Зато всё закончилось бы хорошо.

С тётей Надей немного ненадёжно, потому, что её может не быть дома, тогда придётся возвращаться, и что потом говорить, почему со школы опоздала? Можно было сделать и по-другому. Как-то во дворе Кощейка рассказала, что одна девочка из их класса тоже получила двойку, но сказать об этом сестре не смогла. Сестра проверяла все её уроки и страшно била за плохие оценки. Зато ночью, когда та девочка заснула, стала прямо во сне говорить:

– Прости меня, Катерина! Я больше никогда не получу «двойку»! Прости, я больше не буду!

Катерина услышала это всё, встала, открыла дневник, а там и впрямь двойка! Но она так пожалела младшую сестру, что та даже во сне про «двойку» не забыла, что утром её даже не побила, а только поругала и предупредила:

– Ещё раз такое – изобью и запру на неделю в подвале! Будешь знать!

Аделаида подумала: «Не сделать ли мне вид, что я заснула, а потом начать бредить: „Мамочка! Прости меня за двойку!“»

Однако этот вариант отпал сам собой, потому, что до ночи было ещё ой как далеко, а, как только войдёшь в дом, что ответить на первый же вопрос: