Дом Ветра (СИ) - Савански Анна Страница 25

Все остались дома, но Марии было как-то не спокойно. Дублин далеко, а они здесь, в Холстон-Холл. Поэтому поздно ночью она снова вышла на улицу, чтобы прийти к своему старому дубу. Девушка ждала писем от брата, он много недель не писал. Писем снова не было, к ее разочарованию. Она прислонилась к стволу дерева, не слыша тихих, крадущихся шагов. Кто-то зажал ей рот рукой, откидывая в сторону, девушка упала на землю, слыша знакомый голос, похожий на рык.

— Шлюха, я не позволю тебе шастать с ним, слышишь меня!

Дуглас Манелл накинулся на нее, как зверь. Мария не успела создать оборону, не смогла дать отпор. Его руки грубо скользнули по ее ногам без чулок. Она не могла плакать, она только тяжело вздохнула, почувствовав, как обмякает под его жестким телом и слюнявыми поцелуями. В этот момент в голове пронеслось сотни мыслей, и одна была ужаснее другой. Разве можно жить после этого? Она не стала сопротивляться, понимая, что сделает себе только хуже. Он обрушился на нее всей мощью. Ну почему она не послушалась сэра Трейнджа? Он очень быстро закончил свое дело и откатился в сторону, с улыбкой сытого кота смотря на нее.

— Ну вот теперь-то ты точно станешь моей женой! — в голове билась мысль протеста. — Они не позволят тебе быть с ним, потому что ты — моя!

Он ушел, и она долго лежала под темным кубовым небом, на котором не было ни облаков, ни звезд. Сегодня началось восстание в Дублине, и сегодня рухнула вся ее прежняя жизнь. Больше нет Марии Лейтон, больше нет ее, той милой гордой девчонки. Она встала, побрела в замок. Пробравшись на кухню, она нашла старые запасы травы, заварила и залпом выпила. «Нет, никогда», — подумала она, и рыдания захватили ее...

Она проснулась в гостевой комнате. Мария не знала точно, в какой остановился Вильям Трейндж, но кто-то же ее принес сюда? Она присела на постели, все внутри ныло, но она смогла перебороть слабость.

— Не делайте резких движений, — произнес кто-то, она увидела своего спасителя.

— Вы? — смущенно прошептала она.

— Да, я. Вы упали в обморок, а я как раз заходил с черного хода, — начал объяснять Вильям.

— А вы были в Дублине? — он кивнул.

— Его нужно убить за то, что он сделал. Это чудовищно, Мария, — он впервые назвал ее по имени, не употребляя приставки «леди».

— Я хочу к Виктору, — в отчаяние молвила она. — Как же вся жизнь отвратительна! Я не хочу оставаться здесь. Я лучше стану чьей-то шлюхой, чем его женой.

— Мария, — он обнял ее, мягко гладя рыжие волосы, — восстание скоро закончиться, неделя-две, и я уеду.

— И вы меня бросите! — воскликнула девушка. — Все меня покидают!

— Я заберу вас с собой, — она оторвала лицо от его плеча. — Только при одном условии: вы станете моей женой.

— Зачем вам нужна я, испорченная? — но в его глазах она заметила решимость и надежность.

— Вы не правы. У меня большой дом в Лондоне, деньги, и после войны я наверняка стану каким-нибудь послом. Мне нужна образованная жена и наследники. Я хочу любить вас, я... — она положила палец на его губы.

— Вы говорите несерьезно, — в ее голубых глазах стояли слезы.

— Соглашайтесь, я готов ждать вас, — он робел, как юнец. — Я люблю вас...

— Мы знаем друг друга всего неделю, мы...

— Мы поладим, вы...

— Взбалмошная девица...

— Нет, вы воспитанная, настоящая леди, — он хотел ее поцеловать, но сдержал себя, вспомнив, что она пережила сегодня ночью.

— Я вам не подхожу. Ваша мать...

— Она примет вас, я увезу вас в Лондон, слышите, в Лондон, — он горячо целовал ее руки, и жаркое волна омывала ее. — А если у вас будет ребенок, я готов дать ему свое имя.

— Я... но... — его близкое дыхание опаляло, как огонь крылья мотылька.

— О... я сделаю вас счастливой...

— Я соглашусь, — за окном уже вовсю светило солнце, — но мой отец, он будет против.

— Я не собираюсь, просить у него вашей руки. Я добуду лицензию на брак. Вы должны найти пару свидетелей, а потом мы уедем, — она вникала в его слова, и его план казался ей фантастичным, но в голове появлялась только одна мысль: «Лондон. Я поеду в Лондон». Она мечтательно вздохнула, упав вновь на подушки, отчего Вильям рассмеялся.

***

Мария пробралась на кухню, где были Сьюзи и Патрик Сарс, их конюший, они пили молоко с хлебом и о чем-то говорили. Когда они заметили ее, то Сьюзи достала из корзинки свежих булочек с зеленью и овечьим сыром. Мария сияла, и мистер Сарс это заметил. С той ночи прошло шесть дней, восстание в Дубине стихало, а Вильям добыл разрешение на их брак.

— Вы сегодня радостная, мисс Мария, говорят, вы и мистер Манелл через восемь дней женитесь, — мистер Сарс поставил кружку на стол.

— Нет, не поэтому. Я хочу вас попросить кое о чем, — она загадочно посмотрела на них.

— Что же, моя птичка? — Сьюзи спрятала булочки.

— Вы станете мои свидетелями, мы с Вильямом решили пожениться тайно от всех, — выпалила она.

— Господи, я сразу поняла, что он вам пара. Вы рядом с ним просто цветете, — она обняла девушку. — Он вас увезет в Лондон, да?

— Да, я поеду к Виктору, — ответила она.

***

Мария, облаченная в простое белое платье, с венком из цветов на голове и простыми полевыми цветами в руках, подошла к алтарю. Вильям улыбнулся ей, когда священник начал зачитывать слова клятв. Она легко ответила ему «да», как и ее жених. Вильям невинно поцеловал ее, и они вышли из старой, ветхой часовенки. Она взяла его за руку, он удивился ее беззаботности, только сейчас он заметил, что у нее острые уши, как у эльфов, но несовершенство не портило ее, наоборот, она была притягательнее.

— Куда мы едем? — спросил он.

— Туда, где никто нас не найдет, — радостно сказала она. Мария увлекла его в поле. Он засмотрелся. Да, в Англии такое великолепие тоже можно увидеть... — Я хочу запомнить аромат трав.

Девушка обратила на него лицо, и, обвив шею, прильнула к его губам. Он не ожидал поцелуя, эта фея сводила его с ума.

— О Вильям, спасибо за все, я поняла, что люблю вас, нет, не из благодарности, а потому что я смотрю с вами в одном направление, мы очень похожи.

— Мария, — простонал он. Его руки пустились в путешествии по изгибам ее хрупкой фигурки. Он, не отрываясь, смотрел в эти голубые глаза и видел в них небо. — Мне нужно в Дублин, дорогая.

— Вы бросаете меня...

— Нет, — он оставил ее, она смотрела на небо, думая, что все самое страшное в ее жизни позади.

Вечером Вильям оставил ее в темном коридоре, украдкой поцеловал, и она разочаровано отпустила его. Он задержался, смотря на ее искаженное страстью лицо.

— В Дублине закончилось восстание, и начальство отпускает меня в Лондон, так что сегодня ночью мы уезжаем, — сказал Вильям.

— Мне собрать вещи?

— Только для путешествия, все остальное у вас будет, — сказал он.

Ночью они покинули Холстон-Холл, и Мария вздохнула спокойно. Она прощалась с Ирландией навсегда. Утром Эдвард нашел короткую записку от дочери, где та говорила, что вышла замуж за Вильяма Трейнджа и уехала в Лондон к брату. Эдвард, узнав об этой новости и побеге был взбешен, а Каролина торжествовала: все случилось, как она хотела. Руфуса ждало все, а Виктора и Марию — ничего. Наконец-то все сбылось.

***

Вильям Трейндж жил на Виктория-роуд, где у него был небольшой, но очень богатый дом. Марии понадобилось две недели, чтобы освоить его. В первые же дни он повез ее по магазинам, стал показывать Лондон, и город захватил ее. Военный Лондон, как сказал Вильям, для него мало чем отличался от довоенной столицы. Только на улицах стало меньше мужчин и больше появилось вдовьих одеяний. Все вокруг кричали: «Все должны жить ради будущего страны!» Вильям делал все, чтобы супруге было хорошо рядом с ним, он не пытался затащить ее в постель и тем самым еще больше подогревал ее интерес.

Только одно не давало девушке покоя — его мать. Кэтлин Трейндж рано стала вдовой с тремя детьми на руках и решила посвятить им всю свою жизнь. Вильяму она дала прекрасное образование, решив, что ему нужно стать, как отцу, дипломатом или министром. Дочерям-близнецам, дав классическое образование, она нашла прекрасные партии, и теперь жила вместе с сыном, подбирая и ему претенденток. Эта красивая железная женщина производила сильное впечатление, она совсем не была похожа на Каролину и отличалась от всех провинциальных дам — всегда сдержанная, всегда приветливая, и так же, как и Мария, умела скрывать свои чувства под холодной маской.