Сны со счастливым концом - Наталия Александровна Яксина Страница 2

class="p1">Я кубарем скатилась с холма прямо на проезжую часть. Больно! Синяк останется… Пустяки! Я жива, я здорова, я в Гольево! До дома километров пять-шесть, можно дойти пешком. Сейчас «почищу перышки» – и вперед. Вот только сил почему-то не осталось – наверное, из-за этих невероятных приключений. Что это было: галлюцинации, бред, сон наяву? А может, прикусила язык и отравилась собственным ядом? Оч-чень остроумно. Автобус будет через полчаса, маршрутки что-то не видно. Но по сравнению с русалкой это просто мелочи. Жизнь прекрасна, просто – во!

Темно-синий блестящий «Фольксваген» аккуратно остановился прямо передо мной. Водитель приоткрыл дверь и вопросительно взглянул на меня. Видимо, он принял мой пылкий жест «во!» за автостопный призыв. Ни на русалку, ни на горного барана он не похож – рискну!

Все-таки в моей голове есть что-то, кроме бесполезной теории. Например, золотое правило автостопа: разговори водителя – доедешь до места назначения бесплатно и безопасно. Благодаря моему красноречию водитель вызвался довезти меня прямо до дома. Вспомнив о приличиях, я спросила:

–Сколько я Вам должна?

–Вы мне ничего не должны. Всегда приятно поговорить со счастливым человеком. Возьмите мою визитку – позвоните, когда будете свободны. До свидания.

–До свидания.

Мне нравится ход его мыслей. Ничего не должна. Счастлива. Свободна. Пожалуй, до скорого свидания.

СОН АТЕИСТА

Триста девяносто восемь, триста девяносто девять, триста девяносто десять… Если мучает бессоница, надо считать до трех. Иногда до половины четвертого. А еще не надо на сон грядущий вести продолжительные телефонные разговоры. Особенно с барышнями с тонкой душевной организацией. Тем более не следует так пылко спорить. А все-таки, есть Бог или нет? Нет ни одного веского рационального доказательства его существования. Но как доказать, что его нет и быть не может?

Странно, никогда раньше не замечал, что в моей комнате невероятно высокий потолок. Полукруглый каменный свод еле виден на расстоянии нескольких километров. Глухой потолок расположился так высоко, что над ним уже нет неба. В гигантском зале нет ни окон, ни дверей. Тихо и пусто. Откуда-то просачивается дрожащий красный свет. Кажется, источник света где-то слева. Сколько я к нему иду? Минуту, две? Триста девяносто восемь шагов, триста девяносто девять… Уже различим узкий проем, за ним длинный извилистый коридор. Оказываюсь в запутанном лабиринте. Пытаюсь считать повороты вправо и влево, но сбиваюсь. Да и зачем запоминать дорогу? Обратного пути не будет. Иду на красный свет.

Я в центре огромного помещения. Все тот же тяжелый потолок вместо неба, толстые каменные стены источают леденящий холод. Глаза давно привыкли к тусклому красному свету, так что без труда различают на полу цепи, кандалы, колодки, наручники…

–Сюда прибывают те, кто и при жизни были рабами – невольниками алкоголя, наркотиков, табака, азартных игр, собственной похоти. После биологической смерти они продолжают существование с того же уровня, которого их сознание успело достигнуть.

Голос звучит откуда-то сверху, хотя я уверен, что кроме меня здесь никого нет. Наверное, где-нибудь вмонтирован динамик. Иду дальше, ориентируясь на путеводный красный огонек.

Такой же безразмерный каменный зал, пустой, тихий и безлюдный. В нескольких метрах от меня неожиданно разверзается пол. Помещение наполняется багровыми отблесками и струями пара. Где-то бесконечно далеко внизу бурлит магма. Сверху раздается отчаянный крик: из открытого люка в потолке падает человек. Он беспомощно летит в магму, пол и потолок бесшумно закрываются.

–А здесь находится… – голос иронично кашлянул – мусороперерабатывающий завод. Он открыт для тех, кто считал чужую и свою жизнь мусором, который ничего не стоит выбросить.

Задерживаться на мусороперерабатывающем заводе мне не хотелось. Я отправился дальше по лабиринту, следуя за своей нитью Ариадны – красным лучом.

Третье помещение показалось мне безразмерным. Ни начала, ни конца, только ледяная пустота. Красный свет стал ярче, и я увидел, что вокруг меня тысячи людей, неподвижных и безмолвных. Гиганты и карлики, толстяки и дистрофики, горбуны и одноногие, все как один одетые в черные джинсы и синие толстовки. Да это же я сам отражаюсь во множестве кривых зеркал! Похоже на Комнату смеха, вот только мне совсем не смешно. Хочется закрыть глаза, чтобы не сойти с ума.

–Сюда прибывают предатели, клятвопреступники и обманщики. Они так привыкли лгать окружающим и самим себе, что здесь им все будет привычно.

Почти радостно возвращаюсь в лабиринт. Куда он приведет меня на этот раз?

Десятки квадратных километров завалены руинами домов, остовами автомобилей и обломками самолетов. Прямо передо мной возвышается громада палубы с ясно различимой надписью: «Титаник».

– Здесь находится наш таможенный терминал. Люди не понимают, что не все можно забрать с собой. Богатство, успех, слава так легко рушатся при переходе из того мира в этот.

Я уже настолько освоился в этом месте, что осмелился спросить:

–А что можно забрать с собой?

–Любовь родных, верность друзей, благодарность близких, добрую память о себе. Во-первых, они прочны, во-вторых, долговечны, в-третьих, их столько, что и в том мире на много лет вперед остается.

Продолжаю путь по лабиринту. Где-то впереди раздается звон. Я шагаю все быстрее, звон все усиливается. Красный свет постепенно меркнет, но даже в темноте я замечаю, как опускается потолок и сужаются стены. Я снова оказываюсь в своей комнате с приоткрытым окном и со стандартным потолком, над которым где-то высоко находится ночное небо. На столе надрывается мобильник. На дисплее светится неизвестный номер: 8-909-666-13-13. Сбрасываю вызов и отключаю телефон: перезвоните завтра.

Странный сон. Интересно, куда я попаду после смерти? В первый зал вроде бы не должен – я не пью, не курю, не колюсь, не вдыхаю, не глотаю, словом, не раб вредных привычек. Второй, кажется, тоже не для меня – не представляю, как можно убить другого человека или покончить с собой. Третий зал… Вредных привычек у меня нет, кроме одной: вру много. На таможенный терминал мне нести нечего – я среднестатистический босяк без движимого и недвижимого имущества. Какого же уровня достигнет мое сознание к моменту перехода в иной мир?

И все-таки, есть Бог или его нет? Я ловлю себя на мысли, что готов услышать сверху голос:

–Нет меня. Засыпай, наконец.

КУЗНИЦА НОВЫХ СУДЕБ

Весна растопила зимние сугробы на улицах и наледь вынужденного спокойствия на сердце. Неопрятные конгломераты грязного снега и мусора на газонах таяли от смущения за свой неряшливый вид и простодушно пытались умыть расчищенный асфальт своими буроватыми ручейками. В душе дворницкими лопатами скреблась смутная тоска. Тщательно заглушавшееся чувство