Наложница - Василий Грин Страница 5

глупо стал хватать воздух, как выброшенная на берег рыба. Сначала у мамы на шее возникла красная полоса, которая стала расплываться, а потом со стола стали капать густые красные капли. Маша не помнила, кричала она или просила о чем-то мучителей. Она помнила только громкий страшный смех и липкие руки, которые трогали ее везде. И глаза. Эти пустые мамины глаза.

Маша не помнила и не знала сколько прошло времени с тех пор как она снова оказалась в этом вонючем чулане. Нет, ее не тронули тогда, только лапали - это она знала, хотя все было как в кошмаре и этот кошмар продолжался.

Иногда дверь открывалась и ей бросали бутылку воды и сверток с едой. Она не всегда понимала, что ела, просто механически ела то, что дают. Даже не всегда понимала куда ходит в туалет и ходит ли вообще, но иногда доски под ней были сырыми.

«Эти грязные и вонючие доски». - Ей так хотелось помыться, смыть эту грязь и весь этот кошмар, но все продолжалось.

Однажды дверь открылась полностью.

- Вставай, сука. Твое время пришло.

Маша хотела испугаться, но сил не было. Она покорно встала и пошла к двери. Комната была пустой. На столе никого не было, ее в спину толкал тот самый с грубым голосом. В конце комнаты была дверь, когда дверь открыли там оказался душ. Грязный, с разводами и вода была едва теплой, но душ. Она была не в состоянии раздеться, и даже не сопротивлялась, когда остатки ее вещей просто сорвали и толкнули под струи воды.

- Мойся, сука! Хорошо мойся! Хорошо помоешься даже бить не буду.

Маша не думала о побоях, это было не страшно, но раз сказали мыться хорошо, то так и надо сделать.

Она помылась. Когда вышла на нее надели холщовый мешок. Самый обычный мешок, воняющий луковой шелухой, только распорот в районе головы и рук. Безропотно одела это одеяние и пошла за конвоиром.

«Бежать!» - Мелькнула мысль! – «Бежать!»

Но куда бежать и зачем мозг так и не понял. И она просто продолжала идти куда ее направляли.

Завели в комнату в которой на креслах сидело двое бородатых мужчин, курили кальян и разговаривали на непонятном и грубом языке. Увидев Машу они оживились, а один сказал

- Показывай!

Конвоир стянул с Маши мешок. Двое бородатых стояли и придирчиво ее осматривали со всех сторон, заставили открыть рот и заглянули туда. С кислыми минами щупали небольшую грудь девушки. Потом сказали наклониться и засунули пальцы в самые неприличные места, от чего Маша вскрикнула и у нее навернулись слезы от боли и унижения. Бородатые засмеялись каркающим смехом и переговаривались на своем непонятном языке.

- Далмат. Тры тысячи. Нэ больше. - С ужасным кавказским акцентом сказал один из бородатых конвоиру.

- Аслан, мне ее проще на кино пустить. - С другим акцентом, но также на плохом русском сказал продавец.

Маша поняла, что сейчас ее продают, но куда и зачем не понимала. А главное, не понимала, что ей теперь делать. Тем временем торг продолжался.

- Далмат. Сматри сам. Она савсэм малэнький. Нэчего трогат. Плохой товар.

- Хороший товар. Некоторые совсем детей любят. Эта ещё девка.

- У русскых свинэй это давно не девка, я увэрэн.

- Эй! Сука! Ты дэвка ещо? - Обратился к ней бородатый, Аслан.

Маша только кивнула.

- Ты щто мраз такой хароший торг портиш!?

И все засмеялись тем самым ужасным смехом.

- Ну раз гаварыт что дэвка. Дам четыре тысячи.

- Аслан. Нэ начинай! Мои парни тэбе «прадо» дорожи продали.

- «Прадо» - это как конь! Конь это прадалжэниэ мужчины. А это вещь, надоэла - выбросил.

- Пять. Если не покупаешь, то девка на столе будет, и я в дэсять раз больше заработать.

- Эээ! Это еслы твою студыю нэ накроют. Уже давно тэбя ишшут, и нэ только копы.

- Не накроют. Пять.

- А, шайтан! Нэ буд ты мусульманыном, нэ стал бы тебе помогат. Уговорыл - пять. Таблэтками или порошком?

- Давай таблетками, с ними тут проще.

Маша лишь могла догадываться, о чем идет речь. И выбравшись из чулана пыталась прогнать этот неправильный и ужасный кошмар, но кошмар никак не хотел заканчиваться.

Что было дальше она не помнила. Вернее, не хотела вспоминать. Ее мозг отчаянно сопротивлялся ещё раз воспроизводить все то, что ей пришлось пережить. Ее сознание без боли и ужаса начинало возвращаться только с того момента, когда она не задумываясь высадила целую обойму в упор, в такого же мерзкого как Аслан бородача.