Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Краски мира 3 (ЛП) Страница 12

– А ты что делаешь? Хочешь намекнуть на что-то, э?

– Ты хочешь, чтобы я сейчас ответил, что это в тебе совесть заговорила?

– Пфф. Ну, я же ни на что не годная обжора, да? – Хоро еще разок глотнула из кувшина, потом легонько тюкнула им Лоуренса в висок.

Лоуренс, не споря, взял у нее кувшин и поставил на стол. Нет неприятнее существа, чем язвительный пьяный. Особенно если этот пьяный – настолько хороший лицедей, что невозможно определить, насколько он пьян на самом деле. Спорить с таким равносильно самоубийству.

Чтобы не угодить в очередную ловушку Хоро, Лоуренс вернул свое внимание к монетам.

– Завтра мы поедем через деревушку лесорубов. Это мы там продадим.

– …Продадим?

Хоро взглянула на него подозрительно, и ее можно было понять.

Ведь на столе лежали монеты, а монеты нужны, чтобы покупать, не продавать.

– Именно. Продадим.

– Но… это ведь деньги, да?

– Деньги тоже можно продавать. В старые времена… может, не такие старые, как ты, но все равно старые… монеты продавали кузнецы, сговорившиеся с менялами.

Глаза Хоро оставались затуманенными от вина, но в ней пробудился интерес, и она подобрала один из кругляшей.

– Монеты, которые выпускали легендарные короли, или монеты, которые ходили близ монастырей, где жили святые целители. Еще часто встречаются монеты, в которых проделаны дырки, чтобы их можно было носить на шее, на шнурке. Я даже слышал, что монеты используют в рукоятях мечей.

Монета, которую держала Хоро, была из приморского королевства; на ней красовалось изображение корабля и башни. Хоро прижала монету к груди обеими сторонами по очереди, всякий раз изучая, как она выглядит.

– Эта монетка мелковата – те, которые носят на шее, обычно крупнее. Тебе… подошел бы вот такой размер, мне кажется.

Лоуренс подобрал монету нужного размера и поднес к груди Хоро. Это был ничем не примечательный кусочек тусклого серебра, но, как ни странно, на груди Хоро он казался древним творением серебряных дел мастера.

Старая поговорка гласит: «Одеяние красит человека». Но с этой девушкой все было наоборот: на ней все смотрелось хорошо.

– Хех. Так что, мы можем проделать в ней дырку? – весело спросила Хоро, поднеся монету к глазам.

Секунду Лоуренс мучился, потом превратил сердце в камень и отобрал монету.

– Если мы это сделаем, она перестанет быть деньгами.

– Пфф.

– У тебя все равно на шее твоя драгоценная пшеница, разве нет? С ней ты монетку носить не сможешь.

Хоро с тоской смотрела на монету, которую забрал Лоуренс, но при этих его словах озадаченно склонила голову набок.

– Хм?

– Священное писание запрещает ростовщичество. Там сказано, что давать деньги в рост – все равно что сеять их в поле.

Хоро смотрела с сомнением; однако все же она была Мудрой волчицей. Приняв умный вид, она начала обдумывать услышанное. Впрочем, вино все еще дурманило ей рассудок, и скоро она сдалась.

– …Что это означает?

– Монеты не пускают побегов, не приносят цветов. Хуже того: они металлические и потому отравляют землю; все остальное, что там посажено, вянет. В общем, Священное писание таким вот образом запрещает брать лихву и рассказывает о том, что деньги – зло.

– Мм, – волчьи уши на голове Хоро резко задергались, и она кивнула, приняв объяснение. – Я никак не могу допустить, чтобы моя пшеница завяла, верно?

Лоуренс тоже подумал, как это сказалось бы на и без того хрупкой фигурке Хоро, однако говорить об этом не стал. В конце концов, у него была всего одна жизнь.

– Ладно, так почему ты сможешь продать эти? – и Хоро указала на монеты шюми с изображением волка.

– Эти? Ну… – Лоуренс запнулся, но быстро пришел в себя и дал хороший ответ торговца: – На них изображен волк.

– О? Ну да, вижу. Выглядит довольно хорошо, – довольным голосом произнесла Хоро, взяв одну из монет и покрутив в руке.

Ее хорошее настроение было, похоже, не из-за вина. Ей нравилось изображение волка. Почему бы и нет? Разумеется, одинокий странник, которого занесло далеко от родины, будет рад, наткнувшись на монету, где изображен кто-то знаменитый из его родного края.

Но Лоуренс нарочно не стал углубляться в подробности. Хоро казалась такой счастливой, сидя на углу стола и колыхая хвостом. Не было нужды говорить все.

– Давай, ты. Что в этих монетах?

Вопрос загнал Лоуренса в тупик.

– Дают храбрость, быть может? Или… удачу? Нет, это все волки вроде меня, так что… – Хоро сама принялась размышлять вслух.

Он не мог ей сказать. Не мог сказать, что монеты эти – оберег от волков.

– Хмм. И ты, кажется, сказал, что собираешься продать их в деревне лесорубов?

– Д-да, так и есть.

– Это значит… – и Хоро погрузилась в раздумья, как пловец в воду.

Лоуренс мог лишь отвернуться и закрыть глаза. Ее прозвище «Мудрая волчица» было дано не просто так, и, как он и ожидал, Хоро быстро нашла ответ.

Ее хвост застыл, и она положила монетку, с которой играла, обратно на стол.

– …Мм. Да, я так и думала, что тут что-нибудь такое, – сказала она, должно быть, из деликатности.

Она словно признавала, что людям и волкам суждено быть вечными врагами.

– Я что хочу сказать, понимаешь, есть еще монеты-обереги от разбойников, и –

– Ты, – заявила Хоро с тоскующей улыбкой и коротко вздохнула. – Если ты так сильно будешь за меня беспокоиться, мне будет еще более одиноко.

Она спрыгнула со стола и вернулась в кровать. Говорить ей что-либо было уже поздно. Ее тело исчезло под одеялом, потом за ним последовал и хвост.

Лоуренс был неосмотрителен.

Он должен был знать заранее – с этой мыслью он вздохнул и принялся раскладывать монеты по разным мешочкам.

В следующий миг ему кое-что пришло в голову.

– Эй – а кстати, – произнес Лоуренс, откинувшись на стуле и балансируя на его задних ножках. Обернувшись, он увидел, что Хоро смотрит на него, явно недоумевая, о чем это он. – Если ты рядом, мы ведь можем сделать целое состояние на оберегах от волков?

Иногда упрямство приводит к очень натянутым улыбкам. Но улыбка есть улыбка; иногда и такой достаточно, чтобы небеса очистились.

Уши Хоро дернулись.

– Ну, – сказала она, перевернувшись в постели, так чтобы оказаться к Лоуренсу лицом. – И что ты задумал?

Она могла быть даже более себялюбивой и по-детски упрямой, чем казалась, но сейчас она предоставила Лоуренсу такую великолепную возможность исправиться, что не воспользоваться ею был бы грех.

Ни у кого в мире не было лучшей спутницы, чем у Лоуренса.

– Ну, скажем… – задумчиво произнес Лоуренс, устремив взгляд в пространство. – Может быть, кто-то будет издавать звуки, которые их напугают?..

– Иногда нам неприятны высокие звуки… но они могут как отогнать волков, так и привлечь.

Хоро всегда смотрела в корень.

– А что насчет молитв Господу?

– Они подействуют, конечно, но только если этот Господь будет каждый день давать волкам еду.

– А что насчет слухов, что волки не выносят запах металла?

– Металл… – Хоро уселась прямо, как будто они наконец наткнулись на тему, стоящую обсуждения. Она закрыла глаза и склонила голову набок. – Это может более-менее сработать.

– Значит, свинцовый передник поможет?

Лоуренсу доводилось видеть ремесленников, которые носили такие штуки.

– Хмммм.

– Я часто слышал, что на рыцарей и наемников в доспехах трудно нападать.

– Это из-за того, что у них длинные копья, разве не так? С ними даже мне непросто. Но мечи – иногда я даже не замечаю, есть ли у них мечи, прежде чем прыгаю.

Каждый из ее ответов звучал совершенно разумно.

Лоуренс задумался.

– А что если что-то просто будет плохо пахнуть?

– Да. Некоторые травы просто ужасно воняют. Это было бы хуже всего.

Лоуренсу вспомнилось несколько названий растений. В том числе довольно дешевых.

Солнце скоро должно было сесть, но даже если лавки торговцев пряностями уже закрываются, их товары легко различить просто по запаху.

– Может, прогуляемся? Заодно у тебя вино немного выветрится.

– Мм. Прямо сейчас? – Хоро в первый момент удивилась, но тут же передумала. – Почему бы и нет?

– Отлично.

Лоуренс привел вещи в порядок и встал; Хоро смотрела на него с улыбкой. Потом тоже выбралась из постели.

– Но давай не будем торопиться? – предложила она, взяв Лоуренса за руку.

***

Западное небо было багряным, восточное уже стало темно-синим. Люди на улицах, обмотав лица шарфами по самые глаза, торопились закончить дневные дела и вернуться домой.

Разносчица в таверне, где Хоро совсем недавно пила и веселилась, вешала у входа масляную лампу; увидев Лоуренса и Хоро, она помахала им рукой.