Антон Шаманаев - Солнце на краю мира Страница 9

Слава богу, решение пришло быстро. Пока Деев наставлял Джорджика, я зашагал к его рабочему месту. Сделал вид, будто что-то ищу, и стал копаться в пластиковых листах у него на столе.

Зеленый халат, как по нотам, тотчас вылупился на меня. Я выпрямил плечи и уставился в ответ. Против ожиданий, в упор на меня глядел отнюдь не дэвидсонский ассистент, которому кивнешь на дверь, и он послушно исчезнет. Глядело на меня непонятно что. У детектива в лабораторном халате образовался тяжелый, грозящий взор бойца, беспощадного и профессионального убийцы, готового нанести удар в любую секунду. Меня покоробило. Давно не играл я в такие гляделки…

Однажды в Египте договаривались мы с бедуинами, чтобы показали нам дорогу к стоянке исламистов. Был среди них один задиристый, – звали его то ли Абу, то ли Али, – он выступал лидером в переговорах и любил так же подолгу сверлить соперника взглядом. Из наших самое ангельское терпение оказалось у меня. Как потом рассказывал Фрайд, со стороны я выглядел непрошибаемым, хотя внутри, помню, все подрагивало. Они были вооружены внушительно, да и нам не хотелось подымать шум, поэтому в тот момент переговоры были единственным выходом. Но Крег то и дело сжимал рукоятку автомата, и, видя его запястье в капельках пота, мы с Фрайдом знали, что рано или поздно он начнет стрелять…

В куче, где рылся этот детектив, были, в основном, распечатки спецификаций по нашим искривителям первого-второго поколения.

– Вы ищете что-то конкретное? А то тут только старьё, – проговорил я, сделав над собой изрядное усилие.

– Нет, просто осматриваюсь, – прогундосил он, не моргая.

– А вы разве не новый помощник Кена Дэвидсона?

Пауза. Я зашел с козыря, и детектив, кажется, даже дышать перестал. Выключился робот, подумалось мне; отныне может простоять так сколько угодно. Я упорно держал его свинцовый взгляд…

Когда этот Абу или Али лежал ничком с четырьмя кровящимися дырами от пуль в спине, и Крег сапогом перевернул тело, глаза того были открыты и направлены прямо на меня, и замерший взгляд был ровно таким же, каким он сверлил меня давеча… Вот тебе и капельки на запястье. Помню, как меня накрыла дрожь, и я скорее отошел, чтобы проверить другого убитого…

Но мой визави в халате был не робот и не воинствующий бедуин. Через полминуты он стыдливо отвел глаза и как-то неприятно дернулся. Салага и есть, улыбнулся я про себя.

– Нет… Я по другой части, – сказал он еле слышно и отвернулся, возобновляя раскопки. Теперь он старался, наоборот, вовсе не удостаивать меня вниманием. Я минуту постоял рядом и вернулся к Джорджу с Деевым.

Маленькая тактическая победа принесла огромное облегчение. Инспектор под прикрытием действует неофициально, и против прямого вопроса у него ничего нет. Формально никакая проверка не проводится, и я не обязан пускать кого-либо в свой кабинет – могу закрыть дверь на спецключ, и баста. Меры безопасности перед презентацией. Да, в этом случае спустя пару дней придет официальное предписание от Гвардии предоставить запертый кабинет для осмотра, и тогда уж его перероют полностью. Но в моей ситуации лучше уж так, поскольку к тому моменту я что-нибудь придумаю с пылью, а презентация будет позади.

Джорджик непрерывно бормотал. По лицу Деева было ясно, что он давно потерял нить, а Джордж, как обычно перед лицом опасности, заговаривает зубы. Я вмешался:

– Постой, Джордж… Артем же правильно мыслит насчет того, что надо переписать драйвер под корлейновский аккумулятор?

Джордж остановился и поднял брови:

– Правильно-то правильно, но сколько времени это займет – вопрос.

– Вопрос – к тебе, – сказал я.

– А как я могу это оценить, если я их еще в руках не держал? – Джордж развел руками, в которых были те самые аккумуляторы.

– Ты уже немного их подержал, – кивнул я на них.

Джордж ухмыльнулся и промямлил что-то со словами «часика два». Тут от оцепенения очнулся Деев и в полный голос воскликнул:

– Джордж, вот ты, как всегда, со своим гипнозом! Едва начнешь разговор – а ты уже бормочешь-бормочешь о своем… Два часа – так два часа. Всё! За дело!

Он хлопнул Джорджа по спине и рванул на выход. Я обернулся – незнакомца в халате около куч уже не было. Опять куда-то исчез, в своем стиле.

Вернувшись к себе, я с изумлением обнаружил, что кристаллическая дымка и белый налет исчезли. В комнате было жарко и влажно, как будто ее недавно проветривали. Кто-то над ухом сказал: «Ни хао», отчего я вздрогнул. Оказалось, комнату вымыла наша уборщица, китаянка Хой Ма. Лицо ее по обыкновению было задраено маской, и, возможно, она и не поняла, с чем имеет дело. Пробормотала по-китайски что-то извинительно-оправдательное (я лишь по мимике догадался), сграбастала своих роботов и удалилась. Надеюсь, выживет…

Не успел я ей даже спасибо сказать, а бесспорно стоило. В комнате вновь стало можно находиться без риска для жизни. Кое-где песок успел слежаться и затвердеть, словно цемент, а в остальных местах было вытерто.

Недолго думая, я освободил искривитель от остатков былой неудачи, подключил к нему отладчик и наноскоп и стал заново выполнять программу, на сей раз – пошагово. На экране терминала было видно, как несколько тысяч первых молекул встают одна к одной, как и должны. Никакого молекулярного песка.

Что же могло отличаться при работе с включенным отладчиком? Бывали случаи, что программа работала только с отладчиком, а без него – нет, из-за того, что отладчик тщательно отслеживает работу с памятью. Если бы в моей программе был бардак с выделением памяти, но я таким со студенческой скамьи не болею. Что еще отличалось? Сейчас я обрабатывал всего несколько тысяч молекул, а в боевом запуске их было триллион триллионов…

Ну конечно! Контроллер аккумулятора, который перегревался у Кена, сам использует регистры a и d центрального процессора, да и в стек что-то может писать. Давно уж Джордж в курсе про этот баг, но исправлять его не торопится, оставляет «на сладкое». Обещал к финальному релизу, однако его до сих пор нет, спасибо Виточке.

Ничего не поделаешь, придется в собственной программе вставлять проверки, не испорчены ли в данный момент данные в этих регистрах. Кажется, кто-то из наших инженеров писал под такое специальный макрос… Покопавшись в старых задачах на внутреннем портале, нашел трехлетней давности таск для искривителей Multus и совершенно другой батареи питания… Предстояло макрос переписать под новые комплектующие и внедрить в свой код. И в деталях мог быть скрыт еще какой-нибудь дьявол. Я вздохнул и немедля приступил.

Увлекательный торопливый кодинг прервало срочное сообщение на планшете. Они сегодня шли по нарастающей: служба безопасности, Дэвидсон. Теперь через секретаршу меня вызывал сам Рустем.

Рустем наш Аркадьевич, «директор школы», «мефистоклов меч», «судья справедливая», как его в кулуарах только ни величают, припоминая его оговорки-перлы…

Откуда взялась эта взаимная наша с ним неприязнь? Возникла она будто с самого начала, с первой нашей встречи в его кабинете, когда Деев меня напыщенно рекомендовал, Рустем бесстыдно разглядывал, а я от дискомфорта мог смотреть лишь на его мохнатые пальцы-сардельки, которыми он перебирал в задумчивости. Думал он, должно быть, о том, как вообще вышло, что мы стали коллегами. Он – доктор наук, светило, лучший выпускник своего курса мехмата, пионер разработок в области управления гравитацией. Я – тупоголовый отставной офицер, самоуверенный штабной аналитик, внезапно возжелавший попробовать себя на ниве науки, да сразу – руководителем проекта. Мало ему своих головотяпов-менеджеров – еще одного подсовывают по протекции.

Конечно, он и в сам проект деевский никогда не верил. «Классика» – это да. Напродавали же Stanley мелким и средним заводам, установили они искривители вместо фабричных линий – значит, нужно и дальше развивать Stanley, усиливать его «конвейерные» характеристики, дабы работал быстрее, дольше, с большим количеством вещества. Чтобы не кирпич можно было скрутить узлом, а тысячу кирпичей одновременно; не в кубике вырезать человечка, а в бетонном блоке – канальцы, и без разрушений вмонтировать в них арматуру. А Деев со своими «реструктуризаторами», с непонятным стремлением сделать все наоборот, уменьшиться до отдельных молекул, нарастить прецизионность до атомного уровня – только и умеет, что навешать всем лапшу, нанять орды девиц и спустить бюджет в унитаз…

Достопочтенное молчание раздавалось со стороны Рустема, когда с треском провалились «классические» серии Stanley Junior и Stanley Pro, более шустрые и чуть более умные, чем их предшественник. Зато когда провалилась наша с Деевым полуготовая поделка Oris (из-за того, что Рустем сам на нас ужасно давил по срокам и заставил выпустить этот реструктуризатор без половины запланированных функций и почти без тестирования) – тут его прорвало! Лично я, значит, виноват и в заоблачном бюджете, и в срыве дедлайнов. Никого не интересовало, что в финансовом отчете треть расходов неожиданно пришлась на его фундаментальщиков, каковые в Oris и задействованы не были, и даже не знали, что это за продукт такой. А касаемо дедлайнов: когда у нас процесс встал оттого, что потребовались принципиально новые комплектующие, недоступные без специальных разрешений – Рустем самоустранился, предоставив нам шанс самим ввязываться в сомнительные схемы и доставать необходимое из-под полы. Невзирая на все это, меня он обзывал «транжирой деревенским», а о проекте говорил: «Фуфло!» – подобрав самое страшное из русского тюремного сленга, что знал. Те же упреки звучат сейчас в адрес Porta, который должен стать либо революцией и новой вехой в истории Gateway, либо окончательным нашим крахом. Чего Рустем втайне ждет, ведь исчезнет необходимость на каждом совете защищать наш «непотребный» бюджет перед акционерами.