Александр Асмолов - Французский завтрак Страница 9

– Как интересно. Так ты спас ему жизнь?

– Ну, это звучит слишком громко. Тогда погода была плохая. Антонио сорвался метров с десяти. Ногу сломал. Вот я его до лагеря на себе и приволок.

– Слушай, а может быть, тебе в какой-нибудь передаче по телевидению выступить. Наверное, будет многим интересно, – неуверенно произнесла девушка.

– Да перестань. Знаешь, они к этому очень серьёзно относятся. Не напоказ. Искренне верят в свою семью и свои традиции. Антонио специально дедушке в Сицилию звонил, спрашивал разрешение на мое посвящение. Представляешь, они до сих пор живут по своим законам чести. И старики, и дети. Как орден рыцарей. С тех пор поменялись одежда, машины, самолеты, а дух свой, веру сохранили. Он когда это всё рассказывал, мне показалось, я книжку о средневековых замках и рыцарях читаю.

– Ты итальянский знаешь?

– Нет. Антонио хорошо говорит по-английски.

– Так ты и меня в рыцари посвятил? – улыбнулась Лиза.

– Не смейся, для меня это тоже очень серьёзно.

– Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Ничего. Просто у меня ведь и семьи-то нет. Отца я совсем не помню, мать умерла, когда мне двенадцать было, – Иван помолчал. – Вырос в школе спортивного резерва в Подмосковье, потом – школа менеджеров.

– Да, я помню, ты рассказывал, – сочувственно ответила девушка.

– Если честно, то я говорил о тебе с Антонио перед поездкой.

– Правда? – искренне удивилась Лиза.

– Не смейся, пожалуйста. Ты для меня особенный человек.

– Ты тоже, – и она внимательно посмотрела ему прямо в глаза.

Они замолчали. Лиза стало как-то не по себе из-за того, что она могла обидеть этого большого искреннего ребенка. Возможно, он прав и кто-то еще хранит и строго соблюдает традиции. Главное – верить. Каждый выбирает веру по себе. Она есть, или – её нет. Многие только делают вид, что свято верят во что-то, но на самом деле им так просто удобно. Это – как любовь. Настоящее чувство – редкость. Большинство повторяют заученные слова, но живут иначе. Еще подростком Лиза начала рассуждать об этом. У неё не было такой подружки, с кем можно было бы поговорить на серьёзные темы. Она не доверяла подобные мысли никому, видя, что её в лучшем случае не поймут, а то и просто станут считать ненормальной. Со временем она стала объяснять себе это так, что не каждому дан какой-то спортивный талант, музыкальный слух или математические способности. Значит, и не каждый это сможет понять. Поэтому она достаточно рано начала охранять свой внутренний мир, защищая его образом веселой и общительной хохотушки. Скучала, конечно, по умному и понимающему собеседнику, но никогда не решалась доверять свои мысли другим. При встрече с Иваном она почти сразу разглядела в нем собрата, родственную душу. Красавцем его нельзя было назвать, скорее – обаятельным. Легкий и приятный в общении, Иван мог нравиться. Нравиться многим женщинам, которые безошибочно определяли в нем доброго и надежного друга, которым можно было не только увлекаться, но и гордиться. Впрочем, Лизе и раньше встречались подобные мужчины, когда она училась в инязе, и теперь в офисе её окружают умные и порядочные люди, но никто из них не вызывал в ней этого удивительного чувства. Она наслаждалась обществом Ивана. Даже думать о нем Лизе было приятно. Сначала она пробовала найти в нем черты или манеры, которые бы раздражали её. Но, к своему удивлению, этого не случилась. Он всё больше и больше нравился ей. Она попросту влюбилась в него. Вот и теперь Лизе стало очень неуютно оттого, что она так неуклюже ответила на его искренность. Пусть мальчишескую, но абсолютно чистую, неподдельную.

– Кто-то, между прочим, обещал всё съесть, – рискнул нарушить затянувшуюся паузу Иван.

– Нет, больше не могу, – тяжело вздохнула девушка. – Вкусно очень, но не могу.

– Ты хочешь навлечь на нас проклятье семьи Валороссо?

– Нет, нет. Я ничего не имею против Валороссо, – театрально заломив руки, взмолилась Лиза. – А за что они хотят моей смерти? Я, конечно, не Капулетти или Монтекки, но может быть, они смилуются перед бедной девушкой из рода Даниловых. Вдруг и в моих жилах тоже течет немножко дворянской крови, – и она подняла глаза вверх, изображая кающуюся грешницу.

Иван рассмеялся, но продолжал строгим голосом:

– Я предупреждал тебя перед церемонией. И ты поклялась всё исполнить.

– А я не в вечернем платье, и мне прощается, – нашлась она. – Вот если бы ты не торопился, и я оделась, как того требует случай…

– Одежда не имеет значения, – настаивал Иван. Но тут же смутился, глядя на очаровательную грудь Лизы, так давно волнующую его. Он наполнил бокалы золотистым вином, поднял свой и посмотрел своей избраннице в глаза.

– Я верю, что ты всё понимаешь, – их бокалы одобряюще зазвучали от легкого прикосновения.

– Вино замечательное, – попыталась сменить тему Лиза, – но его явно придумали коварные мужчины, чтобы уговаривать скромных девушек.

Иван не ответил. Не торопясь, он начал очищать оставшиеся креветки и очень бережно подносить их к губам возлюбленной. Их незнакомый аромат и терпкий привкус так гармонично сочетались с вином и приправами, что она вновь прикрыла глаза от наслаждения.

– А теперь я хочу сказать одну фразу, которая обязательна в данной церемонии, но если ты посчитаешь её лишней, то можешь не повторять за мной. Каждый говорит за себя, и никто никого не принуждает. Если не хочешь, то можешь лишь посмотреть на красивый обряд, которому несколько сотен лет, но не участвовать в нем. Просто промолчи, – Иван взял свой бокал правой рукой, и накрыл его левой ладонью.

Лиза настороженно молчала. Глядя ей в глаза, он тихо продолжил:

– Разделяя с тобой трапезу, я разделяю с тобой и свою жизнь.

Не торопясь, он осушил весь бокал. Лиза – тоже. Тогда Иван протянул ей свою левую ладонь, она последовала за ним. Очень бережно он стал переворачивать свой бокал над открытой левой ладонью Лизы и стал ждать. Маленькая капелька сбежала по внутренней стенке и упала в серединку ладони Лизы. Она исполнила все в точности.

– А самую последнюю каплю своей жизни я отдам тебе, – его голос задрожал, выдавая волнение.

Как эхо, заворожено глядя Ивану в глаза, Лиза повторила эти трогательные слова. Не сговариваясь, они поднесли свои ладони к губам, вбирая капельки. Чуть помолчав, Лиза первой прервала тишину:

– Так красиво и необычно. Интересно, кто это придумал.

– Точно никто не знает. Они просто верят в это.

– А креветки обязательно? – не унималась девушка.

– Это же обряд. Ну, пекут же у нас куличи и пасхи.

– Да, ты прав, – Лиза вздохнула. Потом, вопросительно приподняв правую бровь, полушутя спросила:

– А что, я теперь вот могу называться… Как ты там сказал…

– Валороссо, – серьёзно подсказал он.

– Вань, ты смеешься? – растерянно протянула Лиза.

– Они просто верят в это сердцем, а не записывают на бумаге.

– И что, я вот теперь могу приехать на Сицилию и сказать «здрассьте, я ваша…», – девушка попыталась шутить, но, встретившись с серьезным взглядом возлюбленного, остановилась.

– Я знаю, что ты не позволишь себе ничего подобного. Хотя приехать мы, конечно, можем, и нас примут как родственников.

– Никогда не была на Сицилии, – мечтательно выдохнула она.

– Если ты станешь к этому относиться серьезно, то будешь помнить и про свою каплю, – Иван оставался очень серьезным.

Лиза замерла. В её воображении промелькнули какие-то кровавые сцены, и ощущение стыда за какие-то мелочные поступки, вернее только мысли о них, так разволновали её, что, помолчав некоторое время, тихо произнесла:

– Если только верить.

– Ты знаешь, пять лет назад я тоже был в подобном замешательстве. Мы ведь воспитаны по-другому и многое сначала воспринимаем умом. А тут логики нет, – тихо, как бы для себя, произнёс Иван.

– Погоди, но я же никого не спасала, замуж не выходила.

– Я говорил – женится, а не выходит замуж. Проводить посвящение могут только мужчины семьи Валороссо. Если они хотят связать свою судьбу с женщиной, они могут это сделать и без освящения брака церковью. На протяжении многих веков Валороссо бороздили моря и океаны мира. Встретив женщину своей жизни, но другого вероисповедания или цвета кожи, они не спрашивали разрешения у Папы.

– И много было таких посвящений у мужчины? – удивилась девушка.

– Каждый сам решает. Но я думаю, что ты путаешь разные понятия: женщина для связи и женщина жизни. Только поверив, что встретил женщину своей жизни, мужчина проводит этот обряд. Отнюдь не все проводили посвящения. У некоторых даже не было детей.

– Извини, я просто не знаю многого, – оправдываясь, опустила глаза она.

– Проводя посвящение, мужчина только обязуется отдать свою жизнь кому-то. Перед своей совестью, своей верой. Он ничего не требует взамен. Это для него, а не для кого-то, – её собеседник был удивительно спокоен.