Анастасия Мальцева - НГ (Не Говори) Страница 40

Многие считали, что она мне нужна для продвижения по карьерной лестнице, что она слишком стара и слишком некрасива для такого, как я, который может заполучить любую молодуху, какую бы ни выбрал. Да, она была чуть моложе моей матери, которая придерживалась общего мнения о том, что моя Мэри старая шлюха, развращающая ее любимого сыночка, но я ее не виню, хотя с тех пор, как Мэри забеременела, мы не общались. Если бы только мама знала, сколькие до этой «старой шлюхи» уже имели возможность развращать ее сынулю, она, возможно, пересмотрела бы свое отношение к этому вопросу. Но она и слушать ничего не хотела, искренне веря, что я был чуть ли ни ангелом до встречи с ней.

Но в итоге, как бы злопыхатели ни краснели, пытаясь найти «истинную» причину нашего союза, как бы мои малолетние поклонницы ни плевались, читая очередную статью о нашей с Мэри личной жизни, правдой было то, что я просто влюбился. Как там говорится? Сердцу не прикажешь? Вот и мне это было не под силу. Возраст, сплетни, запреты матери и ее слезы, ничто не могло меня остановить. Даже мои опасения. Я бросился в омут с головой. И счастлив, что не нашлось силы, способной меня остановить.

Когда раздался хлопок, закрывшейся за Мэри двери, я неловко улыбнулся незнакомке, наблюдая, как вокруг нее образовалась внушительная лужа, стекшей с волос и одежды воды. Она продолжала дрожать и потирать себя руками, чтобы согреться. Очередная капля упала на ее грудь с отлипшей ото лба челки, и я увидел, как ее тело вновь покрылось гусиной кожей. Тут я заметил, что сквозь мокрую ткань платья проступают набухшие соски, притянувшие мой взгляд. Спустя несколько секунд, я понял, что безотрывно смотрю на них как завороженный. Я тряхнул головой и, спохватившись, замямлил, призывая девушку проследовать за мной на кухню к телефону. Я уселся на столешницу, стараясь не подслушивать, о чем она говорит с человеком на другом конце провода. Но ничего не мог с собой поделать. Я уловил отрывки фраз, произнесенных мужским голосом, который явно был чем-то недоволен.

– Но как я доберусь до дома? Машина сломалась, телефон разрядился, на улице льет, как из ведра… да хорошо… хорошо…

Девушка, казалось, была готова заплакать, составив компанию не унимающейся Сюзи, но сдержалась, назвав нашу улицу, на которой и встряла в эту страшную непогоду.

– Хорошо, я буду ждать в машине… постарайся побыстрее, если получится…

Она повесила трубку, перевела дыхание и повернулась ко мне, пытаясь улыбаться:

– Спасибо, – она кивнула головой в знак благодарности, – я пойду.

– Рад… помочь, – не нашел, что еще ответить я.

Девушка скрылась за дверью, и меня это, почему-то расстроило.

– Она ушла? – тут же появилась Мэри.

– Да. Только что, – я запер дверь и повернулся к жене.

Честно говоря, Мэри и не была мне женой в общепринятом смысле слова, с официальными документами, клятвами и кольцами. Но называть сорокалетнюю женщину своей девушкой, даже я понимал, было несколько комично. Поэтому мы сошлись во мнении, что «жена» вполне подходящее определение.

– Сын… – хмыкнула она, подходя к окну, – надеюсь, ты ей сказал, что я вовсе тебе не мать?

– Как-то не пришлось, – замялся я, позабыв об этом, когда все мои мысли заняли соски этой девчонки. Они до сих пор стояли перед глазами. У Мэри тоже была красивая грудь. Для ее возраста. Дал бы голову на отсечение, в годы этой незнакомки моя жена дала бы ей фору в этом вопросе, но сейчас, особенно после рождения дочки, все выглядело не совсем так, как я это любил. Соски Мэри расползлись чуть ли ни на половину молочных желез, которые разбухли, как дыни. Я ничего не имею против большой груди. Я даже за. Причем обеими руками. Но они не просто увеличились, став как мячики. А превратились в сетки с этими самыми мячиками, болтающиеся при каждом движении. Я не то что жалуюсь, но надеюсь, что когда она перестанет кормить грудью (ведь есть же всякие там смеси, да?), они станут хоть отдаленно напоминать груди, которые я привык ласкать, чтобы сделать приятное женщине и получить удовольствие сам, а не в то, к чему прикоснувшись, рискуешь оказаться вымазанным молоком, на которое, мне уже кажется, у меня аллергия. Несмотря на все это, я ее люблю. Ведь не в груди же дело, правда? И не в том, что уже месяцев пять у нас не было секса… В конце концов, она родила мне дочь. А это многого стоит. Можно и потерпеть.

– Похоже, она что-то забыла, – сказала Мэри, всматриваясь в сумрак за окнами.

– Да? – я подошел ближе, стараясь не очень показывать, что меня это волнует.

– Да, – недовольно сказала жена, услышав стук в дверь.

Я вопросительно посмотрел на нее, словно ожидая разрешения впустить незнакомку снова.

– Чего стоишь? – непонимающе уставилась она.

Я расторопно открыл дверь.

– Простите, – виновато произнесла девушка, – кажется, я заперла ключи в машине… а тут такой дождь…

– Заходи, – сказала Мэри, и повернулась ко мне, саркастично добавив, – мой сын сделает тебе горячего чаю, чтобы ты согрелась.

Она снова пошла наверх. Казалось, она так привыкла к воплям Сюзи, что замечала их, только когда кто-то был рядом, начиная морщиться от их пронзительности.

– Э… есть черный и зеленый, – сказал я, – чай…

– А можно кофе? – застенчиво убрала она мокрую прядку с гладкого лица.

Как я отвык видеть такую безупречную кожу. Мэри следила за собой, но годы берут свое, и никакие подтяжки, пиллинги и крема не смогут достоверно имитировать молодость.

– Да, конечно, – я старался выглядеть уверенно, словно взрослый мужчина, в дом которого пришла беспомощная крошка в поисках спасения. Но не мог отделаться от чувства, что готов залиться краской, как подросток, у которого случилась эрекция перед всем классом, – садись на диван, я сейчас.

– Спасибо, но я боюсь его намочить…

Я понял, что она совершенно права. На ней сухого места не осталось, и приглашать ее присесть было довольно опрометчиво.

– Я принесу полотенце, – сказал я и поднялся в ванную.

Когда вернулся с огромным банным полотенцем, она все еще стояла на том же месте, не сдвинувшись ни на дюйм.

– Вот… – я протянул ей полотенце, стараясь не смотреть на по прежнему торчащие соски.

– Спасибо, – поблагодарила она. И тут же сделала то, чего я ну никак не ожидал: она схватилась за подол платья и потянула его вверх, мигом оставшись в одних трусиках. Таких крошечных, которых я уже давно не видел. Очень давно. Кажется, целую вечность. Так же быстро она схватила из моей руки полотенце, я только и успел заметить что эти трусики, и тут же закуталась в него с головой, – можно я его просушу?

– Да, – резко ответил я и взял мокрое платье, прикрывая им с трудом скрываемое возбуждение. «Вот черт» – подумал я, когда понял, что теперь у меня не только стояк, но и такой видок, будто я обоссался. Я снова заторопился в ванную, чтобы выжать платье, потом отнес его в подвал, где положил рядом с бойлером, чтобы оно быстрее высохло.

И чтобы его не увидела Мэри, если ей придется с продолжающей надрываться Сюзи зайти в уборную. С этим ребенком явно что-то не так.

Может, стоит еще раз показаться врачу? Разве дети должны так орать?

Потом я вовремя вспомнил, что надо сменить штаны и исподнее, которое тоже промокло от прижатого в целях конспирации платья.

Надеюсь, Мэри не заметит перемены. Последнее время она вообще на меня мало внимания обращает, особенно после рождения Сюзи. С чего бы ей сейчас смотреть на мои штаны? Хотя, по закону подлости именно так и бывает. Я поправил конец, чтобы он не бросался в глаза, и вернулся к незнакомке. Она сидела на диване, спустив полотенце с головы на плечи, и с интересом рассматривала интерьер.

– Можно и это? – смущенно спросила она, протягивая мне что-то.

Только теперь я заметил, что у нее в руках были те самые крошечные трусики.

«Что ты со мной делаешь? Я практически женатый человек! У меня и ребенок есть, слышишь, как надрывается?» – Угу, – кивнул я, и отнес их к платью. Это очень странно, что мне захотелось их понюхать? Запах женщины и все такое, знаете? Сам Аль Пачино так делал ведь, кажется… А то последнее время единственный запах, который я ощущаю от своей жены, это запах блевотины Сюзи и ее детской присыпки…

Я поспешил вернуться в гостиную, надеясь, что Мэри решит не выходить из комнаты вплоть до самого ухода этой девушки. Почему-то от этой мысли мне было спокойнее.

Но я же ничего не делал... Она просто промокла и попросила высушить ее одежду. Ее маленькое платьице, сквозь которое просвечивались набухшие соски, и крохотные трусики… Черт.

– Ну… – не знал я, что еще сказать, вернувшись к гостье.

– Кофе, – улыбнувшись, напомнила она.

– Ах, да. Точно.

Я пошел на кухню и включил кофеварку. Как же эта дрянь долго готовит этот проклятый кофе! Ничего, у меня было время успокоиться.

Но я, видимо, использовал его не по назначению и только еще больше разнервничался.