О смелых и умелых. Рассказы военного корреспондента - Николай Владимирович Богданов Страница 8

— Вернись, куда ты? — закричал Савушкин.

И по всему окопу разнеслось:

— Сюда! Сюда!

А Воронцов только ускорил свой бег; ему показалось, что шумят враги, от которых он ловко уходит… Длинные, сильные ноги несли его с рекордной быстротой к траншеям, где шевелились белые каски финских солдат. Воронцов и не знал, какое посмешище представлял он для них в эту минуту. До траншеи оставалось совсем немного. Бугор, овраг да полянка. Володя резво перескакивал воронки от снарядов…

Забыв про воздушный бой, бойцы растерянно смотрели на безумный бег лётчика навстречу смерти…

Каждый знал: не убьют его фашисты просто, если живым попадётся, а вначале поиздеваются вдоволь… Знал это и Савушкин.

«Что делать? Не отдать же им Володю на поругание!»

Савушкин оглядел напряжённые лица бойцов, сжал и разжал кулаки, глотнул воздух и вдруг выхватил у соседа ручной пулемёт. Не успели бойцы оглянуться, как Савушкин припал к брустверу, прицелился, треснула короткая очередь, и под ногами Воронцова задымился снег… Лётчик высоко подпрыгнул и свалился в воронку от снаряда…

Савушкин провёл рукой по глазам и, не видя на горизонте ничего, кроме истоптанного снега да расщеплённых деревьев, отошёл от пулемета.

Наступила необычайная тишина. Воздушный бой переместился далеко на север, и в небе стало тихо и пустынно.

Жёсткая ладонь пожала руку Савушкина. Он очнулся, увидел перед собой лицо незнакомого пехотного командира.

— Вы поступили правильно.

— Что — правильно? Кто — правильно? — вскинулся Савушкин на пехотинца. — Да вы что думаете — я друга своего убил, что ли? Я же по ногам целил… Его надо выручать!

Савушкин полез на бруствер, но его оттащили.

— Не ваше дело ползать, — проворчал пехотный командир. — Сейчас мы дадим заградительный огонь, потом пошлём за ним охотников, потерпите немного.

Над окопами противно пропела и лопнула с дребезгом мина. Застрочил пулемёт. Ему ответил другой. Враги словно опомнились и стали навёрстывать упущенное. Вокруг поднялась бешеная стрельба.

Командир заставил Савушкина спуститься в глубокий блиндаж.

Здесь Савушкин лёг на чей-то полушубок и долго лежал в забытьи. На него осыпалась земля. Приходили и уходили какие-то люди, стонал раненый. Всё походило на скверный сон.

Вдруг дверь блиндажа широко растворилась, понесло холодом.

— Сюда, сюда, — раздались голоса. — Товарищ лейтенант, жив ваш дружок. Вот он, его разведчики вытащили!

Свет карманного фонаря упал на лицо Савушкина, затем на лицо Воронцова.

От света Савушкин зажмурился, а Воронцов открыл глаза.

— Сергей?

— Володя!

Они схватились за руки и помолчали.

— Пустяки, — сказал Воронцов, — только ноги… Пройдут.

— Это я ударил из пулемёта…

Электрический фонарь погас, и дверь закрылась. Пехотинцы выползли обратно, шурша замёрзшими халатами. Лейтенанты остались вдвоём.

— Так это ты ударил меня из пулемёта? — переспросил Воронцов.

— Я.

Друзья снова помолчали. Над ними глухо сотрясалась земля от взрывов, доносились неясные крики. Война продолжалась. Воронцов, закрыв глаза, вспоминал, как это всё случилось.

Да, он был сбит в воздушном бою. Затем падал, не раскрывая парашюта. Раз десять перевернулись в глазах земля и небо, он потерял ориентировку и бросился не в ту сторону. Это бывает.

Что же пережил Савушкин, когда ему пришлось стрелять в своего? Не каждый может… А если бы он не решился?.. Воронцов ясно представил себе, как он вскочил бы во вражеский окоп на позор и муки. Он открыл глаза и скрипнул зубами, но, увидев Савушкина, крепко стиснул его руку.

— Спасибо, ты настоящий боевой друг!

Лётчик Летучий

На войне всякое бывает… Но когда молодые солдаты, присланные охранять аэродром, увидели, что под крылья самолёта вместо бомб подвешивают свиные туши мордами вперёд, иные протёрли глаза. Уж не показалось ли? Или это бомбы новой системы? Нет, самые настоящие хрюшки с пятачками на носах.

Подъехал грузовик.

— Товарищ Летучий, принимайте колбасу, хлеб, консервы, — сказал шофёр.

Из кабинки показался лётчик:

— Грузите больше. Всё сбросим прямо на головы!

«Вот так война здесь, на севере, прямо как в сказке: лётчики летучие сбрасывают с неба не то, что пострашнее, а то, что повкуснее. Весело воевать, когда тебя бомбят колбасами!»

Так подумал бы каждый, кто не знал, как трудно воевать в лесу. Тут все окружали и сами попадали в окружение. Наши лыжники зашли в тыл к фашистам, фашисты забрались в тыл к нам. «Не линия фронта, — как говорили в штабах, — а слоёный пирог».

А снег в лесу — по грудь, по пояс.

Многие наши части, зашедшие далеко вперёд, оказались отрезанными от своих баз. Эскадрилья капитана Летучего выполняла боевую задачу — кормила с воздуха несколько лыжных отрядов.

На небольших транспортных самолётах наши лётчики разыскивали лыжников и сбрасывали им на парашютах продовольствие.

Лес здесь рос среди скал и ущелий, лесные полянки были завалены валунами. На озёра, покрытые снегом, садиться было опасно: поверх льда проступала вода.

Да и сбросить продовольствие было не так просто: лыжники так маскировались, что не сразу найдёшь. Каждый день передвигались, вели бои. И часто позиции врагов так переплетались, что бросаешь своим, а ветер относит ближе к чужим. Фашисты были голоднее волков. И, бывало, за мешком с колбасой бросались так жадно, что наши скосят из пулемётов десяток, а всё же два-три храбреца до мешка дорвутся и колбасу утащат.

«Работёнка», как говорили лётчики Летучего, была у них нелегкая. Чтобы высматривать своих, приходилось летать низко. А на деревьях, среди скал, сидели в засадах вражеские охотники за самолётами.

Иной раз возвращались наши машины такими изрешеченными, что всю ночь им чинили моторы, ставили заплаты на крылья, чтобы наутро снова могли лететь.

Несколько лётчиков и штурманов были ранены.

— Герои!.. — с уважением говорили про них на фронте.

В этот раз полёт протекал как обычно. Вначале наши лётчики поднялись в облака и, не замеченные ни вражескими истребителями, ни зенитчиками, прошли в тыл противника.

Затем с выключенными моторами спланировали поближе к земле и пошли так низко над лесной речушкой, что вершины огромных елей, росшие по её берегам, оказались выше самолётов. Речка извивалась, лететь было опасно; того и гляди, заденешь крылом за дерево. Тут нужно быть умелым пилотом.

Но лётчики недаром выбрали эту тайную воздушную тропинку: здесь не было ни одной зенитной засады, а кроме того, это был приметный путь к позициям наших лыжников.

Накануне выпал снег. Ни одного следа в лесу: ни волчьего, ни лосиного, ни лыжного. И как будто ни души. Но стоило сделать круги над лесной полянкой, как на ней появились человеческие