Адольфо Касарес - Как рыть могилу Страница 3

– Пойдем поглядим, сколько у нас денег, – сказал Аревало.

Достав конверты, они принялись считать.

– Двести семь тысяч песо, – объявила Хулия. Они порассуждали о том, что, если женщина везла с собой больше двухсот тысяч песо в качестве задатка, она готова была заплатить за дом более двух миллионов; что за последние годы деньги очень упали в цене; что это им на руку, ибо суммы задатка хватит, чтобы расплатиться за дом и отдать проценты кредитору. Уже взбодрившись, Хулия сказала:

– К счастью, есть горячая вода. Вымоемся вместе и хорошенько позавтракаем.

Честно сказать, несколько дней им было неспокойно. Хулия призывала к хладнокровию, говорила, что каждый прошедший день – очко в их пользу. Они не знали, унесло ли море автомобиль или выбросило на берег.

– Хочешь, я пойду посмотрю? – предложила Хулия.

– И не думай, – ответил Аревало. – Только представь, вдруг увидят, как мы там шныряем?

Аревало с нетерпением ожидал автобуса, который, проходя после обеда, оставлял им газеты. Поначалу ни газеты, ни радио не сообщали об исчезновении дамы. Казалось, будто весь эпизод приснился им, убийцам.

Однажды ночью Аревало спросил жену:

– Как ты думаешь, я смогу молиться? Меня тянет помолиться, попросить сверхъестественные силы, чтобы море унесло машину. Нам жилось бы спокойнее. Никому и в голову бы не пришло связывать нас с этой чертовой старухой.

– Не бойся, – ответила Хулия. – Самое худшее, что может произойти, – нас вызовут на допрос. Это не смертельно: что значит какой-то час в полицейском участке по сравнению со всей нашей счастливой жизнью? Неужели мы настолько безвольны, что не сможем это вынести? Против нас нет никаких улик. Как могут взвалить на нас вину за то, что случилось с бедной дамой?

– В тот вечер мы легли поздно, – размышлял вслух Аревало. – Этого нельзя отрицать. Любой проезжий мог увидеть свет.

– Мы легли поздно, но не слышали падения автомобиля.

– Нет. Мы ничего не слышали. Но что мы делали?

– Слушали радио.

– Мы даже не знаем, что передавали в тот вечер.

– Разговаривали.

– О чем? Если мы скажем правду, мы наведем их на мысль о мотивах преступления. Мы были разорены, и вдруг с неба сваливается старуха с чемоданом, полным денег.

– Если все, у кого нет денег, начнут убивать налево и направо...

– Сейчас нам нельзя отдавать долг, – сказал Аревало.

– И чтобы не вызвать подозрений, – саркастически продолжила Хулия, – мы распростимся с «Грезой» и отправимся в Буэнос-Айрес жить как последние нищие. Ни за что на свете. Если хочешь, мы не заплатим ни песо, но я поеду к кредитору. Как-нибудь я его уломаю. Я пообещаю ему, что, если он даст нам передышку, дела поправятся и он получит все свои деньги. Я ведь знаю, что могу заплатить, потому буду говорить уверенно и сумею его убедить.

Однажды утром радио, а позже и газеты заговорили об исчезнувшей даме.

– "В результате беседы с комиссаром Гарибето, – прочел Аревало, – у нашего корреспондента сложилось мнение, что полиция располагает определенными данными, не позволяющими исключить возможность преступления". Слышишь? Начинают толковать о преступлении.

– Это несчастный случай, – возразила Хулия. – Постепенно они сами убедятся. Сейчас еще полиция не исключает возможности того, что сеньора жива и здорова и блуждает Бог знает где. Поэтому здесь нет ни слова о деньгах, чтобы никому не вздумалось треснуть ее палкой по голове.

Стоял сияющий майский день. Они сидели у окна, греясь на солнце.

– Что такое «определенные данные»? – спросил Аревало.

– Деньги, – без колебаний заявила Хулия. – Только деньги. Кто-нибудь пришел и рассказал, что сеньора разъезжала с баснословной суммой в чемодане.

Вдруг Аревало спросил:

– Что это там?

Большая группа людей толпилась на дороге, в том месте, откуда упал автомобиль.

– Они обнаружили машину.

– Пойдем посмотрим, – предложила Хулия. – Будет подозрительно, если мы не проявим любопытства.

– Я не пойду, – ответил Аревало.

Пойти им не удалось. Весь день в кафе были посетители. Наверное возбужденный этим обстоятельством, Аревало был оживлен и разговорчив; он расспрашивал о случившемся, высказывал мнение, что в иных местах дорога подходит слишком близко к краю обрыва, но признавал, что, к сожалению, автомобилистам свойственна неосторожность. Чуть встревоженная, Хулия смотрела на него с восхищением.

Вдоль обочины выстроились автомобили. Позже Аревало и Хулия заметили посреди скопища машин и людей какое-то длинношеее животное или насекомое невероятных размеров. Это был кран. Кто-то сказал, что кран простоит тут до утра, потому что уже смеркается. Другой сообщил:

– Внутри автомобиля – отличного «паккарда» колониальных времен – обнаружили даже два трупа.

– Они, поди, целовались, точно голубки в гнездышке, и вдруг – кувырк! – «паккард» вылетает за край обрыва и шлепается в воду.

– Прошу прощения, – вмешался тонкий голос, – но автомобиль не «паккард», а «кадиллак».

В «Грезу» вошел полицейский, офицер, в сопровождении седого господина в нахлобученной шляпе и зеленом плаще. Сняв шляпу, господин поздоровался с Хулией. Дружески взглянув на нее, он заметил:

– Работаем, а?

– Людям всегда кажется, что кафе приносит Бог знает какой доход, – ответила Хулия. – К сожалению, не каждый день дела идут, как сегодня.

– Но вы не жалуетесь, верно?

– Нет, я не жалуюсь.

Обращаясь к полицейскому, господин в плаще заметил:

– Если бы мы не пахали на наше управление, а обзавелись таким уютненьким кафе или баром, мы бы тоже не жаловались. Терпение, Маторрас.

Некоторое время спустя господин в зеленом плаще спросил Хулию:

– Вы слышали что-нибудь в ночь происшествия?

– А когда это было? – спросила она.

– Очевидно, в пятницу ночью, – сказал полицейский в форме.

– В пятницу ночью? – переспросил Аревало. – По-моему, я ничего не слышал. Не помню.

– Я тоже, – сказала Хулия.

Извиняющимся тоном господин в плаще сообщил:

– Наверное, через несколько дней мы вас побеспокоим и вызовем в Мирамар, в комиссариат, дать показания.

– А тем временем пришлете полицейского, чтобы он обслуживал клиентов? – спросила Хулия.

Господин улыбнулся.

– Это было бы крайне неосторожно, – сказал он. – На жалованье, которое им платят, не разживешься.

В эту ночь молодые люди почти не спали. Лежа в постели, они говорили о визите полицейских, о том, какой линии придерживаться в ходе допроса, если их вызовут; об автомобиле с трупом, который все еще лежал под обрывом. На рассвете Аревало заговорил о буре, об урагане – он уже стих, но волны наверняка унесли машину в море. Еще не окончив фразу, он уже понял, что спал и буря ему приснилась. Оба рассмеялись. Наутро кран поднял автомобиль вместе с покойной. Один из клиентов, попросивший анисоde. настойку, объявил:

– Ее принесут сюда.

Они ждали и ждали, но потом выяснилось, что труп увезли в Мирамар.

– Сейчас столько современных аппаратов, – сказал Аревало, – экспертиза мигом обнаружит, что раны старухи не от ударов об углы автомобиля.

– И ты веришь в это? – спросила Хулия. – Вся эта экспертиза проводится в крохотной комнатушке, где так называемый эксперт греет на примусе мате. Посмотрим, что они обнаружат, когда перед ними положат старуху, вымоченную в морской воде.

Прошла неделя, в ходе которой у них было весьма оживленно. Иные из тех, кто побывал здесь в день, когда нашли автомобиль, вернулись с семьей, с детьми или парами.

– Видишь, как я была права, – говорила Хулия. – «Греза» – замечательное место. Просто несправедливо, что сюда никто не приходил. Теперь нас уже знают, к нам будут ездить. Если повезет, так во всем.

Пришла повестка от следователя.

– Вот еще, не пойду, пусть хоть солдат присылают, – возмутился Аревало.

В назначенный день они явились минута в минуту. Первой вошла Хулия. Аревало, когда подошел его черед, слегка разнервничался. За столом его поджидал седой господин, тот, что, одетый в зеленый плащ, навестил их в «Грезе»; теперь он был без плаща и приветливо улыбался. Два-три раза Аревало подносил платок к глазам – почему-то они слезились. К концу беседы он почувствовал себя уверенно и спокойно, словно сидел в кафе с друзьями, и подумал (хотя позже и отрицал это), что следователь – сама любезность. Наконец седой господин сказал:

– Большое спасибо. Вы можете идти. Поздравляю вас. – И после паузы добавил, пожалуй, чуть презрительно: – С такой женой.

Они вернулись в «Грезу», Хулия принялась за стряпню, Аревало накрывал на стол.

– Что за мерзкий народ, – твердил он. – За ними вся государственная машина, им ничего не стоит изничтожить любого, кто имеет несчастье попасть в их лапы. Ты сносишь их оскорбления в надежде, что тебе еще удастся выскочить и глотнуть свежего воздуха, не дай Бог оступиться – тебя начнут пытать, ты скажешь что попало и будешь гнить в тюрьме, пока не сдохнешь. Даю слово, знай я, что меня не тронут, я пристукнул бы этого, в плаще.