Денис Драгунский - Каменное сердце (сборник) Страница 24

– Да, так вот, – осторожно сказал Максим. – После больницы у нас ничего не было. Я не мог. Какой-то, – он приложил кулак к груди и подвигал его вправо-влево, – какой-то железный запрет. Я ей бесконечно благодарен. Настолько благодарен, что она для меня вроде ангела. Святая, я же сказал. А кстати, – Максим наивно округлил глаза, – а почему ты сам на ней не женился? Восемь лет прошло, сколько можно?

– Угадай! – осклабился приятель.

– Прости, – сказал Максим.

– Ничего.

– Ты вообще зачем завел этот разговор? – спросил Максим.

– Она заболела.

– Тоже рак? – Максим схватился за сердце.

– Рак. Слава богу, не четвертая стадия, как у тебя было. Вторая. Шансы есть. Но денег нет. Совсем. Она не работает. Живет у тетки. Тетка старая, живет на пенсию.

– Я ей бесконечно благодарен. Я бы продал всё! – У Максима задрожал голос. – Вот эту квартиру, дом в Загребе, дачу в Черногории, квартиру в Берлине, всё! Бомжом бы остался, ради нее… Но понимаешь, старик, вся моя недвижимость записана на жену.

Охрана Гендера

Я приехал в прекрасный большой российский город К., расположенный на берегу реки В.

Раскрыв в гостиничном номере чемодан, я обнаружил, что забыл несессер с мылом-щеткой-пастой и бритьем. Спустился в рецепцию. Мне рассказали, где тут ближайший универсам. Было около десяти вечера, надо было спешить, но я успел.

В огромном зале я носился между стойками с разным товаром, пока меня не остановила охранница. Высокая, красивая и очень молодая – лет двадцати, не более – блондинка в униформе. Она спросила, что я ищу, и тут же мне помогла. Даже положила мне в тележку зубную щетку, мыло и пасту (причем – умеренной цены, ибо я объяснил ей, что приехал на пару дней, забыл несессер, и вполне обойдусь чем-нибудь самым простым).

Я спросил:

– А дезодорант есть?

– Есть! – И она показала мне целую полку больших флаконов со спреями.

– Куда мне такую дулю! – сказал я. – А шариков нет?

– Сейчас… – Она нашла полку с шариками, провела по ним пальцем и отрицательно помотала головой.

– Да вот же они! – не понял я.

– Мужчина, они же женские! – сказала она.

– Ну и что?

– Как это – ну и что? Женские, я же говорю!

– Ну, – сказал я. – Давайте я найду что-нибудь без запаха, а? Никто и не догадается, что это женский дезодорант. Ладно?

– Ну, ладно. – Она нехотя согласилась. – Тем более что вы на пару дней всего…

– Так, – сказал я. – А нет ли тут одноразовых бритв?

Она вытащила мне пачку дешевого синего «Жилетта».

– А это что? – сказал я, увидев какие-то очень красивые бритвы, и потянулся рукой.

– Да вы что! – Мне показалось, что она едва удержалась, чтобы не шлепнуть мне по руке. – Вы что! Это же женские!

– Ну и что? – возразил я. – Видите, написано: нежное бархатное бритье! Вот мне это нравится, не то что «Жилеттом» рожу драть.

– Мужчина, – сказала она. – Ведь этими бритвами женщины ноги бреют, и не только!

– Ну и что? – Я вошел в полемический раж. – Вы же мне разрешили взять женский шарик, в смысле дезодорант?

– Шарик – это совсем другое, – сказала она.

– Но почему?! – воскликнул я.

– Да как вы не понимаете! Шарик – это для подмышек. У вас подмышки, и у женщин тоже подмышки… Но неужели вы, мужчина, будете себе щеки брить, чем женщины себе сами знаете что бреют?!?! Нельзя так!

Ну, нельзя так нельзя.

Взял «Жилетт». Тем более что он раза в три дешевле этих, как их там, типа “Venus”.

Выгодно быть мужчиной!

Дизайн

Мне приснился совсем чудесный и прекрасный сон: как будто я стою в очереди.

В огромной, длинной и тесной. В большом и совсем пустом от товаров магазине. Все стоят к одному прилавку.

Продается хрен. Только хрен. Один хрен. Вернее, два хрена в одни руки. Но хрен, расфасованный в чудесные светло-бежевые пластиковые мягкие пакеты-бутылочки, с красной крышечкой. С красивой надписью по-русски – «тертый ХРЕН в уксусе» – и внизу по-английски тоже: “grated horseradish in vinegar”. Красиво.

Стоящий рядом со мной дядька говорит:

– А ведь хороший дизайн!

– Да, – говорит его сосед. – Можем ведь, когда захотим!

– И вообще хрен очень полезен в смысле фитонцидов, – говорит тетя.

Все кивают.

– И как закуска – класс! Эх, сейчас домой приду, хренку на черняшечку, стопарик опрокину, иэхх!

– Ой, – говорит кто-то еще. – Прямо слюнки текут. Да, хрен – это хорошо.

Вдруг впереди какой-то шум. Выволакивают еще пару ящиков. Продавец кричит:

– Скажите, чтоб не занимали! Два ящика осталось. – Он пересчитывает людей в очереди.

– Что ж ты левой рукой людей считаешь, сука! – вдруг взвизгивает старик блатного вида, с фиксой и наколками на руке, и швыряет в продавца смятую пустую пачку из-под «Беломора». – Пидарас! – бьется почти в истерике.

– Споки, споки, – уговаривает старика накрашенная девица. – Споки, деда, всё бу хо!

Он матерится и сбрасывает ее руку со своего плеча.

Очередь бушует и урчит. Меня сильно стиснули. Боязно, что сейчас лопнет витринное стекло, к которому я прижат. Рассматриваю сквозь него единственный на всю витрину пакет-бутылочку с хреном. Пытаюсь прочитать, made in где. Вижу – в России. Почему-то думаю: «Ну, это хорошо».

Выходит директор. Лысый, с синей родинкой на лбу. Кричит:

– Господа! По одному пакету в руки, и чтоб тихо! Зато всем! Эдик, запри двери, уже без четверти! Господа, всем достанется! Господа, вы вот так согласны?

Толпа умиротворенно вздыхает. Блатной старичок плачет и целует накрашенной девице руку.

– Да, – говорит дядя. – Хороший все-таки дизайн! – И толкает меня локтем в бок.

– Да, – говорю. – Дизайн неплохой.

Бдительная Фирюза

А вот вам веселый сон. Вот такой.

Как будто бы я читаю книгу (мне, кстати, часто книги снятся), но эта – просто чудо. Маленького формата, на плохой бумаге, зато с картинками. Затрепанная, потому что издана в 1930-е годы в Сталинабаде, кажется. Сборник стихов для детей и молодежи. А в конце поэма про Фирюзу. Сюжет: где-то в глубине Сибири строят секретный военный завод. На стройке работает много всякого народа, в том числе и таджик Махмуд. Про него сказано «Плохо говорит по-русски, по-таджикски хорошо, по тропинкам горным узким сам в СССР пришел». Что значит «сам»? «У него в Афганистане всех убили англичане». В общем, беженец, пробрался в Страну Советов, где есть работа и справедливость. Тем самым понятно, что с документами у него плохо. Но ему поверили, он стал каменщиком, потом бригадиром. Потом ему доверили чертежи самого главного цеха. Но вот тут появляется красавица Фирюза. У них начинается быстрый роман прямо на танцах. «Комсомолка Фирюза, поглядев ему в глаза, с ним беседует на «ты» и ведет его в кусты».

Ну, а потом – «после всех приятных дел – сообщила в спецотдел».

Потому что Махмуд, как выяснилось, не обрезан. «Просто смуглый он брюнет, а сунната[4] нет как нет». То есть на самом деле он не афганский беженец, а английский шпион…

Вот такой урок бдительности для комсомолок. На завершающем рисунке – псевдо-Махмуда держат за белы руки чекисты в портупеях, а Фирюза пальцем показывает на его штаны.

Что есть красота? И почему ее обожествляют люди?

Однажды я разговорился с одной дамой и сказал ей:

– А вот один мой приятель рассказывал, что девушка, с которой он жил полгода, наверное, еще студентом, она тоже была студентка, но у него была отдельная квартира, и девушка там с ним жила… так вот! за всё это время он ни разу, он клялся, что ни разу – не видел ее не накрашенной. Я, кстати, ее отлично помню, темноволосая, очень яркая, всегда глаза подведены, ресницы подкручены, помада, тон и всё такое… Вот он и говорит, что она всегда просыпалась раньше… И ложилась позже его. Ну, молодые ведь! Натрахались до полной отключки, он заснул – и, наверное, она тогда ходила умываться. Так он предполагал. Так он мне рассказывал. Ужас вообще-то.

Дама пожала плечами и сказала:

– По-моему, очень правильно. Меня мой муж ни разу, мы живем уже двадцать два года, ни разу не видел с вымытой головой. С только что вымытой, после мытья головы, я имею в виду. Чтоб замотанная полотенцем, и потом с мокрыми прядями, фен и все такое. Никогда! Правда, он рано на работу уходит, и приходит поздно…

– Ха, – сказал я. – А когда на пенсию выйдет? Скоро ему на пенсию?

– Скоро, – сказала она. – Я думала об этом…

– И что ты решила? (мы с ней давно на «ты»)

– В парикмахерскую, наверное, буду ходить.

– Не дороговато будет? – засмеялся я. – Тем более если муж на пенсии?

– А что делать? – Она была совершенно серьезна. – Ну или постригусь совсем под мальчика, на один сантиметр. Старушкам это идет…

И она засмеялась через силу.

Весьма конфиденциально!