Рик Басс - Пригоршня прозы: Современный американский рассказ Страница 24

— Я так понимаю, полагается усаживаться самим, — сказала она.

— Странно, — заметил Макрэй.

— Эй, да тут музыкальный автомат. — Она поднялась, широкими шагами подошла к автомату и прислонилась к нему, скрестив ноги в лодыжках; волосы упали ей на лицо.

— Ау! — крикнул Макрэй. — Есть тут кто-нибудь?

— Мелочь найдется? — спросила девушка.

Он дал ей четвертак и сел у стойки. Дверь в дальнем углу распахнулась, и появился большой краснолицый человек в белом переднике поверх пропотевшей голубенькой рубашки; рукава у нее были закатаны, мясистые локти на всем виду.

— Слушаю, — сказал он.

— Открыто? — спросил Макрэй.

— Проигрыватель не работает, лапочка, — сказал человек.

Девушка села рядом с Макрэем. Он снова спросил:

— Открыто?

— Конечно. Почему бы и нет?

— Как-то здесь пустовато.

— Что вы хотите заказать?

— У вас меню есть?

— Вы хотите меню?

— Конечно, — сказал Макрэй. — Почему бы и нет?

— По правде, — сказал толстяк, — я это заведение продаю и никаких меню больше не составляю. Готовлю гамбургеры и что-нибудь на завтрак. Жареную картошку, холодное питье. Могу сосиску с булочкой. Как придется.

— Поехали в другое место, — сказала девушка.

— Правильно, — сказал толстяк. — Почему бы вам не уехать?

— Послушайте, что здесь творится? — спросил Макрэй.

Хозяин пожал плечами.

— Вы приехали, так сказать, к финишу. Я закрываю дело. Хотите, сделаю вам гамбургеры за счет заведения?

Макрэй посмотрел на девушку.

— Ладно, — согласилась она, но по тону было ясно, что она предпочла бы уехать.

Толстяк положил руки на стойку и наклонился к ней:

— На вашем месте, мисс, я бы не стал смотреть дареному коню в зубы.

— Не люблю гамбургеры, — ответила она.

— Хотите сосиски? Сейчас сделаем вам сосисочку, — сказал красномордый. — Получите удовольствие.

— Я съем жареной картошки, — сказала она.

Толстяк повернулся к духовке и выдвинул из-под нее металлический ящик. У него были очень широкие бедра и ноги, как столбы.

— Двадцать лет я, понимаешь, отбыл в армии и отложил малость деньжат. Мы с женой решили, что хотим заняться ресторанным делом. Правительство мне платит приличную пенсию, сбережения есть, вот мы и ухнули их на это чертово кафе. Но тут шесть с половиной миль от большого шоссе. Ясна картина? Этот парень продал мне кафе за большие деньги, понятно? Просто огромные. И вот я, понимаешь, владелец кафе. Жена, мол, будет готовить, я обслуживать посетителей, и, когда пойдет прибыль, наймем кого-нибудь на подмогу, школьника там или кого еще. А если дело заладится, может, откроем еще одно кафе. Но это же Нью-Мексико. И шесть с половиной миль от шоссе. Здесь никого нет, и дальше по дороге никого нет. Знаете, что там дальше по этой дороге? Ничего.

Он положил на противень гамбургер и замороженную в ломтиках картошку.

— И вот жена решает, что с нее хватит жизни на границе штатов, и уезжает в Сиэтл пережидать погоду со своей матушкой, а я пытаюсь найти другого придурка, чтобы купил это заведение. Понимаете?

— Скверное дело, — сказал Макрэй.

— За всю неделю, приятель, вы у меня второй клиент.

— Могу предположить, в кассе пусто? — спросила девушка.

— Так точно, лапочка.

Она встала, пересекла зал и какое-то время смотрела в окна за перегородками кабинок, держа руки под шерстяной шалью. Когда она снова уселась рядом с Макрэем, гамбургер и картошка были готовы.

— За счет заведения, — сказал толстяк.

Девушка достала из-под шали пистолет, он выглядел как игрушечный.

— Полагаю, вы откроете эту кассу, мистер Болтун, — проговорила она.

Толстяк посмотрел на нее, потом на Макрэя, который уже откусил большой кусок гамбургера.

— Эта штука заряжена, и я пущу ее в ход.

— Ох, ради Бога, — сказал толстяк.

Макрэй начал подниматься с табурета.

— Подождите минутку, — обратился он к ним обоим.

Рот у него был набит, слова прозвучали неясно; тут все и случилось. Девушка прицелилась, раздался хлопок — один-единственный, негромкий, будто из детского пугача, — и толстяк сделал шаг назад, к полкам с посудой. Уставился на девушку широко раскрытыми глазами и, казалось, смотрел долго; затем рухнул, увлекая за собой тарелки и сковороды, с грохотом посыпавшиеся на пол.

— Господи! — пробормотал Макрэй, сглатывая и пятясь от девушки.

Поднял руки вверх.

Она сунула пистолет в джинсы, под шаль, прошла за стойку и открыла кассу. Проговорила:

— Черт!

— Господи, — тихо повторил Макрэй.

Тут девушка посмотрела на него, как будто вспомнила, что он здесь.

— Чего это ты задрал руки?

— Боже, — сказал он. — Боже мой.

— Кончай это, — приказала она. — Опусти руки.

Он опустил.

— В кассе пусто. — Она села на табурет и уставилась сверху на тело хозяина. — Черт!

— Послушай, — сказал Макрэй, — возьми мою машину. Ты… ты можешь взять мою машину.

Она вроде бы удивилась:

— Мне не нужна твоя машина. Зачем мне твоя машина?

— Ты… — Он не мог говорить, не мог сосредоточиться, не мог думать. Посмотрев на толстяка — тот лежал совсем неподвижно, — заплакал.

— Прекрати! — Она слезла с табурета и опять вытащила из-под шали пистолет.

— Господи, — пробормотал он. — Боже ты мой.

Она направила дуло ему в лоб и сказала:

— Бах! Так как меня зовут?

— Как зовут?

— Как зовут.

— Белл… — с трудом произнес он.

— Давай дальше. Полностью. Ты же помнишь.

— Белл… Белл Старр.

— Верно. — Она уронила руку с пистолетом в складки шали. — Мне так больше нравится, чем Анни Оукли.

— Прошу тебя, — сказал Макрэй.

Она отошла в сторону, круто повернулась и направила на него пистолет:

— Я думаю, нам лучше отсюда убраться, а ты как думаешь?

— Возьми машину, — сказал он чуть ли не со злобой, и сам испугался собственного тона.

— Не умею водить, — ответила она просто. — Так и не научилась.

— Господи, — опять вырвалось у него, словно выдох.

— Боже мой, — сказала она, показывая ему пистолетом на дверь. — Трудно поверить, что ты сидел в тюрьме.

Под лучами фар дорога убегала в темноту. Макрэй потерял ощущение времени, расстояния, не замечал дорожных знаков и других автомобилей. Мимо проносились грузовики, впереди вдруг возникали из ничего машины, обогнавшие его. Он смотрел, как вдали исчезают их задние огни, а девушка не переставала наблюдать за ним, спрягав руки под шаль. Долгое время слышалось только, как свистит мимо окон ночной воздух, затем она чуть шевельнулась и переменила позу, подняв одну ногу на сиденье.

— Кстати, а за что тебя посадили?

Он вздрогнул при звуке ее голоса, он не знал, что ответить.

— Ну, не молчи, — сказала она. — Мне скучно. Так за что тебя посадили?

— Я… я избил одного парня.

— И все?

— Да, все. — Ему не удалось скрыть раздражение.

— Расскажи подробнее.

— Просто… избил одного парня. Ничего особенного.

— Знаешь, я его не из-за денег пристрелила.

Макрэй промолчал.

— Я убила его, потому что он отпустил грязную шуточку про сосиску.

— Никаких грязных шуточек я не заметил.

— Не стоило ему этого говорить. Остался бы жив. Макрэй вцепился в баранку.

— Хорошо бы здесь был Дикий Запад. Ты бы хотел?

— Дикий Запад, — пробормотал он. — Да… — Язык еле ворочался, во рту пересохло, и было больно дышать.

— А знаешь, — сказала она, — на самом деле я не из Мэна.

Он кивнул.

— Я из Флориды.

— Флорида, — выговорил он.

— Ага. Только я говорю без южного акцента, потому все и думают, будто я не оттуда. Ты замечаешь у меня хоть намек на южный акцент?

— Нет.

— А вот у тебя есть акцент. Явный южный акцент.

Он промолчал.

— Поговори со мной, — сказала она.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? О Господи…

— Мог бы чего-нибудь спросить.

— Чего-нибудь спросить…

— Спроси, как меня зовут.

Без всяких колебаний Макрэй спросил:

— Как тебя зовут?

— Ты знаешь.

— Нет, не знаю, — сказал он, стараясь ей подыграть.

— Белл Старр.

— Белл Старр…

— Именно.

— Хорошо, — сказал он.

— И на деньги мне плевать. Я охочусь не за деньгами, нет.

— Нет, — сказал Макрэй.

— Я охочусь за приключениями.

— Правильно, — сказал Макрэй.

— Хочу лихой жизни.

— Лихой жизни, правильно.

— Чтобы было весело.

— Весело, — сказал он.

— Хочу все испытать до того, как умру.

— Да, все.

— А ты? — спросила она.

— Да Я тоже.

— Хочешь ко мне присоединиться?

— Присоединиться, — сказал он. — Хорошо. — Он следил за дорогой.

Она чуть наклонилась к нему.