Анастасия Мальцева - НГ (Не Говори) Страница 14

Алекс был голоден, как волк. Он сжал руки в кулаки, видя жалкие макаронины на дне сковороды, разбавленные парочкой комочков фарша, и молча вышел из кухни, где отец курил дешевую папиросу.

Отец с матерью ошибались, думая, что подобные методы сработают.

Они только раззадоривали паренька, добавляя аргументы на чашу весов выбора отъезда.

Саша ушел, хлопнув дверью, и направился в ночной магазин, удивив продавцов ассортиментом покупаемых товаров. Обычно в это время брали только чекушку или пиво с сухариками, а тут ингредиенты для полноценного ужина. Закупившись, парень пошел за дом и развел костер, на котором пожарил курицу и запек картошку. Он вовсе не хотел никому ничего доказывать, придя домой и приготовив у всех на глазах единоличное угощение. Он просто хотел есть.

Еда не принесла желаемого удовольствия, но дала насыщение. И на том спасибо. Обида и непонимание, не давали почувствовать вкус пищи, которую Алекс заглатывал кусками, еле пережевывая.

Как его родные мать и отец могут не желать ему счастья? С каких пор они забыли, что он ко всему прочему их сын, а не просто ломовая лошадь и кормилец? В конце концов, не он рожал своих братьев и сестру с ее ребенком, чтобы отвечать за их сытые желудки. Почему же эту ответственность перекладывают на него? Он не против помогать.

Ни в коем случае. Он просто тоже хочет жить. Жить так, как сам сочтет нужным, а не так, как ему укажут те, кто в итоге не в состоянии отвечать за свои поступки, раз не могут вытянуть самостоятельно тех, кого произвели на свет. А ведь когда-нибудь он тоже захочет завести собственных детей. Что тогда? Ему запретят, сославшись на то, что не хватит пропитание на братишек, сестренки и племяшки?

Несмотря на горечь от сложившихся обстоятельств, Саша в глубине души был доволен, что все именно так, а не иначе. Ведь попробуй родные поговорить с ним по душам, будь они милыми и участливыми, дай они ему спокойно понять, каково им будет без него, он бы не нашел в себе сил уехать. Он бы отказался от этой затеи. Он бы остался на Выселках, о чем бы жалел всю свою оставшуюся жизнь.

А так, следующим же вечером Алекс стоял у билетной кассы на вокзале в соседнем городе с огромным рюкзаком за спиной и уверенностью в правильности принятого решения. Единственное, о чем он жалел – это то, что не сделал этого раньше, когда шел основной набор в ВУЗы. Теперь же ему оставалось надеяться, что в нужных ему университетах будет набор дополнительный. Но в любом случае, если не сможет поступить на этот год, устроится на работу в Питере, благо парень он смышленый и рукастый – не пропадет.

– До Санкт-Петербурга, пожалуйста, – сказал он грузной женщине за стеклянным окошком с прорезью в виде полукруга.

– До Питера только с Якутска, – лениво выдавила она.

– Тогда до Якутска, – пожал плечами Саша.

– А до Питера надо?

– Вы же сказали, только с Якутска? – растерялся парень.

– Билет можно купить здесь, поезд едет от Якутска, – причмокнула губами женщина, не скрывая своего раздражения и усталости от жизни и всех проходимцев с кучей вопросов, тычущихся в ее окошко.

– Тогда до Якутска и до Питера от Якутска.

– Туда-обратно или в один конец?

И в этот момент у Саши сердце ёкнуло. Он понял, что не сможет завтра увидеть привычные лица родных, пройтись по знакомым улочкам и ухватиться за старую ржавую балку в лесу, чтобы сделать на ней свои пятьдесят стандартных подтягиваний.

– В один конец, – сглотнув, выдавил парень.

Словно во сне, Алекс проследовал в конец платформы и опустился на пустое сидение. Народу было немного: пожилая парочка с внуком, трое мужчин, коротающих время за партией в подкидного дурака, да побитый пес, ютящийся возле оградки, через которую свисали ветви раскидистых деревьев.

На горизонте стали появляться первые отблески заката, словно солнце прощалось со взявшим билет в один конец светловолосым пареньком. Его кудри переливались в лучах готовящегося ко сну солнца, напоминая колосья яровой пшеницы на бескрайних полях суровой якутской земли. Он слышал, что такой природы, как здесь, не сыскать во всем Центральном регионе. Но разве мог он думать о какой-то там травке и цветочках, когда вопрос стоял о его будущем? Да и когда он любовался природой? В его родном городишке, она была хорошо запрятана за мусорными кучами и старыми развалинами, портящими весь пейзаж.

Но он будет скучать. Скучать даже по этим развалинам и мусорным кучам, по товарищам, с которыми они знакомы с молодых ногтей, и даже по Хриплому, никчемному и беззаботному.

А может, ему просто страшно. Еще ни разу в жизни он не был нигде дальше этой вот платформы, на которой ранее появлялся лишь в качестве провожатого, но отбывающего – никогда. Алекс мог неделю провести в тайге, охотясь и сражаясь с дикими условиями, но и представить не мог, что такое условия большого города, не менее дикие и суровые, несмотря на цивилизацию.

Он безумно хотел повернуть назад, и когда заходил в электричку до Якутска, и когда сидел там на вокзале, дожидаясь поезда дальнего следования, и когда предъявил свой билет проводнику, впустившему его в тамбур.

Жесткая лежанка в плацкартном вагоне дополняла картину, усиливая желание вновь оказаться дома в теплой постели. Алекс еле умещался на верхней боковой полке, сквозь тьму ночи всматриваясь в похрапывающих попутчиков. Стук колес не давал уснуть, давя на разболевшуюся от переживаний голову.

Казалось, пока он не в Санкт-Петербурге, еще все можно изменить, можно повернуть время вспять и оказаться на пороге родной квартирки на Выселках. Но поезд неумолимо уносился вдаль, увозя своего юного пассажира прочь от родных пенатов.

Время от времени мимо проходили темные силуэты страждущих покурить в тамбуре или справить нужду, смыв отходы своей жизнедеятельности на железнодорожное полотно.

Наутро Саша ни с кем не разговаривал, несмотря на природную общительность и раскрепощенность. Большинство соседей по койкам уже обзавелись новыми знакомыми и попивали вместе чай или чего покрепче. Он же сидел в полном одиночестве, молча наблюдая за проносящимся за окном пейзажем.

Так он сторонился всех и каждого вплоть до самого пункта назначения.

Питер пугал. Толпы разномастных незнакомцев, снующих туда-сюда. Цыганы, бомжи и просящие милостыню оборванцы. Алекс был в смятении. Не так он представлял хваленую культурную столицу.

Солнце палило, нагревая асфальт, источающий неприятный запах.

Пыль и сажа, затрудняющий дыхание спертый воздух.

«Еще не поздно вернуться», – вопил внутренний голос. Но Саша знал, что уже поздно, что пути назад нет, иначе он всегда мысленно будет возвращаться в это место и думать, а что бы было, если бы он не струсил.

Покинув вокзал, Алекс с облегчением заметил, что все не так уж плохо, и кругом гораздо меньше неопрятных бородатых алкоголиков и подозрительного вида личностей. Медлить он не стал и сразу же после заселения в дешевенькую гостиницу на окраине стал обзванивать все интересующие его ВУЗы.

Но на этот раз ему не повезло, и поступление пришлось перенести на следующий год.

Саша старался не унывать и, как и планировал, устроился на работу, чтобы не прозябать в нищете. Его взяли механиком в автомастерскую, и вскоре он съехал из своего временного пристанища, сняв угол в коммуналке.

Домой он писал с завидной регулярностью, но единственными его ответчиками были бабушка с дедушкой с маминой стороны. Больше никто не удостоил его вниманием, держа обиду за его «предательство».

Так продолжалось целых семь лет, пока Алекс работал в автомастерской а потом и учился в университете. Защитив диплом, он стал думать о том, чтобы навестить родных. Он и раньше, конечно, задумывался об этом, хотел съездить на летних каникулах, но никак не решался, зная, что уехать обратно в Питер будет, возможно, даже сложнее, чем это далось ему в первый раз. Но теперь кое-что изменилось: вот уже два года Алекс встречался со своей теперь уже бывшей однокурсницей, и они собирались пожениться. Несмотря на свой дерзкий поступок семилетней давности, Саша чтил традиции и хотел, чтобы его отец с матерью узнали его невесту прежде, чем она станет их снохой.

– А если я им не понравлюсь? – подправляла макияж перед складным зеркальцем Вика.

– Разве ты можешь кому-то не понравиться? – улыбнулся Алекс и чмокнул невесту в щеку. Затем отвернулся, устремив взор в иллюминатор, за которым проплывали кучевые облака.

Они летели навстречу его родным, уже не заботясь о том, что на билет хватает еле-еле. Оба неплохо зарабатывали, начав практику еще на третьем курсе, а теперь будучи высокооплачиваемыми специалистами в области экономики. Но в душе Алекс был все тем же пареньком из Выселок, мечтавшем вернуться в центр города. И он знал, что прием может оказаться далеко не столь радушным, как хотелось бы.