У. Артур - Современная вест-индская новелла Страница 33

— Поторопитесь, может подмога прибыть.

Бандиты знали, что на полустанке находится сильная охрана.

— Стреляйте! Надо прикончить его и забрать винтовку, — раздался голос совсем рядом.

— Только у мертвого! — воскликнул я и открыл огонь.

Бандиты окружили барак и кричали, чтобы я сдавался, потому что их много и все равно мне нет спасения. В ответ я обозвал их подонками, а они завопили:

— Ах ты, коммунистическое отребье!

Тогда я крикнул им, что никогда не видать им «чешки», у них, мол, кишка тонка. Они заорали, что подожгут барак и спалят меня вместе с ним. Я ответил: пусть поджигают, но только «чешки» им не видать…

Не знаю, сколько это продолжалось. Собаки заливались все яростнее, и обеспокоенные бандиты решили убраться восвояси…

Он пробрался наверх незамеченным, и я увидел его почти одновременно с выстрелом. Страшная боль пронзила поясницу, и я согнулся, словно надломленная ветвь. И все-таки, падая, успел накрыть своим телом «чешку». Все вокруг поплыло, я падал в глубокую пропасть, выстрелы и собачий лай удалялись… Откуда-то издали доносились крики женщин и милисиано, бежавших мне на помощь…

Я приехал посмотреть на тебя, Марио Браво, как ты устроился в этом гробу, который явно мал для тебя. Я приехал специально во Флоренсию из Игуары, чтобы посмотреть на тебя. Когда поезд поравнялся с полустанком Лоурей, я закрыл глаза, чтобы не видеть домик с пристройкой, окруженный алыми розами, которые пахнут по ночам…

А теперь все, кто приходит сюда, смотрят на тебя с ненавистью. И никто не принесет тебе цветка и не скажет слова сожаления, в то время как множество дружеских рук тянутся ко мне, когда надо подтолкнуть кресло на колесиках, от которого я уже неотделим.

С. Леанте (Куба)

ПИСТОЛЕТ И ДВЕ ГРАНАТЫ

Перевод с испанского Ю. Погосова

— А сейчас что мы должны сделать с тобою?

Лоренсо опустил голову, не выдержав взгляда Майора, и сказал: «Расстреляйте меня!» Он выглядел постаревшим, волосы на висках побелели. Майор продолжал смотреть на него. Непривычно бледное для жителя гор лицо, светлые, почти голубые глаза, тяжелый подбородок и крепко сбитая фигура. Правда, бессильно опущенные руки выдавали его полную подавленность. Он нисколько не отличался от тех крестьян, что помогали им в горах, — только этот оказался предателем.

— Расстреляйте его, — приказал Майор и удалился.

Один из повстанцев, собрав группу бойцов, подошел к Лоренсо.

— Пойдем, — сказал он.

Лоренсо, казалось, ничего не видел и не слышал. Повстанец подтолкнул его, и они направились к ближайшему лесочку.

Был конец февраля, и отряд расположился вблизи Лас-Плайитас, где три месяца назад в первой же стычке с правительственными войсками он был разбит.

Пока шли к лесу, Лоренсо рассматривал лежащую внизу долину, именно там регулярные войска рассеяли небольшой отряд повстанцев сразу же, через три или четыре дня после его высадки на остров. Лоренсо знал об этом из рассказов других — в то время он еще не был знаком с Майором. Он много слыхал о нем, знал, что Майор укрывается в горах от преследовавших его правительственных войск, знал, что Майор за что-то борется. И это вызывало у него восхищение.

К Майору его привел Сантьяго.

Он прекрасно запомнил, и даже с какой-то затаенной гордостью, число, место и час их первой встречи. Это было в прошлом году, 6 января, в день волхвов. На рассвете явился его кум Сантьяго и сказал, что Майор хочет поговорить с ним. Лоренсо подумал немного и согласился пойти на встречу с командиром повстанцев.

Они расположились на склоне горы Ломон. Было их человек тридцать, выглядели они изможденными, голодными, и оружия у них почти не было. Они больше походили на беглецов, нежели на воинов, а черные бороды, обрамлявшие их лица, еще больше усиливали это сходство.

— Лоренсо Пино, проводник, о котором я тебе говорил. Он как никто знает этот горный район, — сказал Сантьяго, представляя его.

Майор протянул руку, и Лоренсо пожал ее. Рука эта показалась Лоренсо меньше и слабее его собственной, хотя Майор был намного выше и крупнее его. Лицо у него было бледное и временами очень грустное. Но только не тогда, когда он говорил. Когда он говорил, он преображался — исчезали все признаки усталости, глаза оживлялись и четкие жесты подчеркивали каждое слово. Он стремился к тому, чтобы слушатели его понимали, и для этого выбирал простые слова и выражения, он старался передать им свою страсть и веру. И он достигал этого, быть может, не столько за счет того, что говорил, сколько за счет того, как говорил.

Из первой беседы Майора Лоренсо запомнил только одно: правительство долго не протянет, революция день ото дня ширится, и наступит день, когда диктатура будет свергнута и восторжествует справедливость. Весь вопрос только во времени. Майор закончил просьбой помочь им — стать их проводником.

Пока Майор говорил, Лоренсо внимательно слушал его, но, когда наступило время дать ответ на предложение Майора, он отвернулся и посмотрел на «армию», которая должна была уничтожить тиранию. На повстанцах была напялена всякая рвань, они были похожи на загнанных животных, ввалившиеся глаза и худоба выдавали постоянное недоедание, было их ничтожно мало, и при этом вооружены были далеко не все. Лоренсо подумал, что Майор или безумец, или пустой мечтатель. Однако ему не хотелось показаться трусом, ведь он считал себя оппозиционером и борцом за крестьянскую долю. К тому же сам Сантьяго обратился к нему, а Сантьяго был очень уважаемым человеком в горах.

— Ладно, я готов помочь вам, но на некоторых условиях.

— Каких?

Интерес к Лоренсо сразу же возрос. Все внимательно смотрели на него. Лоренсо опустил голову, словно раздумывая о чем-то, затем сказал:

— Первое условие: я буду с вами только как проводник.

— Условие принято.

— Второе: вы должны предоставить мне свободу действий.

— Что вы этим хотите сказать?

— То, что я должен иметь возможность уйти, когда мне понадобится. Я крестьянский лидер в этом районе, — подчеркнул он с оттенком некоторого тщеславия, — и я не могу бросить все свои дела.

Лоренсо видел, как пальцы Майора погружались в короткую, но довольно густую бороду. Затем он услышал его голос:

— Хорошо, второе условие также принято. Но имейте в виду, вы нам очень нужны. Постарайтесь пореже уходить.

— Привяжите его, — приказал партизан, возглавлявший группу. Они вошли в лес. Густая листва не пропускала солнечного света, и под деревьями было очень сыро. Они шли молча, только под тяжелыми ботинками трещал валежник и сухие листья. Его привязали к ягруме, заведя руки за ствол. Повстанцы отошли метров на пять. Он не закрыл глаза, когда они подняли винтовки и прицелились. Быть может, он испытывал страх, но скрывал это. Вывел его из забытья голос командира и щелканье затворов. Он сразу же вспомнил день, когда впервые услышал выстрелы. «Они прозвучат так же, как и в тот раз», — сказал он себе.

— Вон там находятся казармы, — Лоренсо протянул руку в сторону домов, которые виднелись внизу, в долине. Была глубокая ночь, но луна помогала разглядеть детали пейзажа.

Майор и его товарищи подошли к краю пропасти. Легкий бриз с моря освежал после нелегкого перехода. Они походили на тяжелые тени, ворочавшиеся при свете луны на гребне горы.

— Есть ли другой проход в долину? — спросил Майор.

— Нет. Насколько я знаю, нет.

— Хорошо, перед нападением на казармы мы должны получить разведданные.

Вначале они захватили шестерых крестьян, но те не смогли сообщить ничего существенного. Потом взяли в плен Чичо, управляющего имением, где расположилось вражеское подразделение. Крестьяне этого района боялись и ненавидели этого человека. Он строил из себя смельчака и забияку, всегда был при оружии, однако, попав в руки повстанцев, тут же сообщил им все необходимые сведения.

Партизанский отряд, разделившись на три группы, спустился по склону горы и рано на рассвете атаковал казармы. Сражение длилось всего полчаса, после чего гарнизон сдался. В нем оказалось два десятка солдат, трое из них были убиты, пятеро ранены. Чичо убили сразу же, как только началась перестрелка. Это была первая победа партизан.

Когда они отходили, Лоренсо обернулся, чтобы посмотреть на пламя, освещавшее маленькую долину, — горели казармы. Лоренсо испытывал гордость: он не только провел отряд Майора по головокружительным горным тропинкам в долину, но даже сражался вместе с ним. Из проводника он превратился в бойца повстанческого отряда.

За день ускоренного марша по скалистым склонам гор он увел отряд на безопасное расстояние от казарм, превращенных в пепел. Когда наступили сумерки, Майор приказал остановиться — все выдохлись. Они начали отход на рассвете, когда на еще темном небе светились последние звезды, и шли без остановки целый день. Временами им приходилось пробивать себе дорогу сквозь густые заросли с помощью мачете, причем они несли провизию, вооружение и боеприпасы, захваченные у врага. Майор знал, что люди изнурены тяжелым переходом, но не разрешил сделать привал до тех пор, пока не перестал ощущаться морской ветер, пахнущий йодом, и их легкие не наполнились сладким и влажным воздухом лесов.